— Да, — кивнул он, — и лучше живые.
— Тогда привезите ему Шакарру, — предложил рассудительный Пламен, — прямой потомок людей-ящериц, образованный, красивый, дружественно настроенный. Лучший подарок, на мой взгляд. А эти, ну эти, мама с сыночком, могли нас на ультраф… ультр… короче, на туалетную бумагу нас перекрутить хотели. И вы серьёзно решили их преподнести самому папе? Нет уж, не согласен я с вами, рубить их надо незамедлительно и народ спасать. Клянусь Одином, берите лучше Шакарру, с ним проблем не будет! Он ведь может во всех деталях потом наши приключения станцевать, правда, Чака?
— Легко. У меня на родине говорят: лучшее лекарство от дыма — уйти в сторонку!
— Хорошо, — кивнул Стилет. — А что будем делать сейчас?
— Ну уж не языками чесать, — буркнул Славянин и вонзил в еле заметную щель раздвижной стены оба тщательно заточенных клинка.
ГЛАВА 7Кусачее томатное безумие[76]
Клинки едва не гнулись, но своё дело делали, ибо щель росла. Светлых тонов в блоке становилось больше. Треск, щелчок — и вот перегородки вяло разъехались в стороны, не оказывая сопротивления. Голубая даль налево, голубая даль направо и белые круги блоков. Отряд, озираясь, покинул место заключения, оставляя повсюду грязные зелёные отпечатки.
Опробованным способом пробили ближайший блок.
Планировка та же…
Поначалу бойцам показалось, что, кроме колонии знакомых стебельков, в блоке нет ни души. Ошибочное впечатление развеяли бугры на стенах и потолке, точно повторяющие формы человеческих тел. В дело вновь вернулась спасительная игла чёрного прыща, благо яда у него хватало. Под действием отравы хватка щупалец ослабла, и пленники просто свалились. Отряд, который при надлежащей осведомлённости мог бы гордо называться орденом мягких подвязок прекрасной Глеи, ловил на лету спящих узников и освоенным методом хлопанья по ушам производил общую побудку.
Особые трудности заключались в том, чтобы заставить людей сохранять тишину, ведь далеко не каждый смиренно молчал, обнаруживая себя неизвестно где, неизвестно с кем и неизвестно почему. Разбудили матросов, купцов, начали попадаться туземцы и (наконец-то!!!) практически голые туземки с жемчужными зубками, а вот спящие мужчины в робах, заросшие бородами и волосами по самое не хочу, вызвали у команды единодушное подозрение, и их решили не тревожить. Как тут не поверить в интуицию?!
Постепенно народ находил силы опомниться и во всём слушать нашу героическую троицу. Этаж, если не считать бородачей, разбудили в полном составе.
— Теперь всем надо подняться наверх, потому что мы попали сюда с верхнего уровня, — приказал Стилет.
Деятельный Шакарра нашёл обширную кабинку, настолько просторную, что она вместила всех, правда, пришлось потесниться, а купцам — втянуть животы. Нажатие кнопки со стрелкой «вверх», короткий подъём, и вот оно — коридор, ведущий на свободу! Народ взвыл и плача попросился домой.
— Что, вот так и уйдём? — Плам вопросительно посмотрел Стилету в глаза. — А через месяц они снова заманят к себе туземцев, и тогда скажите мне, какой смысл было договариваться, привязывать барона к пальме, чтобы вернуться и сказать: «Простите, уважаемые островитяне, Лунгму и Джаму найти не удалось, а вот люди-ящерицы с кучей вертлявых щупалец, которым вы нужны для изготовления ультрафиолетовой бумаги, есть, ждите следующего зова».
— Успокойся, пылкий северянин, — осадил его ученик ассасинов. — Сейчас наша задача — вывести людей. Здесь останутся только самые бесстрашные, те, кто хочет и желает сражаться с этой дрянью. До самой победы!
Стилет кивнул в сторону выхода и направил туда Славянина, чтобы взломал раздвижные стены.
— Чака, — лейтенант поманил зулуса, — боюсь, кто-то из нас двоих, Плам или я, должен будет вывести пленников на поверхность. И хотя мы не петляли по пещерам, как знать… Никто, кроме нас с Пламом, не видел подземной дороги, ведущей сюда. Понимаешь?
— Да, правильно. Но кому идти, решать вам, вы главный, господин лейтенант.
Рыжеволосый гигант быстро вернулся:
— Всё что было можно сломано! Проход открыт, уйти желают все, так что массового набега на злыдней не получится, — сообщил он, с презрением оглядывая спасённых. — Из матросов с нами только Готлиб.
— Плам, лично я сопровожу людей на поверхность, а вы проведёте разведку. Постарайтесь не шуметь, хорошо?
Высокий разум с мордой ящерицы и телом осьминога ревел во всю пасть, разбрызгивая шипящие слёзы по кремниевому полу. Его мать, более похожая на малоподвижную помесь динозавра и кухонного комбайна с хохломской росписью по бородавчатой шкуре, сохраняла монументальную неподвижность. Сидя в удобном кресле с подогревом, на котором любая ощипанная курица давно бы покрылась румяной корочкой, Епона-мать ждала, когда блудный сын выплеснет чувства до конца…
— Как они могли?!! — убивался пришелец, и новая волна горечи с удовольствием накатывала на его двенадцатикамерное сердце. — Моего любимого, славного членистохвоста! Мам, расскажи ещё раз, как это случилось, пожалуйста-а-а-а!
— Рассказываю, — привычно холодным тоном ответила она, — Наш славный членистохвост жил себе не тужил в ёмкости с выходом на поверхность, который Е-Дрить построил до твоего рождения. Питался хорошо, капитализируя все необходимые минералы и микроэлементы…
— Питался хорошо… — всхлипнул И-Тить.
— Членистохвост всеяден, ему-то чего не жить, — слегка отвлеклась она.
— Мог бы жить и жить! — подхватил И-Тить.
— Пришли земляне, много землян, с других ареалов планеты. Приходили группами. Всего было четыре социума. Первые три не причинили Хвостику особых хлопот. Я так радовалась, когда транслятор показывал его жующую мордочку…[77]
— Ы-ы-ы-ы!
— Но четвёртая…
— Ы-ы-ы-ы!
— Как только не издевались над нашим Хвостиком… Ты должен сам на это посмотреть. — Длинное щупальце дотянулось до нужного рычага, и с морщинистого потолка спустился густосталактический транслятор. — Вот полюбуйся. Это просто крошилово…
На влажном, изредка вздувающемся экране появилось красно-зелёное изображение. Окажись рядом сыны холодной Норвегии, жаркой Африки и умеренной Венеции, они бы себя узнали.
— Мама, как земляне посмели?
— Да, больные на голову, как видишь.
— Я должен был защитить его!
— Теперь на площадке перед ёмкостью работает только одна светоматрица, вторую сломал вон тот, с густым волосяным покровом, красноватого оттенка.
— Я разыщу их. Я отомщу за Хвостика!
— Походи по блокам, все они там.
— Мама, я пропущу их через шлаконакопитель, высушу в инфрасушке и выброшу в ручеёк из лавы!
— Хороший мальчик, так и сделай.
И-Тить. сжал щупальца в тугие кренделя. Его глазки рептилии злобно постукали веками, верхнее о нижнее.
Когда вышел последний пленник, Пламен аккуратно сдвинул сломанные двери. Зулус и француз осторожно вглядывались в ту часть коридора, где земляне ещё не побывали.
— Мечом владеешь? — спросил Славянин у Готлиба.
— Нет, — честно признался тот, — метаю ножи. Иногда удачно…
— Хорошо, вот тебе нож, больше нет, бросишь только при крайней необходимости. Угу?
— Угу.
— Чака, а ты чем сражаться собираешься? — Плам скептически осмотрел полуголого товарища. — Или просто обнимешь этих тварей по-родственному? А потом хрясь и задушишь… Ты же вроде с копьём засыпал?
— Я пришёл без копья, оно застряло где-то или в хижине, или в джунглях.
Готлиб зачарованно озирался по сторонам. Провёл ладонями по сияющей, идеально гладкой, закруглённой вовнутрь стене и прицокнул языком.
— Восхитительно! — прошептал, любуясь на коридор. — До службы на «Анале» я работал помощником штукатура. Знаете, уважаемые, стены здесь — это что-то невероятное! Идеальные!
— Лучше не трогай, — хмуро посоветовал варвар, — Чака, какие предложения по тактике разведки? Если хочешь знать моё мнение, то разведку надо проводить боем!
— Согласен. Я разведываю, ты бьёшь.
— А как же твои родственные чувства к ящерицам?
— Прекрати, противный белый человек. — Зулус надулся и двинулся в неизведанный коридор первым. Викинг и француз ускорили шаг, догоняя его.
В результате простукивания стены ближайшие белые парные двери бесшумно разъехались.
— Меня подожди. — Пламен поспешил за Шакаррой и, не оборачиваясь, бросил матросу: — Не отставай, Готлиб!
Но француз отстал, ибо, не будь дурнем, заглянул в разверзшийся блок. Раскрыв рот, не в силах и пискнуть, уставился на то, что скрывала гладкая стена. Любопытство победило — двери за его спиной бесшумно закрылись.
— Остынь, Чака! Обещаю не возвращаться к этой теме, — виновато буркнул Славянин, кладя руку на чёрное плечо товарища.
— А плюнь, всегда пожалуйста, — сказал зулус, резко остановился и спросил: — Где аналец?
Они обернулись вместе, но увидели только голубое сияние…
— Пропал парень, — скорбно склонил рыжую голову крашеный викинг и ощутил неприятный холодок в районе поясницы. Мечи были приведены в полную боевую готовность.
— Подожди, кажется, я слышу голос, — сказал зулус и, слегка нагнувшись, побрёл вдоль стены. — Вот за этой. Да, точно за этой. Ломай!
Проверенным способом славные воины ворвались в блок, пленивший француза.
— Чака, это то, что я думаю?
Оба товарища замерли на входе с распахнутыми ртами.
— Да, мсье, можете не сомневаться! — Матрос находился в состоянии радостного безумия. — Вы только посмотрите, сколько его здесь!!!
Блок оказался хранилищем огромных золотых самородков, перемешанных с дроблёным пещерным камнем. Последнего было меньшинство, а вот золота…
Горы и горы золотых самородков. Потолок здесь был выше, чем внизу, раза в четыре, приходилось задирать голову, чтобы увидеть вершины. Залежи, россыпи, завалы драгоценной породы. Формы самые разнообразные, но поражало не это, а размеры и количество. Возможно, сокровища привозили сюда тачками и, судя по размаху, годами.