– А помнишь, как в началке мы вели себя почти так же, обсуждая новый сезон мультсериала про пони? – спросил он, посмотрев на подругу. – Или про рейнджеров с самураями?
– Помню, как я возмущалась, что моим любимым персонажам уделили мало экранного времени, – поправила друга Марина. – Мне больше нравилось обсуждать теории инди-хорроров про антиматроников.
– Да, тоже было интересно, хотя я не играл ни в одну из тех игр, – заметил альбинос. – Всё же нет ничего лучше головоломок и японских ролевых игр.
– До сих пор нравятся эти игры, но по-прежнему ненавидишь азиатскую анимацию? – хитро спросила девушка.
– Это не одно и то же, – обиженно надул губы юноша.
Марина на это только посмеялась, потрепав Мишеля по голове.
Вскоре стали подтягиваться и другие одноклассники. Стало заметно шумно. Друзья зашли в зал. Мишель сел на лавочку, Марина же подошла к шведской стенке. Между перекладинами был баскетбольный мяч. Она спокойно взяла его в руки. С усмешкой крашеная отошла подальше и забросила мяч в кольцо. Альбинос покачал головой и отвернулся. «Ты это сейчас специально? Точно же грохнешься», – подумал он.
Шум из раздевалки перенёсся в зал. Кто-то сел на лавочку, кто-то присоединился к игре Марины, а кто-то решил, пока нет учителя, потрогать канаты. Из девочек, кроме Марины, ещё никто не вышел. Правильно. Зачем выходить и мёрзнуть? Звонок в спортзале никогда не слышно, хотя он и висит над дверью. Никто не интересовался почему. Как и в этот раз, урок начался, но об этом никто не узнал до прихода учителя. Но и её заметили не сразу. Свисток заставил остальных открыть глаза и прочистить уши.
– Строиться! – коротко сказала преподавательница.
Этого было достаточно. Пара минут – и все сидели на лавочке в том порядке, в котором стоят в строю. От высокого мальчика к низкому и то же самое у девочек. Учительница направилась в раздевалку, чтобы проверить, все ли вышли, а заодно и посмотреть, аккуратно ли разложили свои вещи, особенно мальчики, так как у них меньше для этого места.
Как и ожидалось, те, кто был без формы, решили рискнуть и спрятаться в раздевалке, словно их нет в школе. Преподавательница поинтересовалась, почему те не в зале. Кто-то полез в сумки за справками, а кто-то использовал довольно привычные для всех отмазки: «дома забыла» или «у меня кроссовки не высохли». Это не сработало. У тех, у кого не оказалось справок с освобождением, потребовали дневники. Их тоже не оказалось, но зато был аргумент: «Зачем носить бумажный, когда давно всё в электронном виде?» Это не понравилось учителю. Она упёрла руки в боки и ушла за классным руководителем. Все тут же начали перешёптываться, так как понимали, что сейчас начнётся.
Классная руководительница начала кричать, не успев зайти в зал, прямо в дверном проёме. Все тут же сделали вид, что ничего не понимают, особенно те, кто без формы и освобождения. Марина закатила глаза и отвернулась. В очередной раз слушать этот цирк не хотелось. Если бы под руками были наушники и телефон, то она бы без проблем включила сейчас музыку.
– Ни дня спокойно пройти не может! Что за класс мне такой попался? Худший за всё время работы в школе! – кричала женщина.
Учительница физической культуры стояла за её спиной и со злорадной улыбкой смотрела на учеников.
– Кто это вам сказал, что дневники уже необязательно носить в школу? Даже старшие классы с ними до сих пор ходят. Возомнили себя, что лучше их? Свои порядки будете устанавливать дома, а сейчас будете выполнять то, что предписано правилами школы. Не нравится? Забирайте документы и переводитесь в другую школу или на домашнее обучение.
– С радостью, только это легко лишь на словах, – огрызнулась Марина, не переживая, что её могут услышать.
– Марина, – тихо шикнул Мишель, посмотрев на подругу. Так как они сидели в разных местах, то дотянуться до неё не было возможности. Преподавательницы заметили этот неуважительный тон одной из девочек. Определить, кто это, оказалось нетрудно, так как многие покосились в сторону Марины, тем самым выдавая её. Женщины подошли ближе и встали напротив обладательницы крашеных волос.
– И как это понимать? – спросила классная руководительница. – Живёшь с дедушкой и совсем от рук отбилась? Тебя уже предупреждали: если ты не прекратишь, то быстро отправишься к матери. И почему твои волосы по-прежнему фиолетовые?
– Это лавандовый, – фыркнула Марина, поправляя преподавателя, словно оттенок что-то решает. – Я покрасила их недавно и не собираюсь отказываться от него. Со временем краска сама смоется.
– Не смей перебивать, когда с тобой разговаривает учитель, – возмутилась женщина. – И дело не в цвете, а в том, что ты ещё девочка и не должна краситься, тем более так, словно собралась на трассу. Если ты сейчас начала заниматься этим, то что дальше? Нарастишь себе когти и будешь пользоваться яркой косметикой? Сколько раз ты перечитывала устав школы? Когда до тебя уже дойдёт, что девочки должны быть скромными. Ты же будущая мать.
Марина только закатила глаза. Она поняла, что эти слова – пустой звук. Набор уже заезженных фраз, которые говорят многим девочкам. У неё и так голова гудит, а тут ещё и дополнительно на мозги давят. Классная руководительница только покачала головой. Она поняла, что все её слова Марина пропускает мимо ушей. С проблемными учениками всегда тяжело. Остаётся только ждать, когда они доучатся до девятого класса и наконец окончат школу, уйдя в техникум или колледж. Женщинам пришлось вернуть своё внимание к первоначальной причине, из-за чего все и началось.
– А теперь вы, – проговорила классная руководительница, обращаясь к девочкам без спортивной формы. – А вы с кого берёте пример? С Марины? Девочки, я вас не узнаю. Вы же всегда были такими прилежными. Никогда ничего не забывали и не дерзили. Что с вами теперь произошло? Тоже надо начать вызывать родителей? Совсем уже расслабились к концу года и перед праздниками. Так дело не пойдёт. Беритесь за голову.
– Извините. Мы больше так не будем, – в один голос сказали девочки.
– Смотрите мне! – погрозила пальцем женщина. – Если Марфа Валентиновна опять на вас пожалуется, то вы вместе с родителями пойдёте к завучу.
Девочки с умным видом закивали. На деле же они, как и Марина, не восприняли слова взрослых всерьёз. Не первый раз, далеко не первый раз. Подобная ситуация ещё повторится. Все это прекрасно понимали. Учителя тоже, но упорно предпочитали делать вид, что дети одумаются и начнут себя вести правильно. Не как роботы или собаки Павлова, но хотя бы немного близко к этому. Классная руководительница ушла, а урок наконец начался.
Пять минут бега вокруг зала. В теории он должен был быть лёгким, но на практике несколько мальчиков, которые стояли первыми в строю, бежали быстрее, а все остальные пытались не отставать от них. Учительница лишь, наоборот, подгоняла отстающих и напоминала всем, что срезать углы и зал нельзя. Это заставляло середину и конец ещё больше отставать.
У Марины всё поплыло перед глазами. Она вышла из строя и несколько минут, пока учительница не видела, упорно делала вид, что завязывает шнурки, которых у неё никогда не было. Вместо них были липучки, потому что с ними удобно. Немного отойдя, девушка вернулась в строй. В этот момент ещё и преподавательница посмотрела в его сторону.
Бегать ещё долго. Многие уже запыхались и вышли во внутренний круг, шли шагом. В основном это были девочки. Только им разрешалось выйти из строя, но и то ненадолго. Учительница постоянно подгоняла их, чтобы те поскорее вернулись к бегу, ибо нечего долго прохлаждаться.
Мишель бежал почти в самом конце, с девочками низкого роста, так как другие его обгоняли, чтобы сократить отставание от остальных. Он же, в свою очередь, не особо стремился догонять бегущих впереди и попросту растрачивать свои силы. День ещё не закончился, и выкладывать себя на всю нет необходимости. Выдохнешься, устанешь, и ничего больше не захочется делать.
Долгожданный свисток. Бег наконец закончился. Можно переходить на шаг. Строй выглядел ужасно, многие не на своих местах, а кто-то шёл даже по двое. Учительница сказала направляющему провести разминку на шею, плечи и руки, пока идёт отдых. Перед глазами Марины вновь всё начало плыть, но теперь и голова начала кружиться из-за наклонов ею. Она всё равно продолжала упорно выполнять разминку.
– Все хорошо себя чувствуют? – спросила женщина.
Все хором дали положительный ответ. Другого и быть не может. Если кому-то и станет плохо, то этого могут и не услышать. Лишь в очень редком (и лучшем) случае, если кому-то действительно плохо и услышан другой ответ, то несчастного просто посадят на скамейку. И то это будет ненадолго, только на разминку и часть специально-беговых упражнений. Альбиносу не понравилось, что его подруга промолчала. Он подумал пару минут и решил сам подойти к преподавательнице, выйдя из строя.
– Что такое? – спросила та.
– Тут такое дело… Марина… Она себя плохо чувствует… – замялся Мишель. Вся уверенность куда-то сразу же пропала. – Она ещё на первом уроке выглядела неважно, а сейчас тем более.
– Не нужно говорить за других. У неё есть свой язык. Я спросила всех. Она ничего не ответила, – упёрла руки в боки женщина. – А сейчас вернись в строй.
«Она же сама не скажет, так как упрямая, словно осёл, – подумал юноша. – Вслух сказать такое она не могла, да и в таком хоре не услышишь, если кто-то скажет иначе. Это же невооруженным глазом видно, что с ней что-то сегодня не так». Все уже к этому моменту остановились. Учительница сказала растянуться по всему периметру зала и назначила двух человек, которые должны были провести разминку на оставшиеся группы мышц. После этого она ушла в свой кабинет, что находился в самом спортзале.
Наклоны туловища. Громкий счёт девичьего голоса. Марина делала упражнения раз через раз. Она пошатывалась. В глазах окончательно потемнело. Девушка с глухим звуком падающего мешка с картошкой свалилась на пол. Все замерли. Растерянность окутала присутствующих в зале. Никто не ожидал, что Марина потеряет сознание. Мишель тут же рванул к подруге, так как остальные тупо столпились вокруг и явно не собирались помогать. Одна девочка всё же догадалась побежать за учительницей. Альбинос же тряс Марину за плечи и несильно хлопал по щекам.