Разумеется, услышав название фирмы, Жук и бровью не повел, словно знал об этом агентстве постольку-поскольку. Дружба дружбой, а денежки врозь, и наезд бригады Жука на «Макс’С» не имел, разумеется, никакого отношения к дружбе Женьки и Макса. Бизнес есть бизнес. И Жук не задумываясь разнес бы контору приятеля в пух и прах, но его смущало одно обстоятельство.
Когда Шала произнес название андросовской фирмы, Жук не просто не подал виду, что его это как-то касается. Странность была в том, что Жук на самом деле отнесся к необходимости нанести подобный визит к другу совершенно равнодушно. Это-то и задело за живое. За то живое, маленькое и съежившееся где-то внутри, что еще осталось, уцелело каким-то чудом.
С детства Женька Зыков мечтал быть крутым. Хотя тогда в это слово и не вкладывали того смысла, которым наделили сейчас. Женька просто любил фильмы и книги о пиратах, авантюристах, анархистах и борцах за свободу. Он хотел быть сильным и независимым. Таким, как Волк Ларсен, таким, как Монте-Кристо, Дон Хосе Морено, принц Даккар. Он раз десять перечитывал «Овода» и «Игру», а некоторые фильмы с Бронсоном и Челентано смотрел неделями, тратя на билеты в кинотеатр все карманные деньги. Он хотел быть сильнее и выше окружающего его мира, никого не бояться и поступать всегда так, как считал правильным. Он хотел принимать решения сам.
Разумеется, с такими устремлениями Женька мог реализоваться только в криминальной среде, куда и стал органично вписываться, начиная аж с седьмого класса. Сперва он шестерил, помогая фарцовщикам, потом подстраховывал кидал и домушников…
Ну да биография Жука особого значения не имеет. Главное, что он вдруг осознал: поднимаясь по служебной лестнице, ты отнюдь не обретаешь самостоятельность, напротив, тебя все глубже и глубже затягивает в огромный механизм преступного мира. Да, он становился большой шестеренкой, все более важной частью машины. Но чем глубже он увязает, чем больше другие шестерни цепляются за него, тем меньше возможность выбора. За него все решают те, кто приводит эту махину в движение. Зазевайся он или попробуй что-то изменить, его или вернут в прежний ритм другие детальки, или найдут ему замену.
Ему только что отдали приказ расправиться с другом детства, а он воспринял это с равнодушием автомата. Где же, черт возьми, его вожделенная свобода? Его право принимать решения? Его утрамбовали, подровняли, перекроили, а он даже не пикнул!
Открытие это привело Жука в ярость, которую он частично выплеснул на ни в чем не повинного с точки зрения криминальных законов рекламщика.
Жук не собирался вставать вдруг на дыбы и идти против воров, против системы. Нет, он должен был что-то изменить, двигаясь в прежнем направлении, подняться на гребень волны, но так, чтобы не потерять ни авторитета, ни головы. Что? Как? Жук не знал. Но он решил начать с малого: просто поговорить с Максом, убедить его добровольно перейти под знамена Бобра. В конце концов, это не являлось нарушением приказа Шалы. Вор приказал «привести их в чувство». Жук приведет Макса в чувство без мордобоя и погрома в конторе.
А сейчас он с двумя подручными ехал по следующему адресу. Ехал приводить в чувство рекламное агентство «Альмира-плюс». Эта работенка может оказаться посложнее предыдущей. В «Альмире» работали три девчонки, так что вариант с битьем лица здесь не проходил. В большинстве случаев дамочек достаточно было просто припугнуть, но попадались такие железные леди, что сами могли съездить в челюсть или вытянуть из какого-нибудь потрепанного тубуса помповое ружье.
Лучше бы девчонки из «Альмиры» оказались пугливыми, а то настроение у Жука было не приведи господи…
Убедившись, что Валя благополучно миновала проходную, Ольга решила, что неплохо бы выбрать более удобный наблюдательный пункт, чтобы не маячить здесь, на узком тротуаре, а заодно не топтаться среди спешащих мимо прохожих, раздраженных духотой и толчеей.
Обернувшись, она тут же обнаружила этот самый НП в виде небольшого кафе, двери которого находились прямо напротив входа в здание, где сидели «Бобры», а огромные витрины были исключительно удобны для наблюдения.
Ольга вошла в кафе. Народу немного, а столики у окон вообще пусты: кому охота сидеть на солнце?
Она присела за столик и, подперев щеку, стала ждать.
Через пару минут ее наблюдение было довольно бесцеремонно прервано окриком — иного слова не подберешь — женщины за стойкой:
— Девушка у окна, вы заказывать что-нибудь будете?
Ольга вздрогнула. Примерно таким тоном покрикивали на нее в лагере, когда она отставала от товарок. Никак не ожидала она найти такой же «теплый» прием в московском кафе во времена наступающего капитализма.
— Нет, спасибо. — Ольга натянуто улыбнулась и снова уставилась в окно.
— Тогда не занимайте столик! — рявкнула барменша.
Ольге предлагали выметаться. Оставлять такое удобное место не хотелось. Она обернулась и красноречивым, но вежливым жестом указала на пустующие вокруг столики, надеясь этим аргументом высечь из барменши искру здравого смысла. Тщетно. Тетка продолжала стоять, уперев руки в крутые бока, игнорируя двух страждущих, смиренно протягивающих ей купюры, и терпеливо ожидала восстановления порядка, то бишь выдворения не приносящей дохода посетительницы вон.
Ольга вздохнула и извлекла из кармана джинсов несколько смятых купюр. Показав их барменше, она поднялась из-за столика и направилась к стойке:
— Кофе можно мне?
Шумно втянув носом воздух, барменша поставила в кофеварку чашку и нажала кнопку.
— Это все? — презрительно спросила она, взглядом давая понять, что такое чисто формальное соблюдение правил ее не вполне устраивает.
— Все, — невозмутимо кивнула Ольга.
Получив свой кофе, она вернулась за столик и продолжила наблюдение.
Минут десять она спокойно сидела, наблюдая за дверями. Неожиданно мужская фигура заслонила ей обзор. Мужчина остановился лицом к витрине и не собирался двигаться дальше.
До этого момента Ольга старалась смотреть словно бы сквозь проходивших мимо людей, как всматриваются в телевизионный экран сквозь полосы помех. Теперь Ольга с раздражением пригляделась к помешавшему ей человеку и с удивлением обнаружила, что он смотрит именно на нее.
Первым делом она скорчила кислую мину и отвела взгляд, давая тем самым понять, что совершенно не желает играть в гляделки. Однако этот простой прием не подействовал, и все могло кончиться тем, что они с Валей разминутся.
Ольга снова повернулась к окну и жестом попросила мужчину отойти. Тот, очевидно, истолковал жест по-своему и, быстро войдя в кафе, остановился перед Олиным столиком. Лет тридцати, высокий, приятной внешности. Ольга не могла не оценить его мимоходом, но в данный момент это не имело никакого значения. Она демонстративно продолжала смотреть в окно.
Мужчина тем временем присел за столик.
— Здравствуйте, прекрасная незнакомка.
Довольно банальное вступление, так начинали еще семь лет назад. Ольгу это откровенно разочаровало, хотя все равно ей было не до кавалеров. Она не ответила.
— Меня зовут Сергей.
Ольга повернулась к нему:
— Сергей, вы меня неправильно поняли. Я просто попросила вас отойти в сторону.
— Это я как раз понял, — улыбнулся он. — Я даже понял, зачем вам это нужно.
Его реплика вновь отвлекла Ольгу от наблюдения.
— Вы следите за подъездом здания напротив. Ожидаете появления возлюбленного под руку с длинноногой коллегой…
— Вы очень наблюдательны, — с ноткой сарказма ответила Ольга.
— Спасибо за комплимент.
— Хотите еще один?
— Безусловно.
— Я согласилась бы признать, что вы очень воспитанны и добры, если бы вы оставили меня.
— Ну… — Сергей трагически сдвинул брови. — Боюсь, что получить эти два комплимента мне не удастся, но я надеюсь, что заслужу какие-нибудь другие.
— За что, например?
— Ну, например, я мог бы помочь вам в вашем расследовании и с удовольствием доказал бы, что ваш возлюбленный просто жлоб, раз заставляет вас ревновать и…
— А почему ты решил, что это возлюбленный? — Активность Сергея начинала действовать Ольге на нервы, но пара, беседующая за столиком, обращала на себя меньше внимания, чем одинокая девушка, не сводящая взгляда с дома напротив.
— Ого! Уже на «ты»! — Сергей поднял указательный палец. — Отвечу. Отличить замужнюю женщину от незамужней очень легко. Во-первых…
— Молодой человек! — Теперь барменша обрушила свой гнев на нового знакомого Ольги. — Вы что будете заказывать?
— Я? Э… — Он озадаченно огляделся по сторонам, изучая, что стоит на соседних столиках, но, не получив достаточно полного представления о меню кафе, обратился к барменше за помощью: — А что у вас есть?
— Пить или из еды?
— Извините, а вы что будете? — спросил он Ольгу.
— Ничего.
— Ага. — Сергей заглянул в ее пустую чашку и вновь обратился к барменше: — Два кофе, два мороженых и легкий «Давыдофф». Подойдет «Давыдофф»? — спросил он у Ольги.
Она посмотрела на него с недоумением. Что такое «Давыдофф», она понятия не имела. Сергей истолковал ее замешательство по-своему.
— Определить, курит ли человек, очень просто, — с легкой улыбкой пояснил он. — У вас рука все время «ищет» сигарету: вы то шевелите пальцами, то подносите руку ко рту…
— Слушай, — Ольга не выдержала этого поучительного тона, — ты, случайно, не мент?
— Нет. Я частный детектив.
— Очень романтично.
— Правда, я на самом деле частный детектив. Могу методом дедукции определить что угодно. Прошлое, настоящее и будущее…
— Попробуй тогда угадать, как меня зовут.
— Тут незачем угадывать. Такие вещи нужно определять сразу, влет.
— Ну, и…?
— Вас зовут Ольга.
— Неплохо. — Она взглянула на Сергея с интересом. — И что, это написано у меня на лбу большими буквами?
— Увы, все гораздо проще и тривиальнее.
— Как же?
— Ну… — Сергей развел руками. — Это уже профессиональные секреты.