— На Тосненскую трассу он двигается.
Так оно и оказалось. Впрочем, далеко из города Геннадий не стал уезжать. Он выехал из города и начал петлять в какой-то промышленной зоне. Вокруг были заброшенные складские помещения, территории заводов и снова то ли гаражи, то ли склады. Одним словом, обстановка была такая, что у обоих приятелей прошла по телу дрожь.
— Ну и местечко.
Наверное, и днем тут было не весело. Но в темноте, да еще под мелким то ли снегом, то ли дождиком, под порывами пронизывающего ветра тут было и вовсе скверно.
— Зачем-то же он сюда приехал?
— Ясно, что не удовольствия ради!
Геннадий, не замечая слежки, вылез из своего «Ниссана». И Владик с удовлетворением убедился, что тот ежится, несмотря на свою теплую кожаную куртку.
— Так ему, гаду, и нужно!
Непонятно почему, Владик ненавидел Геннадия лютой ненавистью. А с чего бы это? Они ведь даже ни разу не общались лично. Но, наверное, это было на уровне инстинктов.
Тем временем Геннадий, не туша фар, двинулся в сторону какого-то заброшенного строения из силикатного кирпича, деревянных брусьев, бетона и торчащих железных арматурин.
— Надо идти за ним!
И Тоха стал вылезать из машины. Владик за ним. Внезапно его осенила мысль:
— Слушай, а вдруг он вооружен?
— Вряд ли.
Однако сам Тоха вытащил из кобуры свой «макаров» и даже снял его с предохранителя.
— Лишняя осторожность никогда не помешает. Ну, пошли!
Теперь Геннадий растерял всю свою самоуверенность, которую демонстрировал в офисе. И двигался как-то странно. Припадая к земле. И постоянно озираясь. Тоха прижался к кирпичной кладке забора. Владик последовал его примеру. Местами кирпич выкрошился, но все равно забор представлял собой отличное укрытие как от непогоды, так и от пронзительных взглядов Геннадия.
Но внезапно он пропал.
— Куда он делся?
Приятели подбежали к тому месту, где секунду назад видели силуэт Геннадия. И увидели, что в стене складского помещения есть глубокая и широкая трещина. Собственно говоря, стена почти развалилась. И само здание было в аварийном состоянии. Еще чудо, что крыша до сих пор не обвалилась. Или сами стены не рухнули под ее тяжестью.
— Идем туда!
И приятели протиснулись в трещину. Владику это удалось легко. А вот более плотный Тоха едва не застрял. И Владику пришлось его тащить.
— Уф! — выдохнул он, оказавшись внутри. — Жуть какая! Пока ты меня тащил, мне казалось, я слышал в стене треск.
— Это твоя куртка!
— Порвал!
И Тоха схватился за рукав. Нет, все было цело.
— И все-таки что-то трещало. Слушай, меня прямо пробрало!
Но Владик его не слушал. Ему показалось, что издалека до него донесся голос Леночки. Скорей туда!
— Погоди! Не торопись!
— Он ее убьет!
— А будет лучше, если он станет прикрываться ею, как заложницей? Послушай меня, не спорь с профессионалом!
И Владик покорился. Хотя его сердце настойчиво звало вперед. Туда, где теперь явственно слышался голос Леночки.
Девушка в самом деле была тут. Сама она полулежала на земляном полу. Связанная по рукам и ногам. Головой и плечами она опиралась о кирпичную кладку. И с недоумением смотрела на стоящего перед ней мужчину. Рот ей освободили только что, содрав с него изрядный кусок пластыря.
— Гена, — говорила Леночка, с трудом двигая воспаленными губами. — Что ты творишь?
— Молчи, дура!
— Гена, ведь еще твой отец работал на моего папу.
— И что? Теперь я тоже должен пойти по стопам папули? И горбатиться на тебя всю жизнь? А потом сдохнуть и услышать, как ты фальшиво рыдаешь над моей могилой?
— Папа был очень расстроен, когда погиб твой отец!
— Мой отец погиб из-за твоего. И не смотри на меня так! Мой отец поехал на ту встречу вместо твоего! И погиб!
— Ну да, на папу много раз покушались. То покушение было первым.
— И мой отец погиб за другого человека! За твоего отца!
— И ты винишь в этом моего папу? Ты хоть вспомни, он же все равно погиб! Всего через год!
— Вот именно! А я так не хочу!
— Чего ты не хочешь?
— Не хочу погибнуть из-за какой-то дурацкой преданности!
— Гена! — воскликнула Леночка. — Я понимаю. Тебя заставили, да?
— Никто меня не заставлял. Просто ко мне пришли люди и напомнили ту историю. Про твоего отца. И про моего. И намекнули, что если я не хочу повторить судьбу папы, то должен сам позаботиться о своей безопасности.
— Тебя заставили, — теперь уже грустно произнесла Леночка. — Они на тебя надавили. И ты испугался. Гена!
— Что «Гена»? Что «Гена»? Думаешь, мне легко?
— Ты что, в самом деле хочешь меня убить?
— А что мне делать? Добровольно уехать ты же не согласишься?
— Почему? Ты меня спрашивал об этом? Очень может быть, что и соглашусь.
— Все равно, — пробормотал Гена. — Все равно это теперь уже не имеет никакого значения. Ты должна умереть.
— Но зачем, Генка?! Клянусь тебе, я уеду! Спрячусь так, что меня никто и никогда не найдет.
— С этим своим… Со своим хмырем?
— Он не хмырь! Он мой любимый. И он примет меня и богатую, и бедную.
— Как же!
— А я верю! — настаивала Леночка. — И ты специально наврал, что он все узнал про меня. И наврал, что Владик в бешенстве! Как я тогда испугалась! Даже вино расплескала себе на платье! А ты стоял и смотрел, как я мечусь по квартире. И знал, что Владик на меня не сердится!
— Сама во всем виновата! Не надо было искушать судьбу!
Но Леночка его не слушала и твердила:
— Да, я боялась, что Владик сейчас появится и мне придется смотреть ему в глаза. А ты, оказывается, все это просто наврал! Наврал, чтобы выманить меня из дома! Я теперь точно поняла это!
— Ну да! Наврал, — хмыкнул Гена. — И еще кое-что сделал. Так что на него не надейся, его любовь для тебя в прошлом.
— Что?! — воскликнула Леночка. — Что ты сделал? Говори, подлец! Говори!
— Вот как ты запела! А то Геночка, миленький. Геночка хороший. Я даже почти уже растрогался. Думал, может быть, в самом деле тебя отпустить. А ты вон как!
— Что ты ему сказал, иуда?
— Ничего особенного! Да я с ним и не разговаривал.
— А кто?
— Помнишь Лариску в твоем магазине?
— Да. А при чем тут она?
— Я ведь следил за тобой больше суток. И заметил, как она тебя «любит»!
— И что дальше?
— Я дал ей кое-какие фотографии. Твои фотографии.
— Не понимаю.
— Ну, где ты с разными мужиками тискаешься! И нашу с тобой фотку для наглядности добавил.
— Что я… Но этого же не… Я ни с кем… А уж с тобой… Ах ты подлец! Ты сделал фотомонтаж!
— Ну да! — радостно подтвердил Геннадий. — И мне показалось, что получилось неплохо! Все-таки цифровые камеры — это великое дело! Этот лопух даже не догадался, что можно такого намудрить, что станет видно то, чего и не было никогда.
— Подлец!
— Предпочитаю, чтобы меня называли — предусмотрительный человек!
— Ты же меня подставил! Он будет думать, что я его обманывала!
— А то нет! Ты ему лгала с самого начала! Бедная сиротка, надо же такое придумать! Лгунья!
— Но это же… Это же совсем другое! Я его люблю. И никогда ему не изменяла. А он будет думать, что я — проститутка!
В голосе Леночки прозвучало отчаяние. Девушка едва не плакала. Похоже, собственная судьба волновала ее куда меньше.
— Какая тебе разница? — теперь в голосе Геннадия слышалась усталость. — Теперь уже все равно. Идти тебе некуда. Твой Владик тебя презирает. Так что будет лучше, если ты умрешь.
— Кому лучше? Тебе? Или мне? Так вот мне это точно не лучше!
И Леночка яростно уставилась на предателя. Но Геннадий уже думал о другом.
— Кстати, как тебе удалось позвонить старухе? — спросил он у Леночки.
— Какой старухе?
— Ну, своей домработнице.
— Я… Я ей не звонила!
— Вот как? Что же, наверное, старая дура все перепутала. Тебе не кажется, что она вообще в маразме?
— Тебе доставляет удовольствие говорить гадости про тех, кого я люблю?
— Может быть, может быть, — бормотнул Геннадий. — Сколько я себя помню, всегда тебя ненавидел!
— Гена! Мы же были друзьями!
И тут Геннадия прорвало.
— Никогда! — взвизгнул он. — Никогда мы с тобой не были друзьями. Ты — мисс Богачка. Даже после смерти своих родителей ты никогда и ни в чем не нуждалась. Всегда к твоим услугам были и дорогие школы и вкусная еда! А я… А ты хоть знаешь, как мы жили с мамой после того, как мой отец отдал свою жизнь за твоего?
— Но мой папа помогал твоей маме. А потом управляющие всегда выплачивали вам с мамой пенсию!
— Жалкие гроши! На них даже нельзя было съездить на нормальный курорт! Мы отдыхали в Турции или Египте! В убогих номерах. В трех звездах! Четыре было для нас уже слишком дорого!
— Но ведь…
— Заткнись! И я ничуть не жалею о том, что сейчас сделаю. Да, мне заплатили. Да, мне пригрозили. Но я и сам, слышишь ты, сам этого хотел! Отомстить тебе и всей твоей мерзкой семейке! И живым, и мертвым! Завтра будет заседание акционеров. И когда выяснится, что генеральный директор самовольно исчез больше чем на полгода, то выберут другого человека.
— Тебя?
— Может быть, и меня!
— Но ведь ты и так получаешь огромные деньги. Больше тебе не заплатят. Да и вовсе не факт, что выберут именно тебя.
— А мне плевать! Зато я буду знать, что ты сдохла. А я сделал на твоей смерти неплохие деньги! Точно так же, как когда-то поступил твой отец с моим!
И Геннадий пошел к одной из трещин, которые змеились в старой кирпичной стене и уходили высоко под крышу. И рассматривая эту трещину, он бормотал:
— В бедности ей пожить захотелось! А теперь в могилке полежать извольте! Тоже необычайно расширяет кругозор!
— Геннадий! Ты что, собираешься меня убить? Ты не сможешь! Ты трус. И духу у тебя не хватит!
— Еще как хватит! Да мне и не придется ничего делать! Камни все сделают за меня.
— Камни?
— Эти вот кирпичи. Ты же помнишь, я учился на инженера? Так что рассчитать, куда упадут камни из рушащейся стены, я смогу.