Как Жук и предполагал, ничего путного из этой встречи не вышло. Белый матерился, обещая снять скальп с головы, придумавшей сделать ему такую пакость. Макс то сочувственно поддакивал, то ободряюще хлопал друга по плечу и призывал Жука вставить ноту оптимизма в этот реквием.
Через час переливания из пустого в порожнее возникла идея выпить, и троица отправилась в кабак, где просидела до вечера. Ближе к вечеру набравшегося через край Бориса сложили в такси и отправили домой. Макс требовал продолжения банкета и убеждал Жука отправиться в какое-то казино. Жук же, порядком уставший и обеспокоенный отсутствием новостей от Дятла, отнекивался и пытался улизнуть. В конце концов ему это удалось. Макс подцепил какую-то блондинку с пышными формами и, потеряв интерес к нудному приятелю, отправился с ней на импровизированную экскурсию по ночной Москве.
Жук поймал машину и помчался в кафе, где собирались по вечерам ребята из его бригады.
Войдя в небольшой зальчик, Жук окинул столики взглядом. К своему удивлению, он не обнаружил ни одного знакомого лица. Это было по меньшей мере странно. Мелькнула даже мысль: уж не переманил ли Дятел бригаду под свои знамена? Но тогда или Жук уже был бы мертв, или его просто проинформировали бы о прошедшем референдуме. И это не объясняло, почему никого из братвы нет в кафе.
Пройдя через зал, Жук подошел к стойке.
— Здоров! — обратился он к бармену. — А где народ-то?
Бармен бросил быстрый взгляд исподлобья по сторонам и тихо сказал, не поднимая головы:
— Свалили все.
— Как свалили? — Жук уже понял, что произошло нечто чрезвычайное, но пытался изобразить спокойствие.
— Дятла замочили. — Бармен быстро исчез где-то под стойкой, сосредоточенно гремя там бутылками.
Остатки хмеля, еще витавшие в голове после гулянки, исчезли в один миг.
— Кто? — Жук подался вперед, навалившись на стойку.
— Откуда я знаю? — пробубнил из-под стойки бармен. — Мне не докладывают. Я случайно услышал…
Жук схватил бармена за выглядывавший из-под стойки ворот рубахи и рывком вытащил. Бледное лицо халдея оказалось прямо перед налившимися кровью глазами бандита.
— Ты мне фуфел не пихай, — процедил Жук сквозь зубы. — Что значит «случайно услышал»?
Бармен был уже не рад, что попытался услужить авторитетному братку.
— Жук, я… я не слышал ничего… правда…
Жук почувствовал, как парня колотит от страха, но продолжал держать его за ворот, буравя взглядом и ожидая ответа, правдивого ответа.
— Короче, вбежал Гога и чуть ли не заорал, что… ну… Дятла и еще кого-то замочили… Ну, все снялись и рванули на выход…
— Рванули, говоришь? — задумчиво повторил Жук, ослабляя хватку. Он по-прежнему смотрел в перекошенное от страха лицо бармена. Смотрел, но не видел, камнем уходя в омут своих мыслей.
— Рванули, — подтвердил бармен, аккуратно высвобождаясь. — Не заплатил никто даже.
Жук пошел к выходу.
Дятел и еще кто-то из братков убиты. Кем? Когда? Выяснить это нужно немедленно. А у кого? Куда все рванули? Есть два варианта. Обуреваемые жаждой мести, братаны помчались разбираться. Неизвестно, чем это кончится. Если Дятла завалил сам Коломиец, то дело кончится зверской мокрухой. Это ничего, можно считать, что ребята поехали на охоту. Только не был похож Яша Коломиец на человека, способного уложить нескольких боевиков. Небось этот очкарик и оружия-то в руках никогда не держал. А кто грохнул? Менты? Тогда уж началась бы облава, и об этом стало бы известно каждому таракану. Неужели за Коломийца вписалась другая бригада? Черт, это был бы самый скверный вариант. Война, да еще начатая вот так, стенка на стенку… Что могло быть хуже?
Один-единственный раз он не проконтролировал все до конца, не пролез самолично во все дыры, и вот результат: трупы, беготня и паника. Нужно срочно разобраться, что происходит, взять командование на себя. Как?
Жук развернулся уже возле двери кафе и в два прыжка вновь добрался до стойки.
— Телефон! — рявкнул он бармену.
Жук позвонил Дание, подруге Гоги. Вдруг она что-нибудь знает: вопреки неписаным правилам Гога не стеснялся при ней обсуждать дела и, отправляясь на стрелку, мог запросто объяснить, куда едет и зачем.
После шестого или седьмого гудка трубку наконец сняли.
— Алло! — Не дождавшись ответа, Жук дунул в трубку и повторил: — Алло!
— Женя? — Голос Дании звучал едва слышно.
— Да. Слушай, не знаешь, где Гога? — спросил Жук как можно небрежней.
— Здесь.
В трубке стукнуло, очевидно, Дания положила ее на тумбочку и пошла звать Гогу.
Вот те раз! Жук думал, что все ушли на фронт, а этот фраер сидит себе дома и в ус не дует. Может, сегодня какой-нибудь футбол, бармен обкурился до одурения и вообще ничего не произошло? Может, Дятел сидит себе…
— Алло! — ожила трубка.
— Здоров, Гога. — Тон Жука был чисто деловым. — Слушай, что за лажу мне тут трут? Дятла пришили, война…
— А кто трет-то? — Судя по тону, вопрос был не праздным.
— Да в кафе тут наркот один…
— Наркот?
— Слушай, не грузи. Куда все смылись? В кабаке никого из наших...
Гога ответил не сразу.
— Смылись кто куда. А про Дятла, Мару и Зада — правда. Можем сейчас встретиться. Базар есть. Под деревом через час.
Они встретились «под деревом» — в сквере, в условленном месте. Появилось оно три года назад, когда под этим самым деревом был зарезан Леха Жгут, известный в столице катала. С тех пор бригада Жука использовала сквер для встреч, о которых договаривались по телефону.
Гога припоздал, и Жук уже начал нервничать. Увидев в сгущающихся сумерках знакомую фигуру, он пошел навстречу.
— Привет еще раз. Так что там?
— Там? — Гога огляделся по сторонам. — Там три жмурика.
— В Солнечногорске?
Гога кивнул.
— А четвертый? Ведь ездили четверо?
— Четверо, — эхом откликнулся Гога. — Дикий с ними ездил. Ему две пули в бок засадили, лежит весь крест-накрест в бинтах и памперсах.
— А…
— Уже перетерли с ним, — опередил Жука Гога. — Говорит, что ждали их там. Трое со стволами в квартире и двое — этажом выше. Взяли в капкан и положили поленницей.
— Ну, Яша… — Жук побледнел и сжал кулаки.
— А вот Яши там как раз не было.
— Не важно.
— Да как сказать…
— То есть?
Гога помолчал.
— Понимаешь, Жук, между нами говоря, странно все это. И что ждали нас, и с наколкой твоей.
— Ты что гонишь? — Глаза бригадира сузились.
— Да ты не парься, послушай лучше. — Гога успокаивающе тронул его за плечо. — Стукач — твой, так?
— Ну.
— Вот. Никто, кроме тебя, его никогда не видел. Так что наколка на эту хазу, считай, твоя. Дальше — больше. Когда ехать, ты сам решил. Так?
— Ну.
— А потом сам же соскочил, поехал к корешам своим. А наших встретили как дорогих гостей. Шаришь?
— Ты что, — лицо Жука перекосило от ярости, — козлить меня решил?
— Я… — Гога сделал внушительную паузу, — тебя предупредил. Между нами. По старой дружбе. А вот среди братвы давно был базар, что зуб у тебя на Дятла. Чуешь? А в Солнечногорске Коломийцем и не пахло. Что он, совсем с ума сбежал, чтобы у нас под носом лежать?
— Так… — чуть слышно прошипел Жук. — Значит, решили меня закозлить?
— Жук, никто еще ничего не решил. — Гога легонько хлопнул его по руке. — Я, если честно, думаю, что это чурки. Хотели подставить тебя, купили стукачка твоего. Не обижайся, братан, но расклады есть разные. Очень уж все ловко срослось. Так что будь готов. А я тебе ничего не говорил. Просто рассказал, как все у Дятла сложилось, и спать пошел. Лады?
— Спасибо. — Жук кивнул, повернулся и побрел к своей машине.
Гога еще раз стрельнул глазами по сторонам и быстрым шагом ретировался в сторону метро.
Таксист не довез Бориса до подъезда, как обещал, высадил его, плохо соображающего, что происходит, возле угла дома и укатил.
Длинный, многоподъездный дом, где жил Борис, начинался от станции метро и уходил в глубь квартала. Борису был нужен самый дальний подъезд, и он стоял теперь, собираясь с силами, чтобы преодолеть этот путь.
За спиной шумела улица, гудел небольшой, из матерчатых будочек, рынок у выхода из подземки.
— Сосиски в тесте! Га-арячие сосиски в тесте! — надрывалась торговка, будоража воображение возвращавшихся с работы людей. — Сосиски в тесте!
С минуту Борис вслушивался в эти зазывные крики, словно то была знакомая и некогда любимая, но порядком подзабытая мелодия. Потом щеки его начали собираться к ушам, растягивая рот в подобие улыбки.
— Сосиски в тесте, — повторил он за торговкой, глупо ухмыляясь. — Сосиски в тесте. — Он вдруг расхохотался, запрокинув голову так, что чуть не потерял равновесие. — Сосиска в тесте! Ха-ха-ха! Сосиска в тесте! Сосиска, которая в тесте! Сосиска, которую тесть уже съел!
Продолжая хохотать, Борис медленно двинулся к своему подъезду, стараясь свести к минимуму амплитуду колебаний из стороны в сторону. Навстречу ему попался знакомый. Сообразительный мужик хотел обойти поддатого соседа, но Борис, предприняв неожиданный маневр, ухватил его за руку.
— Привет, Михалыч, — выдохнул Беленков, обдав соседа перегаром. — Ты представляешь, что творится? Она там продает сосиску в тесте. Представляешь? Тесть сосиску съел, а она ее продает! Во народ! Изо всего бабки давит!
— Да, — закивал Михалыч, вымученно улыбаясь и пытаясь освободить руку из тисков Бориных пальцев, — забавный каламбурчик…
— Какой на хрен каламбурчик? — возмутился Борис. — Я сам слышал! Стоит и орет… Надо узнать: тесть продается вместе с сосиской или нужно подождать, пока сосиска из него… Михалыч!
Соседу удалось-таки вывернуться, и он тут же пустился наутек.
— Михалыч! Ты куда, в натуре?!
— Извини, тороплюсь, в гараже ждут…
Борис остался в одиночестве. Свежий воздух и приступ веселья несколько взбодрили его, и он зашагал дальше уже более твердым шагом.