Рассчитавшись с прыщавым сетевиком, Борис еще какое-то время сидел в кресле, созерцая остановленную на экране картинку со смазливой потаскушкой, запечатленной фотографом в этой развратной позе на краю беленковского супружеского ложа. Странное дело, он не испытывал угрызений совести, не злился на жену. Ему почему-то очень хотелось придушить девушку со снимка, словно именно она была каким-то образом виновата в том, что Борис попал в такой переплет.
Разумеется, он не будет никого душить. У него теперь совсем иные планы. Нужно решать, что же делать с супругой. Борис больше не сомневался, что фотографии — ее рук дело.
Пока что Лялька крепко держит его в руках. Только зачем? Как долго она собирается трепать ему нервы, чем этот марафон закончится и сколько еще козырей у нее в запасе? Все эти вопросы требовали ответа.
Единственным козырем, который на сегодняшний день имелся у самого Бориса, было то, что он уже знал, откуда ветер дует. Он уже знал, кто та кошка, которая играет с ним в свое удовольствие. Пока играет. Пусть. Он найдет выход, он выпутается. Иначе и быть не может, у него просто нет выбора.
Борис отправился домой. Поехал к своей драгоценной женушке. Ринулся в логово зверя, ибо не без оснований считал, что лучшая защита это нападение.
По дороге он уже продумал пару сценариев, по которым можно начать действовать, выработал генеральный план и продумал пути отступления. Своими талантами стратега он был доволен вполне.
Остановившись у супермаркета, Борис основательно затарился: «Бейлис», фрукты, креветки, нарезка, оливки, шоколад и так, по мелочи. Прикупил несколько видеокассет. Загрузив все это в машину, он прошелся вдоль ряда цветочников и выбрал семь метровых роз. На этом подготовительный этап закончился. Теперь в бой!
Борис буквально ворвался в квартиру, словно внесенный порывом ветра.
— Лялька! — весело крикнул он в направлении комнаты, откуда доносились всхлипы героини очередной мелодрамы. — Принимай добычу!
Лялька выплыла из комнаты, на ходу затягивая пояс халата.
— Чего ты? — спросила она, недоуменно глядя на мужа, который никогда не страдал такими приступами хозяйственности, а веселым и притом трезвым приходил домой последний раз… Когда? Да никогда.
— Как чего? Погода-то какая! — Борис продолжал удерживать на лице счастливую улыбку, что стоило ему титанических усилий. — День какой!
Протянув жене пакеты с провиантом, Борис подался вперед и чмокнул ее в мягкую круглую щеку, перечеркнутую красными полосами от подушки.
— Чего стряслось-то? — Лялька взяла протянутые ей пакеты, и глаза ее сделались испуганными, когда она ощутила их вес, а вдобавок в одном из них что-то звякнуло.
— Настроение хорошее. И потом… — Борис хитро подмигнул. — Появилась тема для серьезного разговора.
Это был первый ход задуманной им комбинации. Он внимательно следил за реакцией жены. Та пристально посмотрела на него, но не выказала ни удивления, ни растерянности, на которые рассчитывал Борис. Или в этой провинциальной дуре пропадает гениальная актриса, или она не допускает даже мысли о том, что он, Борис Беленков, может ее раскусить.
— Какого разговора? — Не дожидаясь ответа, Лялька потащила пакеты на кухню. — Чего ты тут накупил-то?
Борис быстро скинул ботинки, открыл входную дверь и взял оставленный на лестнице букет. Бережно подняв закутанные в расписанный целлофан розы, он снова сконструировал на лице счастливую улыбку и отправился на кухню.
Лялька недоверчиво изучала этикетку ликера, словно видела его впервые. Подняв глаза и заметив в руках мужа розы, она совсем растерялась.
— Что случилось-то? Кому цветы? Придет кто-нибудь? — Эта последняя догадка, судя по всему, показалась ей наиболее правдоподобным объяснением происходящих с благоверным метаморфоз и не слишком обрадовала.
— Цветы тебе. Никто не придет, мы будем только вдвоем.
Борис вложил ей в руки букет и снова приложился к ее щеке, заметив, как шевельнулся, втягивая воздух, маленький курносый носик, — Лялька, очевидно, рассчитывала уловить запах алкоголя.
Убедившись, что муж трезв, а розы действительно предназначены ей, Лялька неуверенно улыбнулась уголком рта.
— Спасибо, — пробормотала она, растерянно разглядывая длинноногий букет.
Борис с удовлетворением любовался произведенным эффектом.
Держа в руке цветы, Лялька заметалась по кухне в поисках вазы, одновременно пытаясь другой рукой разобрать содержимое пакетов.
Борис довольно усмехнулся и, насвистывая что-то оптимистичное, двинулся в ванную мыть руки. Первый раунд был за ним.
Второй раунд разворачивался за столом, в центре которого стояли горящие свечи. Идиллическая картина: муж и жена ужинают при свечах. Ликер, закуски, салфетки, нежная музычка.
Лялька сияла, как кофейник миссис Хадсон, лопала креветки, закусывая бельгийским шоколадом. Борис кривил лицо, изображая счастье и покой.
— Так что все-таки случилось? — спросила Лялька, кокетливо глядя на мужа поверх края бокала, из которого прихлебывала вязкий ликер.
— Почему ты решила, будто что-то случилось? — Борис обольстительно улыбался, чувствуя, как начинает сводить скулы.
— Ну… — Лялька показала на сервированное на столе великолепие.
Борис ответил не сразу. Он был поражен, почти очарован устроенным спектаклем. Подумать только, он прожил с этой женщиной почти шесть лет и, казалось, заслуженно считал ее непроходимой деревенщиной. Ну а что он должен был думать? Папашу ее перевели в конце восьмидесятых аж из-за Урала — гонять кооператоров и нахлынувшее в столицу жулье. Единственным достоинством таких лейтенантов была пропечатанная на лбу дремучесть: переодетые в штатское, они магнитом притягивали к себе катал, кидал, ломщиков, фарцовщиков и прочий криминальный элемент. Опять же вверенный их заботам контингент не знал этих лапотников в лицо. Вот и бродил такой олух по Москве в качестве подсадной утки или дрессированного медведя, бродил до эпохального августа. А там начались перестановки, перетасовки, его увидели случайно, выхватили за шиворот из грязи Казанского вокзала и усадили в кожаное кресло. Так что кем этих мужиков неотесанных должен был считать Борис Беленков, бывший секретарь райкома ВЛКСМ?
И вот теперь сидела перед ним эта размалеванная наспех дорогой косметикой девица-красавица и ломала комедию, продолжая строить из себя наивную девочку. Да ты подумай, Боря, подумай, дорогой, так ли проста была история твоей женитьбы на залетевшей от тебя после очередной попойки дурнушке с коровьими глазищами? Ты, Боря, до сих пор веришь, будто эта сибирячка была настолько глупа, чтобы за три месяца не понять, что беременна? И до сих пор считаешь, что тот ребенок, которого она не смогла выносить, был твоим? Ох, Боря, влип же ты! И не вчера влип, и не тогда, когда притащил ту девицу домой. Ты влип шесть лет назад, когда развесил уши, слушая насевших на тебя ловких хантов, разгневанного папашу и пускающую горькую соплю из носа-картофелинки брюхатую дочку.
Да, было четыре счастливых года, когда тесть, карабкающийся с обезьяньим проворством по служебной лестнице, прикрывал тебя ото всех и вся и ты жил как у Христа за пазухой, был недосягаем, словно Хусейн в своем бункере. Было. И есть. И не забудь, Боря, что главная твоя задача — сохранить ключи от этого гребаного бункера, умаслить стерву и успокоить тестя. Вернуть все на свои места. Любой ценой.
— Да я подумал, — произнес Борис наконец, — что, может быть…
Он так искренне смутился, так трогательно потупился, что ему захотелось зааплодировать себе, а потом послать все к черту. Но он сдержался и даже усилил сцену, принявшись застенчиво гонять вилкой по тарелке маслины.
Лялька задержала дыхание, и рука ее со стиснутой между пальцами долькой ананаса замерла в воздухе в сантиметре от приоткрывшегося рта.
— Мы… — Борис разогнал одну маслину до предельной скорости, и она сошла с трассы, вылетев на скатерть. — Мы как-то говорили с тобой о том, чтобы… ну…
Рот у жены открылся шире, нижняя губа по-рыбьи оттопырилась. Лялька чуть наклонилась вперед, поедая мужа глазами.
Борис бросил на нее быстрый взгляд исподлобья. Нет, она что, действительно гениальная актриса или просто отключилась от своих козней и ей вправду интересно, что же такого сообщит муж?
— …чтобы попробовать завести ребенка, — выдохнул Борис и замер, точно старик, закинувший невод.
— Ч-что?.. — еле вытолкнула из себя чуть слышный звук Лялька.
— Ну, я подумал… — Борис продолжал играть роль, мысленно уже поздравив себя с блестящей победой.
— Боря, Боренька! — Чуть не опрокинув стол, Лялька бросилась к нему.
Порыв этот был столь внезапным и стремительным, что Борис не успел даже опомниться и потому, когда Лялька обрушилась на него, обвив его шею и присосавшись куда-то между носом и ухом, не сумел удержать равновесие. Они рухнули на пол вместе со стулом. Слава богу, спинка стула была мягкая.
Какой парадокс: лежа на лопатках на ковре, Борис чувствовал себя победителем!
ГЛАВА 6
Найти офис «Братьев Бобровых» оказалось проще пареной репы. Гораздо сложнее было проникнуть внутрь. Современник наш, точнее, человек, не следивший семь лет за событиями в стране исключительно на голубом экране, прошел бы сквозь кордон охраны, как сквозь масло. Представился бы курьером, клиентом, рекламным агентом, работником ДЭЗа и пер бы танком. Скорее всего, его даже не попытались бы остановить. В самом пиковом случае вызвали бы начальника охраны и попросили повторить легенду, после чего можно проходить, как к себе домой.
Валя такими фокусами не владела, но не сообщать, кто она на самом деле, ума ей хватило. Когда ее растерянное лицо было выхвачено из потока людей скучающим, но бдительным взглядом секьюрити, он тотчас преградил ей дорогу.
— Вы к кому?
Вопрос не застал Валю врасплох. Была у нее парочка домашних заготовок.