Валя и Ольга переглянулись. Во взглядах обеих промелькнул отсвет испуга. Но если для Вали это было привычное, несмотря на необычность ситуации, предстартовое волнение, то Ольга думала о предостережении Сергея.
— Кроме того, — Насоныч тяжело вздохнул, словно собирался зачитать некролог о кончине генерального секретаря, — ситуация резко изменилась. Нам нужно торопиться.
— Когда? — Голос Вали прозвучал твердо.
— Скоро. Совсем скоро. Я скажу об этом завтра.
— А план, — Валя развела руками, — оружие?..
— Завтра. Все завтра. Я, собственно, заехал только спросить, не передумали ли вы.
— Я? — Валю вопрос удивил. — Нет!
Борис переводил взгляд с одного листка на другой, словно надеясь найти ошибку. Один листок был факсом из солнечной Италии на итальянском языке, а второй — переводом факса на русский, сделанным секретаршей. Итальянского языка Борис не знал, а если верить русскому тексту, то итальянцы с прискорбием сообщали, что по указанным уже причинам судно не может отбыть из порта ранее чем через неделю. Настырные борцы за экологию добились-таки проверки груза. Синьор Фраскани от лица компании «Арок» приносил извинения и просил руководство «Белтеха» рассматривать сложившееся положение как ситуацию, подпадающую под статью форс-мажор.
Положив листки на стол, Борис в очередной раз набрал номер Жука. Именно через него Борис смог выйти на людей, предоставивших ему кредит. Теперь Борис хотел посоветоваться с другом по поводу того, что делать в сложившейся ситуации.
Самое скверное было то, что ситуация невозврата денег в оговоренный срок даже не рассматривалась. Борис настолько верил в успех предприятия, что не поднимал эту щекотливую тему. Теперь же ему становилось не по себе от мысли, что может произойти и какие «счетчики» заработают.
И на тестя особой надежды не было. Насколько Борис знал законы этого мира, прикрытие в виде людей в погонах могло оградить от посягательств на кошелек, но ничто не мешало получить пулю в лоб или какую-нибудь заточку в бок.
Кроме того, Борис не сомневался, что, расскажи он тестю о размахе срывающейся операции, хитрый сибиряк умоет руки и отойдет в сторону, сославшись на то, что зять должен был посоветоваться, прежде чем заваривать такую кашу.
Борис перезвонил еще раз. Телефон не отвечал.
Вестей от Жука не было уже несколько дней. Порекомендовав своего Шалу в качестве надежного кредитора, бригадир исчез из поля зрения.
Три дня Борис не звонил ему, ожидая окончания истории с «Гринписом», а теперь, когда Жук срочно понадобился, никак не мог его найти.
С утра Беленков даже наведался в кафе, где обычно появлялся Жук. Увы, там его тоже несколько дней не было.
— Уехал он, — пожал плечами бармен.
— Куда уехал?
— Черт его знает. Может, отдыхать. Он что-то про Испанию говорил. Может, в Испанию и поехал. — Бармен взял опустевший поднос и отправился в подсобку, давая понять, что разговор окончен.
Это все, что удалось узнать. Знакомых лиц в кафе не было, а хватать за рукава всех подряд с криком «Жука не видали?» как-то глупо.
Борис дал себе срок до полудня. Если найти Жука не удастся, придется ехать к этому Шале объясняться одному. Особого опыта в общении с подпольными ростовщиками у Бориса не было, но инстинкт подсказывал ему, что лучше не затягивать. Слышал он краем уха о разборках с кредитами. Это как с зубным врачом: идти, конечно, боязно, но чем дольше откладываешь, тем больнее потом.
Если тебя начинают искать, пиши пропало. Первый вопрос будет: почему прячешься? И к сумме долга приплюсуют какую-нибудь компенсацию за моральный ущерб.
Нет, нужно ехать самому.
Борис посмотрел на часы. Второй час. Срок, данный им самому себе, прошел. До момента возврата кредита осталось сорок восемь часов и, если быть совсем точным, четырнадцать минут.
Борис поднялся и, уже стоя, последний раз набрал номер. Длинные гудки всегда раздражали его, но сейчас он готов был слушать их часами, оттягивая визит к кредитору.
Куда же подевался Жук?
Алексей Владимирович был несколько разочарован в господине Роне. Этот горе-организатор межпланетных турниров заставил его сражаться с откровенными слабаками, а теперь, когда появился мало-мальски сильный соперник, пропал.
Алексей Владимирович сидел на веранде, просматривая российские журналы.
Их периодически доставляли ему с почтой. Правда, в целях конспирации приходилось делать подписку через Варшаву. При этом нужно было выписывать не только российские издания, но и издания Польши, Германии, Франции и многих других стран. Все это просто выбрасывалось, ибо никаким языком, кроме русского, Алексей Владимирович не владел настолько, чтобы читать на нем прессу. Он успел освоить польский и английский, но чтение на них требовало такого напряжения извилин, что больше трех абзацев за раз Кирьянов не выдерживал.
Быстро просмотрев заголовки и картинки, Кирьянов кидал иностранные журналы на пол: горничная знала, что теперь их можно выбросить. Отказаться от этого «балласта» было нельзя, поскольку тот факт, что отшельник-профессор получает издания только на русском, мог привлечь внимание, натолкнуть на нежелательные выводы, навести на след. Кипа периодики на восьми языках вызывала меньше вопросов.
Раскрыв очередной аналитический журнал, Алексей Владимирович натолкнулся на рекламу компании «Белтех».
— Борис Беленков, — произнес он вслух. — Генеральный директор компании «Белтех».
Кирьянов произнес это с печалью в голосе. Не понять было даже, чего из прежней жизни больше жаль: друзей-приятелей или высоких постов, дававших ощущение силы и могущества.
Кто-то сказал, что одиночество — дорогое удовольствие. Удовольствие обходилось и впрямь недешево, если говорить о деньгах, но денег было вдоволь. А вот жизнь без друзей, без женщин, без дела, без треклятых журналистов, сующих свой нос во все щели, была сродни… Кирьянов даже не знал, сродни чему была такая жизнь. Не жизнь это вовсе! Что такое Алексей Владимирович Кирьянов без своих регалий, власти, без своего имени, наконец?
Борис Беленков… Черт возьми, ведь это Борька Беленков, сопляк и неуч, который еще десять лет назад мыл его машину, старый полусгнивший «Москвич». Комсомольский вожак, выставленный коленом под зад при первом свистке грядущей перестройки. Генеральный директор! Кем бы он был сейчас, не снизойди до него Алексей Владимирович Кирьянов! Не наставь он этого оболтуса на путь истинный…
Компания «Белтех»… Смех! Ведь начальный капитал одолжил ему тоже он, Кирьянов, причем сумма-то была смехотворная. Пришлось даже разыграть небольшой спектакль, зайти в кабинет якобы за деньгами, чтобы не показывать парню, что требуемый «кредит» — даже меньше, чем лежит в бумажнике. А дело было в том, что поднаторевший на школьном УПК собирать утюги парень решил стать кооператором: заняться ремонтом бытовой техники. Боже ты мой, сколько же нервов было потрачено, чтобы успокоить первых его клиентов, которым он бездарно сжег английский обогреватель!
А когда прибежал он, отирая кулаком кровь из расквашенного носа, жаловаться на рэкетиров? Тот еще был анекдотец: пара шустрых акселератов собирала дань с половины рынка, и ни один болван даже не рыпнулся! Платили и молчали. Смех! Ну, уладили дело с этими самозваными хозяевами рынка. Посидели сутки в камере с настоящими уголовниками — сразу прозрели, поняли, что к чему. Верткие, кстати, были хлопчики. Один из них, Женька Зыков, несколько раз пригодился потом. Хорошо помогал, пока не ушел в серьезный криминал.
А Борьку он потом удачно женил. В смысле портрета и фигуры эта сибирская матрешка была, конечно, страшна, как служебное расследование, но зато с мозгами все в порядке: отсутствовали напрочь. Временами казалось, что даже спинного мозга у нее нет — так обходится. А удачным в этом союзе был папа невесты. Туповатый такой опер, простой и жадный. Его потом удалось хорошо продвинуть. Так что тыл Беленкову был обеспечен надежный. Сначала, дурак, ныл все, а потом пообтерся, осмотрелся — и ничего. Благодарил даже…
Да, вот тебе и кооператор Борька Беленков. Генеральный директор компании. И видать, не мелкой, раз в «Домовом» рекламу дают. Цены в Москве на рекламу забубенные. Раз может себе такое позволить, значит, дела в порядке.
Алексей Владимирович еще раз просмотрел рекламку.
— Итить твою… — причмокнул он. — Тоже в Интернете страничку завел. Тут и не поймешь — то ли разбогатели все, то ли сеть теперь вроде телефона.
Кирьянов взял со столика нож и тремя небрежными движениями вырезал объявление. Пусть лежит на всякий случай. Может, как-нибудь пошлю по Интернету весточку. С того света…
Да… Кем бы ты был сейчас, Боря Беленков?
Эта тема почему-то показалась Кирьянову занятной. Действительно, что бы с ним было?
Ну, положим, деньги на свои ремонты он бы нашел, наскреб, украл. С претензиями тоже вопрос уладил бы. Ну, может, набили б ему лицо, дали пинка. А что еще с него было взять? Рэкетиры — не конец света. Сколько олухов платило и платит? И ничего, живут. Некоторые даже живут припеваючи.
Вот из истории с этим изнасилованием он бы, пожалуй, не вылез. Отхватил бы срок и пошел бы на зону зеков ублажать. Там это быстро.
Впрочем — при этой мысли Кирьянов улыбнулся — не повстречай он доброго дядю Алексея Владимировича, так и не было бы этой истории.
Кирьянов сложил глянцевый листок вдвое и сунул в лежавшую на столике книгу.
Да, ловко тогда все получилось. Все трое оказались на крючке. И Борька, и этот начинающий гопник Жук, и пай-мальчик Максим Андросов. Все оказались ему, Алексею свет Владимировичу, по гроб жизни обязаны. Пришлось, правда, попотеть, разворачивая дышло закона на сто восемьдесят градусов. Хорошо, что сама девчонка помогла, бросилась на своего Ромео с тесаком…
А Хильда тогда быстро просекла, откуда ноги растут. Слава богу, удалось убрать из материалов дела упоминания о нем, народном избраннике Кирьянове. Борькин же будущий тесть помог. Взамен получил совет, как пристроить свою забрюхатившую дочку.