В этот момент я услышала лай собак и подбежала к окну. Я увидела, что на территорию дома ворвались посторонние люди. Недолго думая, я заперла входную дверь на всевозможные замки, спустилась на цокольный этаж, забежала в небольшую кладовку и тут же задвинула за собой засов.
— Катя, почему ты молчишь? Что случилось? — слышался голос Анджело на том конце провода.
— В доме посторонние люди, — испуганно произнесла я.
— Какие люди?
— Я думаю, что это грабители.
Я всхлипывала от собственной беззащитности, кусала губы и слушала родной голос Анджело. Затем сбросила звонок, позвонила в милицию и Службу спасения, назвала свой адрес и вновь набрала номер Анджело.
— Анджело, а если меня найдут?
— Если бы я знал, как у вас страшно, я бы никогда тебя не отпустил. Я бы оставил тебя в своем доме, и все бы было совсем по-другому.
— Я и сама не знаю, что происходит, — говорила я уже шепотом. — У меня и дом-то не такой, как у тебя. Забор два метра, сторож, решетки на окнах. Это у тебя дом утопает в цветах, а у меня он больше похож на крепость.
Я вытирала слезы ладонью и молила бога о том, чтобы я осталась жива.
— Катя, моя Катя, — испуганно говорил в трубку Анджело и успокаивал меня тем, что со мной ничего не случится, потому что мы нужны друг другу.
Я сидела в темной кладовке, дрожала от холода и страха и прислушивалась к каждому звуку. Нервы были на пределе. Где-то там, наверху, раздавались незнакомые голоса и непонятные звуки.
— Анджело, а ты меня любишь? — задала я вопрос, понимая, что если меня найдут, то это будет последний мой с ним разговор.
— Люблю.
— Так ты любишь или хочешь?
— И люблю, и хочу. Катя, дай мне телефон твоей полиции. Я позвоню.
— Я уже позвонила, — все так же шепотом ответила я.
— Ну и почему они не едут?
— Потому что они приезжают в основном только тогда, когда всех уже перестреляют. Мы за городом живем. Пока доедут, еще неизвестно, сколько пройдет времени.
Услышав, что голоса уже где-то неподалеку от меня, я отключила телефон и почувствовала, как у меня замерло сердце. Мне вообще показалось, что оно остановилось. Я прижала руки к груди и почувствовала, как от дикого страха мне не хватает воздуха.
Где-то недалеко были слышны крики, мат, топот ног. Зажав самой себе рот ладонью, я собрала по крупицам все свои усилия для того, чтобы не закричать. Я не могла осознать масштабов происходящего, но где-то там, в подсознании, осталась моя Италия и мой Анджело. Мне вдруг показалось, что я была на каком-то празднике, а то, что происходит сейчас, просто уничтожило этот праздник. Все хорошее когда-то обязательно заканчивается. Наверное, сейчас я расплачиваюсь за свою итальянскую любовь. А ведь мне уже давно не было так здорово.
Бесспорно, я виновата перед Андреем, но ведь в Италии так сильно обостряются все чувства…
Я не знаю, сколько времени я просидела, свернувшись калачиком, в сырой и холодной кладовке, но мне казалось, что прошла целая вечность. Наконец я услышала, как мужской голос произнес долгожданные слова:
— Это милиция. В доме есть кто-нибудь? Женщина, которая нам звонила, жива?
— Жива! — крикнула я и выскочила из кладовки.
А дальше все происходило, словно во сне. Я бродила по дому, смотрела на учиненный в нем погром, тихонько ревела и совершенно не жалела о том, что нас с Андреем ограбили. Главное, что я осталась жива.
У сторожки лежали убитый дед Петр и наша овчарка Маня, которую мы с Андреем взяли к себе еще щенком. От увиденного мне стало еще страшнее. Хотя, если так разобраться, бояться мне было больше нечего.
— Я случайно подошла к окну, потому что Маня залаяла, и увидела на территории дома чужих людей, — устало объясняла я милиционерам.
— В соседнем поселке тоже было совершено нападение на дом. Действует одна и та же банда отморозков.
— Это не банда, — покачала я головой. — Это расплата за любовь. Просто нельзя делать больно тем, кто тебе очень дорог.
Я облокотилась о стену и начала медленно сползать вниз.
— Вам плохо?
Кто-то из оперативников принес мне стакан воды. Я стала пить жадными глотками и, увидев, что один из оперативников поговорил по телефону и повернулся ко мне, что было силы закусила губу, ощутив вкус крови.
— Махов Андрей Григорьевич ваш супруг?
— Мой. Что с ним?
— Он ехал по трассе в сторону города, не справился с управлением, вылетел с дороги и врезался в дерево.
— Он жив?
— Его везут в реанимацию. Говорят, шансов практически нет.
— Как это нет?!
Я тут же встала и, не помня себя, побежала к своей машине. Но мне не позволили сесть за руль, аргументируя это тем, что в таком состоянии за руль не садятся. Меня отвезли к мужу в больницу, но не пустили в реанимацию. Я требовала, кричала, умоляла, просила, но в больнице свои строгие правила, и все обязаны их соблюдать.
Чуть позже врачи приняли решение положить мужа на операционный стол и сказали, что если у него сильное сердце, то оно выдержит, а если нет, то уже ничего невозможно сделать. Я сидела под дверью операционной несколько часов ни жива ни мертва и молилась о том, чтобы сердце Андрея оказалось таким же крепким, как и он сам.
Только к утру Андрея вывезли из операционного блока и сказали мне, что все обошлось и он жив, только его состояние оценивается как тяжелое. Пока мужа везли в реанимацию, я даже смогла взять его руку и погладить по голове.
— Андрюша, все хорошо. Я люблю тебя. Слышишь, я очень сильно тебя люблю.
В этот момент я ощутила, как много он мне дал. Он дал мне тепло, чувство защищенности, любовь и доверие, которое я так и не оправдала. Когда Андрей пошел на поправку и мне наконец-то разрешили зайти к нему в палату, я пришла с букетом весенних цветов и поставила их в банку с водой. Андрей отвернулся к стене, давая понять, что не хочет со мной разговаривать.
— Сейчас бессмысленно вспоминать прошлое. Главное, что мы вместе. Что было, то прошло. Знаешь, неизвестно, что было бы, если бы между нами не произошла ссора и мы оба остались в ту ночь в доме. Представь, что случилось бы, если бы мы занялись любовью. В дом ворвались бы грабители и расправились с нами так же, как со сторожем и Маней. А так мы поругались, и нам обоим удалось спастись, — тихо произнесла я.
Андрей повернул голову и посмотрел на меня пронзительным взглядом:
— В доме многое украли?
— Все самое ценное, что в нем было, — тяжело вздохнула я. — Но самое ценное, что у нас с тобой осталось, — это я, ты и наши с тобой отношения.
— А как мы будем после этого жить?
— Не мы первые, и не мы последние, — ответила я. — Многие через это проходят и остаются вместе. Мне кажется, когда любишь, можешь простить многое, даже измену.
— Я не готов пока продолжать этот разговор. Выстави наш дом на продажу. В нем больше не имеет смысла жить.
Я вышла из палаты с глазами, полными слез, и вернулась в квартиру к маме. С того самого момента, как в нашем общем доме случилась трагедия, я не была в нем ни разу. Просто не было сил даже зайти в него. Ни сил, ни желания. Я выставила дом на продажу и зажила тихой и размеренной жизнью. Где-то в моих снах осталась Италия и Анджело.
А в один из дней в моей квартире раздался звонок, и я увидела стоящего на пороге Андрея с огромным букетом цветов. Посмотрев с удивлением на цветы, я перевела взгляд на мужа и спросила:
— А разве сегодня Восьмое марта?
— Нет. Мне просто захотелось подарить тебе цветы без всякого повода. Я действительно давно их тебе не дарил. Кстати, нашлись покупатели на дом. Предлагаю купить новый, в охраняемом поселке. Я уже подыскал вариант.
— А с кем ты будешь там жить?
— С тобой, — не раздумывая, ответил Андрей. — Только я после аварии хромаю. Тебе нужен хромой муж?
— Дурак, неужели ты до сих пор не понял, что ты мне нужен любой.
Я прижалась к небритой щеке Андрея и подумала о том, какой же он родной и любимый. А ведь я чуть было его не потеряла ради весны и иллюзий.
— Я никогда больше и никуда не отпущу тебя одну, — прошептал Андрей, крепко обнимая меня.
— А я никуда и не хочу больше без тебя ездить.
— А как же твоя любимая Италия?
— Мы поедем туда вдвоем. Какая же я идиотка, что чуть было не потеряла самое главное в своей жизни.
— Я люблю тебя, как никто не любил и никогда не полюбит.
Мы еще нигде не были так счастливы, как в новом доме. И это была спокойная, надежная и трепетная любовь. Через полгода я забеременела и подарила Андрею сына, а еще через год мы вернулись в родильный дом за дочкой. При любой возможности мы всегда путешествовали вместе с детьми. А однажды весной я предложила мужу оставить детей с родными и встретить мой день рождения в Италии. И он согласился.
Был ослепляющий Рим, Колизей при лунном свете, Ватикан, море поцелуев и незабываемых ночей в этом потрясающем городе.
А однажды, когда муж еще спал, я вышла из номера, поймала такси и отправилась в дом, который находится в двадцати минутах езды от Рима. Мне хотелось раз и навсегда проститься со своими иллюзиями, в которых были два растворившихся в друг друге, переплетающихся тела, два человека, которые были готовы пустить под откос прошлое и настоящее ради нескольких минут сладострастия. В этих иллюзиях осталось что-то неземное: дикая страсть и трогательная нежность. Эта весна навсегда останется в моей памяти, как сон наяву. Два тела без сил, без дыхания… Это просто иллюзии, которые не должны мешать мне жить.
Остановив такси возле дома Анджело, я попросила таксиста меня подождать и, повязав косынку на голову и надев черные очки, направилась к воротам. Я знала, что после той страшной ночи Анджело звонил на мой мобильный до тех пор, пока я не сменила номер и не поставила точку в наших с ним отношениях.
Встав так, чтобы оставаться незаметной, я увидела, как из дома вышла интересная итальянка, а за ней — уже заметно поседевший Анджело. Жена села в машину, а Анджело задержался во дворе дома для того, чтобы выкурить сигарету. Через минуту из дома вышла девушка, очень похожая на Анджело, и поцеловала его в щеку. Я даже не сомневалась в том, что это одна из дочерей Анджело.