– Не отвлекайся, – перебил Станислав Сергея. – Давай ближе к Гене и Раппопорту.
– Да. Согласен. В силу того, что Гена и Славик находились ближе всего к вам во время операции, мы стали исследовать их биографии. Сразу же бросилась в глаза любопытная подробность. И Гена и Славик родились в одном городе, в Брянске. Это, бесспорно, еще не повод утверждать, что они знакомы. Брянск – город большой, но все же. Мы сделали пару запросов, пользуясь нашими старыми связями, но они мало что принесли. Больше ничего общего между ними мы не нашли. И тут Стас вспомнил про Богдана. Богдаша согласился помочь нам. Он вскрыл электронные ящики наших брянчан. Вы только что прочли их переписку. Как видите, когда они изображали перед вами, что в первый раз друг друга видят, а Славик даже демонстрировал неприязнь к Сидельникову, это был отменно продуманный и исполненный спектакль.
– Но зачем? – удивленно воскликнул я.
– Вот на этот вопрос нам и предстоит ответить. Если не разберемся в этом быстро, мир может, извините за пафос, сдвинуться со всех осей и полететь в тартарары. В нынешних условиях любая крупная война катастрофична для людей. Впрочем, нет смысла объяснять очевидное.
– В голове не укладывается. Славик так хорошо ко мне относился!
– Ну… не кипятитесь. Эмоции – никудышный советчик. – Станислав подошел к компьютеру, нагнулся, прикоснулся к мышке. – Судя по последнему письму Гены, он как-то способствовал тому, чтобы Славика командировали вместе с вами. Вот он пишет – «все улажено». Но что улажено? Теперь вы понимаете, почему мы попросили вас позвонить вашему другу Николаю?
Я разочарованно вздохнул.
Кончится когда-нибудь эта череда неприятных открытий? Хотелось к Нине. Эх, забыть бы весь этот морок, тайны, обманы. Такая весна вокруг!..
Голова чуть-чуть кружилась.
Сергей и Станислав очень похожи друг на друга… Русые, коротко стриженные, поджарые…
– Что-то чайку захотелось. – Сергей энергично потер руки, словно хотел согреться. – Да и Богдаше надо еще кое-что тут поделать.
Пацан соскочил с подоконника и устремился к стулу, с которого я только что встал. Мне пришлось посторониться.
Когда мы вошли в кухню, Дмитрий вопросительно взглянул на своих подчиненных. Я проследил его взгляд и успел заметить, что оба в ответ удовлетворенно кивнули. Возможно, они этим хотели донести до него, что я воспринял новые сведения адекватно. Ну и пусть! Мне все равно. Я уже привык, что многое в этой истории делается за моей спиной.
Мы сидели в полном молчании. Я сосредоточенно крошил оставшуюся булку на тарелку, а потом отправлял крошки в рот.
– У меня есть вопрос. – Крошки прилипли к пальцам.
– Пожалуйста, – оживился Дмитрий.
– Вы действительно не следили за мной, а только за Геной?
– А почему возникли сомнения? – Головченко искренне изумился.
– Как-то не верится мне, что вы выпустили меня из-под контроля.
– Я же объяснял: мы боялись, что нынешние эсбэушники могут вычислить нас, сесть на хвост. Нельзя было засвечивать вас, демонстрировать им, что вы нас интересуете.
– Но я же очень много времени провел с Геной.
– Ну и что?
– Мы разговаривали. Его очень интересовало, как прошла наша встреча. Я, правда, ни в какие детали его не посвящал. На всякий случай.
– В ваших беседах с Геной не было ничего, за что могла бы зацепиться СБУ. А потом, Гена дипломат-гэбист. Он и так у них на постоянном крючке. А вы их никак заинтересовать не могли. По логике, таким, как вы, серьезных дел не поручают, – включился в разговор Сергей.
Правильно ли скрывать от них, что в Киеве я встречался с Ниной? Вдруг эти сведения им в чем-то помогут? Они все же хорошие ребята.
Да, я отдавал себе отчет, что невольно заставлю их подозревать Нину, однако настолько был убежден в ее непричастности к пропаже флэшки, что никакой опасности для нее в своих признаниях сейчас не видел.
И я все им рассказал. Так будет честно.
В конце выразил надежду на полную конфиденциальность, с учетом того, что Нина замужем и все такое. По их лицам я прочитал: это замечание они полагают излишним, но меня за него прощают.
– Я был уверен, что рано или поздно между нами наступит полное доверие и взаимопонимание, – удовлетворенно заметил Дмитрий.
– Надеюсь, оно теперь будет взаимным.
Пускай проверяют Нину сколько хотят! Только зря время потеряют. Но, по крайне мере, никто из них не скажет мне, что все провалилось из-за моей недостаточной искренности с ними.
Задребезжал телефон. Тот самый, с которого я разговаривал с Васькиным. Он так и лежал все это время на столе. Дмитрий протянул мне мобильник:
– Судя по всему, это вас.
Молодец Коля! Сообразил позвонить на тот номер, с которого я соединялся с ним.
Он был краток и конкретен. Кристина вспомнила, что случайно слышала, как ее шеф говорил с кем-то по телефону и соглашался с тем, что в Киев необходимо послать Раппопорта, поскольку это один из самых профессиональных операторов. Тогда она не придала этому значения, но почему-то в памяти у нее зафиксировался этот разговор. Дмитрий поставил телефон на громкую связь, поэтому все находящиеся в комнате слышали Николая.
Кажется, услышанное не стало ни для кого новостью. Кроме меня. Тем, кто просил Кабанова отправить именно Раппопорта, мог быть Геннадий Сидельников или кто-то, сделавший это по его просьбе. Бесспорно.
– Что мы имеем? – Дмитрий подошел к плите, зажег горелку и поставил на нее покрытый ржавчиной чайник. – У Раппопорта возникли серьезные денежные затруднения. Он делится ими с нашим милейшим Геной. Вскоре после этого Сидельников добивается, чтобы Славика отправили в Киев вместе с вами, с человеком, которому предстоит исполнить важнейшую миссию.
– Причем нас он не извещает об этом, хотя всю операцию мы разрабатывали совместно, – добавил Станислав.
– Да… Уже тогда он действовал по-своему. Жаль, мы пропустили этот его маневр. – Дмитрий с укоризной взглянул на подчиненных. – Гена и Славик тщательно маскируют от всех свое знакомство. Юра встречается со мной, получает флэшку. Славика после этого он не видит, общается только с Геной, с которого мы не сводим глаз, и с Ниной Деминой. Флэшка, как он сам утверждает, постоянно находится при нем. И хоть Юра сейчас будет гневаться на нас, но нам необходимо проверить Нину. Так, Юра?
Я нехотя кивнул.
– Богдан уже работает, – доложил Сергей.
– Хорошо. Будем ждать.
После этих слов в кухне началось движение.
– А мне что делать? – спросил я.
Дмитрий хитро прищурился:
– Можно чаю еще попить. Или отдохнуть хотите? Вам нелегко, понимаю.
Я выбрал второе.
До вечера ничего не происходило. Я полежал, пока меня не позвали обедать. Не знаю уж, кто занимался приготовлением обеда, но борщ был отменным. О делах никто не затевал никаких бесед. Богдан за обедом не появился. Выходить на улицу мне по-прежнему не рекомендовалось. Ни позвонить, ни написать Нине я не мог. Как я потом ей объясню, что пропал?
Я заметил, что у Дмитрия порвался носок. Почему-то меня это тронуло.
Затем я опять дремал. Вероятно, недосып накопился приличный, и теперь организм, воспользовавшись паузой, добирал свое, черпая силы из бездонной пропасти сновидений.
За ужином мои товарищи сообщили мне, что никакой связи между Геной, Славиком и Ниной Деминой они не нашли. Затем все, в том числе и я, выпили по стопке горилки. После этого они настояли, чтобы я опять восстановил все события после встречи с Дмитрием до отлета в Москву. Я, как и раньше, подчеркивал, что флэшка все время была со мной. А был ли я сам в этом убежден? Ну, строго говоря, когда я занимался с Ниной любовью, она не была при мне. Но предполагать, что в этот момент кто-то мог добраться до нее, – смехотворно. Конечно, я не брал флэшку с собой, когда принимал душ в номере Нины. Однако вряд ли за это время кто-то мог добраться до информации.
Через какое-то время мы остались с Дмитрием вдвоем.
– А где ночуют ребята? – спросил я.
– У нас в этом доме есть еще пара квартир.
– Не боитесь, что кто-нибудь из жильцов донесет на вас?
– Время от времени мы меняем место дислокации. Но долго так продолжаться не будет. Как ни маскируйся, рано или поздно нас рассекретят. Надо разобраться с тем, что произошло, а потом убираться отсюда. Понимаете, я хочу жить, сколько бы мне ни отмерено, с ощущением, что сделал все, чтобы предотвратить большую войну. Пока этого чувства у меня нет. Потому я здесь. Потому и вы здесь. – Он зажмурился, словно сдерживая слезы. – Моей Украины больше нет. Ничего больше нет. Лишь бы дети выдержали. Нельзя их лишать шанса.
– Куда собираетесь после всего?
– Посмотрим, – ответил он уклончиво.
– А что теперь с той иконой в вашем доме?
– Не знаю. Надеюсь, Бог ее сохранил. Пошли спать. Завтра вам придется немного поездить по городу.
– Зачем?
– Видно будет.
Он встал и, как-то неловко сгорбившись, вышел.
Я долго ворочался. Не спалось. Любопытно, а здесь есть где-нибудь телевизор? Как я понял, в квартире несколько комнат. В одной из них сейчас отдыхает Дмитрий, в другой – я, в третьей днем орудовал Богдан. Но я видел еще одну дверь.
Телевизор нашелся. Как раз в той комнате, куда я до этого не заходил. Я погрузился в кресло, поджал ноги под себя.
Мне не стоило сюда приходить! Не стоило!
По ТСН показывали Нину в зоне АТО. Она по-украински что-то говорила в камеру, а за ее спиной перемещалась какая-то военная техника. У меня защипало глаза, а потом по щекам поползли слезы. Сюжет был недолгим. Она была возбуждена. Улыбалась. Я разобрал из ее речи, что она говорила о необходимости покончить с терроризмом в Донбассе, о незаконности ДНР и ЛНР.
Почему она не сказала мне, что собирается в Донбасс? Хотя я тоже утаил от нее, что еду в Киев. Но мои причины мне известны. А ее?
Всю ночь я промучился. Я так часто ворочался, что в конце концов заболел бок. Перед тем как все же заснуть, сумел убедить себя, что у Нины имелась куча причин не говорить мне о своей командировке. Возможно, она не хотела меня волновать, памятуя о моих злоключениях, или же все так быстро у нее закрутилось на новой работе, что она не успела поставить меня в известность, не исключено, что начальство просило ее держать свои передвижения в секрете. Уверен, она бы все мне потом рассказала. Скорей всего, она не представляла, что я буду смотреть ТСН… Мы придерживаемся разных взглядов на события в Украине. Ну и что? Любовь преодолеет все.