Только бесшумные троллейбусы проезжали по улицам, шурша колесами по прилипшим к асфальту желтым листьям.
Петя Журавлев медленно, чуть пошатываясь, шел по безлюдному тротуару мимо потемневших деревьев. Новый пиджак у него промок до нитки.
— Теперь все, черт возьми, — вздохнув, выругался он.
В общежитие вернулся, когда все уже спали. В комнате было темно, Петя включил свет и зажмурил глаза.
У двери на никелированной кровати, согнувшись, лежал Вася. Прядь русых кудрявых волос прилипла к потному лбу, надвое разделенному глубокой морщинкой. Казалось, Вася думает, даже когда спит.
Работает Вася конструктором, последний год учится в вечернем институте. Петя уважает его. Но дружбы у них нет. Вася целыми днями не бывает дома: то на занятиях, то в библиотеке. Петя знает, что он уже целый год вместе с Наташей работает над проектом нового узла двигателя. Наташа тоже конструктор. Эта высокая, с серыми глазами девушка нравилась Пете. Она приветливо улыбалась, входя в комнату, и расспрашивала о работе, о жизни. Вася с Наташей до поздней ночи засиживаются над чертежами, что-то доказывают друг другу, ссорятся. Петя иногда подсаживается к ним, с восхищением смотрит на сложные чертежи, на худое, бледное лицо Васи, на его зажмуренные глаза и на то, как он сосет кончик карандаша, задумчиво произнося одну и ту же фразу:
— Все вроде на месте, а узел не работает.
Наташа после этого всегда свертывает в рулон чертежи и говорит:
— Пойдем, отдохнем.
В ответ Вася слабо улыбнется, и они уходят.
Петя завидует их дружбе и любви.
В переднем углу, крепко уцепившись узловатыми пальцами за подушку, ничком спал рыжий Федька. Петя работает с ним в одном цехе. Федька приехал недавно из деревни и поступил на завод грузчиком. У него большой нос в веснушках, мясистое лицо. Вообще-то он неплохой парень, спокойный, откровенный. Не раз выручал ребят из беды: схватит сильными руками за воротник какого-нибудь задиру, когда тот затевает ссору, успокоит.
Но Петя Федьку недолюбливает. Он не любит людей, которые копят деньги, и Федьку дразнит куркулем. Из всего общежития, пожалуй, только Федька не ходит в столовую. Каждое утро и вечер гремит посудой на кухне, чистит картошку, варит борщ. За это его в общежитии прозвали «коком». У него заветная мечта: вернуться в деревню, купить дом, корову и жениться.
Петя подошел к своей койке. Она была аккуратно заправлена. Подумал: «Утром ее не заправлял» — и с подозрением посмотрел на Федьку. Наверно, кок постарался. Не раздеваясь, он лег на кровать и задумался. Вспомнил сегодняшний вечер, крановщицу своего цеха Галю.
Она пришла в цех, окончив техническое училище. Худенькая девушка с синими, чуть грустными глазами. Когда появилась на участке, мастер Платон Кузьмич даже свистнул от разочарования. На Петю Галя смотрела робко, то и дело поправляла тугой узел волос на голове, повязанных темной косынкой. Платон Кузьмич повел ее на кран. Петя видел, как он что-то объяснял ей, размахивая руками. В ответ она кивала головой.
— Ты смотри, не обижай ее, будь с ней поласковей, — настоятельно сказал мастер Пете.
Петя подошел к девушке, улыбнулся.
— Это про вас? — спросила она, показывая на доску объявлений. Там висел боевой листок: «Сегодня электросварщик Петр Журавлев выполнил норму на 200 процентов, заварив 60 блоков».
— Про меня, — смущенно ответил Петя. Махнув рукой, добавил: — Ты еще не знаешь эту кутерьму.
Петя заваривал блоки, которые Галя подвозила на кране с соседнего участка. В первое время они не разговаривали. На работу она всегда приходила на полчаса раньше Пети и, увидев его, приветливо махала сверху рукой.
Как-то в начале месяца, когда не было блоков, Петя, соскучившись без дела, полез к Гале на кран. Не стесняясь, долго рассматривал ее тонкую фигурку, строгое лицо, потом спокойно сказал:
— Красивая ты…
Она вспыхнула и опустила голову.
— Ну во-от. А еще любишь, наверное, кого-нибудь.
Галя вскинула голову, посмотрела в упор озорными глазами и пошутила:
— Люблю. Тебя люблю.
— Ну вот еще, — не ожидавший такого ответа, оторопел Петя. — Скажет тоже, — и поспешно слез с крана.
Она звонко смеялась ему вслед. После этого случая он стал ловить себя на том, что часто думает о Гале. Ему очень нравились ее синие глаза, и вообще она чем-то отличалась от других.
Галя была робкой и застенчивой, но в то же время строгой. Это тоже нравилось Пете. А когда узнал, что она занимается в кружке художественной самодеятельности, тоже записался.
Однажды они поехали с концертом в подшефный колхоз. Возвращались оттуда пригородным поездом. Галя сидела и читала книгу.
— Дай мне какую-нибудь книжку почитать, — сказал он первое, что пришло в голову.
— У меня только учебники. Я в институт готовлюсь. А книжку я тебе принесу, возьму в библиотеке.
«Считает меня дураком», — подумал Петя и поднялся, намереваясь уйти.
— Куда же ты, Петя? — удивленно спросила Галя и отложила учебник в сторону.
Он снова сел. Они поговорили о подшефном колхозе, о концерте. Потом Галя неожиданно задала ему вопрос:
— Петя, скажи, есть у тебя какая-нибудь цель в жизни?
Он никогда не задумывался над этим.
— Ну, какая цель, — пробормотал Петя и растерянно пожал плечами. — Разве только побольше заработать, потом веселее провести время. Вот у Федьки и Васьки есть, — вспомнил он ребят из общежития.
— А я хочу быть инженером, — задумчиво сказала Галя. — Буду обязательно учиться в вечернем. А работа на заводе мне нравится. Вот в цехе некоторые говорят: «Эх, мол, Галя, училась десять лет, и — крановщица». А я довольна. Ведь грамотный человек живет интереснее, его интересуют и музыка, и литература, и жизнь в других странах, и многое другое. Ради одного этого, по-моему, стоило учиться.
Потом Галя рассказала о себе. Петя узнал, что она живет с родителями, что они тоже работают на заводе.
Петя рассказал и о своей жизни. Воспитывался в детдоме, окончил ремесленное училище. Признался, что учиться пока еще не собирается, но вообще хочет кончить курсы мастеров.
Разговаривая, они обменялись адресами. Петя обещал обязательно к ней зайти.
Он сдержал свое слово: пришел в гости, но такой пьяный, что еле на ногах стоял. Она посмотрела на него, покачала головой и закрыла перед ним дверь.
И вот сегодня — опять. Вечером получили зарплату. Петя «строи́л» со знакомыми слесарями из сборочного цеха, затем еще и еще. Потом, опьянев, пошел встречать Галю во Дворец культуры. Галя, увидев его, отвернулась. На первой же остановке вышла из трамвая и заспешила прочь. Он тоже выпрыгнул, побежал, спотыкаясь, ее догоняя.
— Галя, подожди, — задыхаясь, проговорил он. Рванул ворот рубашки, пуговица отлетела, задышал полной грудью. Она остановилась.
— Знаешь, Галя, я ведь люблю тебя, — сказал он. Девушка молчала.
— Ну, что теперь скажешь?
Галя вскинула голову, в глазах растерянность.
— Эх, Петя, зачем ты только такой?
Отвернулась, закрыла рукавом лицо, заплакала. Потом ушла. Петя не стал ее догонять. Он долго блуждал по городу, безразличный, усталый, всеми будто забытый.
Сквозь сон Петя почувствовал, что кто-то тянет его за ногу. Он открыл глаза и увидел Федьку. Тот снимал с него грязные сапоги. Петя усмехнулся, глядя на Федьку, но не сопротивлялся. Федька уложил его спать и потушил свет.
…Утром дождь перестал. Холодный ветер раскачивал перед общежитием деревья. Вереницей проплывали облака, грозясь снова пролиться дождем.
Петя встал, подошел к окну. Долго смотрел в сторону завода. Потом умылся и пошел в столовую. После завтрака, побродив по городу, он снова направился в общежитие.
— Тебя какой-то старик ждет, — шепнула ему при входе вахтерша.
Петя быстро поднялся на второй этаж, в свою комнату. Там сидел Платон Кузьмич.
— Понимаешь, Петя, — приподнявшись со стула, проговорил он, — там блоки приготовили — варить надо, план не выполняем. Выходи во вторую смену, и в третью, наверно, придется остаться. Галя сегодня после обеда вышла.
У Пети был отгул, он поморщился. Мастер говорил медленно, тихо. Журавлеву было жаль огорчать старика, и он согласился. Платон Кузьмич радостно заблестел очками и ушел. Вечером, к концу первой смены Петр уже шагал в цех.
Завод сиял тысячами огней. Изредка оттуда доносились протяжные гудки паровозов, с грохотом отъезжали с машинами на платформе длинные составы. Над заводом сгустилась тьма. И не понять — то ли это облака, то ли дым, густо валивший из больших черных труб. Редкие вспышки электросварки, тусклый свет расплавленного металла из литейных цехов озаряли голые газоны, деревья, кустарники.
Журавлев торопливо шагал по заводскому двору в промасленной спецовке, в сапогах — спешил на работу. В цехе было тихо. Рабочие убирали свои места, вторая смена еще не начиналась. Над головой шумно проехал кран с блоком. У будки их накопилось уже много. Петр посмотрел наверх и увидел Галю. Она тоже смотрела на него. Он потупил голову и вошел в будку.
Тут же принялся за сварку. А Галя все время подвозила новые и новые блоки. На площадке их некуда было ставить, и крановщица сгружала прямо на проходах, около красильного отделения. Петя не замечал усталости, только в начале третьей смены почувствовал, что голоден.
Столовая и буфет не работали, он нашел в своем ящике высохший кусок хлеба, размочил его водой, закусил и снова принялся за работу.
К концу смены Петя заварил пятьдесят блоков. Больше их около будки не оказалось. Нужно было отвезти заваренные блоки в сторону и подвезти новые на освобожденное место. Он крикнул Гале, но та не ответила.
«Разозлилась, даже не отвечает», — подумал Петя, вспомнив о вчерашнем вечере. Крикнул еще, она молчала. Петя обиделся и быстро направился к крану. Галя сказала, идя ему навстречу:
— Кран сломался. Я за слесарем схожу.
И побежала.
Петя постоял, почитал газету в витрине и, не дождавшись Гали, вернулся к блокам. Их осталось всего пять штук. Они стояли далеко от будки, около красильного отделения. «Заварю здесь, на месте, наверное, занят слесарь», подумал Петя и быстро подвез сварочный аппарат к блокам. Недалеко были баки с краской. Петя с тревогой вспомнил, что еще вчера Платон Кузьмич ругался с завхозом цеха, требуя перенести их в другое место. Но баки так и не убрали. Петя постоял в раздумье около них и, устало махнув рукой, взялся за дело.