— Это новые монеты, Ври, возьми их. Они преобразуют Олдорандо.
Три монеты представляли собой неровные круги. Печать была грубой и нечеткой. На маленькой бронзовой монете было написано: «пол-руна». На большой медной — «один рун» и на маленькой золотой — «пять рунов». В центре каждой монеты было выбито:
Ври возбужденно рассмеялась, рассматривая монеты. Они олицетворяли для нее новую жизнь, власть, знания.
— Руны! — воскликнула она. — Это богатство!
— Ключи к богатству.
Она положила монеты на стол.
— Сейчас я проверю твой ум, Райнил Лайан, — сказала она.
Он рассмеялся, но по лицу Ври понял, что она серьезна.
— Пусть пол-руна будет наш мир, Хрл-Ихор. Большой один рун — Беталикс, а маленькая золотая монета — Фреир… — Она пальцем заставила пол-руна описать круг вокруг однорунной монеты. — Вот так мы двигаемся во внешнем пространстве. Один круг в год. И за это время пол-руна вращается как мячик вокруг своей оси, четыреста восемьдесят раз. Видишь? Мы думаем, что движется один рун, а на самом деле вращается пол-руна. Но все же рун не неподвижен. Это вообще общий принцип во Вселенной — что все вокруг чего-нибудь вращается. Как жизнь ребенка вращается вокруг его матери. Как пол-руна вращается вокруг руна, так же, я думаю, рун вращается вокруг пяти рунов.
— Ты так думаешь? Это догадка?
— Нет, это не догадка, а выводы из наблюдений. Это все становится очевидным, если умеешь правильно делать наблюдения. Представь, что где-то далеко снаружи, дальше, чем пять рунов, есть еще много других, выглядящих неподвижными звезд. И представь, что ты стоишь на полруна. Можешь это представить?
— Даже более, могу представить, как ты стоишь рядом со мной.
Ври подумала, что он все очень быстро схватывает, и голос ее дрогнул, когда она продолжила:
— Вот здесь мы стоим, и пол-руна расположена вот так относительно руна, и двигается вот сюда… Видишь, почему нам кажется, что пять рунов движутся по отношению к далеким звездам?
— Только кажется?
— По отношению к нам — да. Это движение показывает, что Фреир гораздо ближе к нам, чем далекие звезды, и что движемся на самом деле мы, а не светила.
Райнил Лайан задумчиво смотрел на монеты.
— Но ты сказала, что две меньших двигаются вокруг пяти рунов?
— Ты знаешь, что мы виновны в раскрытии некоторых секретов. Твой предшественник нарушил закон и показал Шей Тал книгу своей гильдии. Из нее мы узнали, что сейчас, по календарю короля Деннисса, 466-й год после какого-то Надира…
— Моя дорогая, мне гораздо легче, чем тебе, разгадать эту загадку. Мне известно, что по календарю Деннисса даты отсчитываются от самого холодного и темного года.
— Именно это я и подозревала. Сейчас 466-й год после того, как Фреир перестал бледнеть. Беталикс же светит всегда одинаково ярко. Фреир же — почему-то нет. Раньше я думала, что его свет изменяется просто сам по себе, произвольно. Но теперь мне кажется, что ничего произвольного в этом нет. Для этого есть какая-то причина; Вселенная подобна механизму. Фреир становится ярче, потому что он приближается — или мы к нему приближаемся… Но у меня для всего этого не хватает понятий.
Райнил Лайан задумчиво смотрел на стол, зажав бороду в кулак.
— Но чем теория приближения лучше, чем угасания-разгорания?
— Это хороший вопрос. Но если Беталикс не становится то ярче, то светлее, почему это должен делать Фреир? А потемнения, я думаю, происходят из-за того, что в какой-то момент пол-руна, руна и пять рун оказываются на одной линии. Тогда одно светило закрывает другое. — Она расположила монеты так, чтобы проиллюстрировать это.
— Но почему тогда это не происходит каждый год? Что-то в твоей теории неправильно. Это как хоксни, который пытается бегать на трех ногах.
«Он умен, — подумала она. — Умнее, чем Датка или Лейнтал Эй. А мне нравятся умные люди, пусть даже они не всегда честны и щепетильны в вопросах совести».
— Ох, это все потому, что я не совсем правильно показываю. Потому-то мне и нужен мастер, чтобы изготовить правильную модель. И тогда я смогу тебе все правильно показать.
Он улыбнулся и снова взял ее тонкую руку. Ври задрожала так же, как тогда, внутри брассимпса.
— Мастер будет у тебя прямо завтра, будет делать из золота все, что ты скажешь, если ты согласишься быть моей и позволишь мне всем сообщить это. Я хочу, чтобы ты была в моей постели…
— О, давай подождем… пожалуйста… пожалуйста… — Она, дрожа, упала в его объятия, и Райнил Лайан крепко обнял ее. Руки его жадно шарили по ее щуплому телу. Он хочет меня, подумала она. Голова ее кружилась. Он хочет меня так, как никогда бы не осмелился Датка. Он более зрелый, более умный. Он совсем не такой плохой, как говорят о нем. Шей Тал ошибалась относительно его. Она во многом ошибалась. А кроме того, он сейчас имеет власть в Олдорандо, и я все равно стану его, если он захочет…
— Постель, — выдохнула она, срывая с него одежду, — быстрее, пока я не передумала. Я в смятении… Быстрее… Я уже готова…
— О, мои брюки… осторожнее, — однако он был доволен ее нетерпеливости, с которой она разорвала его прекрасные шелковые брюки и, опустившись на кровать, рукой помогла ему попасть в себя. Она застонала от наслаждения, а он рассмеялся от радости. Ври видела себя и Райнила Лайана, слившихся воедино и кружащих среди звезд в объятиях могучей силы Вселенной…
Больница была новой и еще не совсем достроенной. Она находилась на окраине города вблизи башни Праста. Сюда приносили чужеземцев, которые больными прибыли в город. Рядом располагалась лечебница для больных животных.
И больница и лечебница пользовались дурной репутацией, но здесь уже работала молодая женщина-аптекарь и пожилая женщина, известная под именем Ма Скантиом.
Раб провел Лейнтала Эй к ней. Это была высокая крупная женщина с большой грудью и ласковым лицом. Одна из ее родственниц была женой Нахкри. И она и Лейнтал Эй всегда были в хороших отношениях.
— У меня в изоляторе двое больных, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.
Она выбрала нужный ключ из связки, накинула на себя длинный белый халат.
Они прошли в изолятор, который находился на верхнем этаже башни.
Откуда-то снизу доносился шум реки Ворал, которая непрерывно несла свои воды… Куда?.. Зачем?.. Совсем не ради любви или жизни.
Верхний этаж башни был разделен перегородками на маленькие комнаты с зарешеченными дверями. Молча, Ма Скантиом сняла заслонку с одной решетки и позволила Лейнталу Эй заглянуть туда.
В комнате было две кровати, и на каждой из них лежал человек. Оба были почти голые. Человек на кровати, ближней к двери, с густой гривой черных волос, лежал, выгнувшись и сцепив руки за головой. Пальцы его были ободраны о каменную стену и были покрыты кровью. Голова его была повернута под неестественным углом. Он заметил лицо Лейнтала Эй в окне и попытался зафиксировать на нем взгляд, но это ему не удалось. Голова его еще больше вывернулась в сторону. На шее вздулись жилы.
Второй пациент лежал возле окна. Руки его судорожно прижимались к груди. Он то скручивался в комочек, то выпрямлялся, выгибаясь так, что кости его трещали. Лейнтал Эй узнал в нем человека, подобранного на улице.
Оба человека были смертельно бледны, лица их блестели от пота. Они как будто сражались с невидимыми врагами, наседавшими на них. Лейнтал Эй опустил заслонку.
— Костная лихорадка, — сказал он. Он пытался в полутьме угадать выражение ее лица.
Она просто кивнула и стала спускаться. Лейнтал Эй проследовал за нею. Снова он услышал журчание потока.
Ты куда течешь, река, широка и глубока?
Ты несешь меня к любимой, иль уносишь на века?
Ма Скантиом сказала через плечо:
— Первый из них прибыл два дня назад. Я должна была сообщить тебе раньше. Оба голодают. Их не удается уговорить даже выпить воды. Эта болезнь похожа на длительные мышечные спазмы. Это подействовало на их разум.
— Они умрут?
— Выздоравливает только половина заболевших. Они теряют до трети своего веса, но восстанавливают его после выздоровления. Остальные сходят с ума и умирают. Вероятно, если болезнь проникает в мозг.
У Лейнтала Эй пересохло в горле. Вернувшись в комнату Ма Скантиом, он тщательно прополоскал горло дезинфицирующим раствором и высунулся в окно, чтобы прочистить легкие. Комната была выкрашена в белый цвет.
— Кто они? Торговцы?
— Оба пришли с востока. Путешествовали с различными группами мади. Один торговец, другой бард. У обоих были рабы-фагоры, которые сейчас в лечебнице. Ты знаешь, что костная лихорадка распространяется быстро и может стать настоящей эпидемией. Я хочу, чтобы этих пациентов убрали из больницы. Нужно найти для таких больных изолированное место за городом. Ведь это не последние больные.
— Ты говорила Фаралину Ферду об этом?
Она нахмурилась.
— Бесполезно. И он и Тант Эйн заявили, что больные должны быть тут. Затем они предложили убить их и бросить тела в реку.
— Посмотрим, что я смогу сделать. В пяти милях отсюда есть старая разрушенная башня. Может, она подойдет.
— Я знала, что ты поможешь. — Она положила ему руку на плечо. — Откуда-то проникает зараза. При хороших условиях она распространится, как пожар. Половина народа вымрет. Мы не умеем лечить эту болезнь. Я уверена, что переносчики фагоры. У нас два фагора присматривают за животными. Сегодня ночью я убью их и сожгу их тела. Я хочу, чтобы об этом знал кто-нибудь из обладающих властью. Поэтому говорю тебе. Я знаю, что ты будешь на моей стороне.
— Ты думаешь, что они будут распространять костную лихорадку?
— Не знаю. Но не хочу рисковать. Может быть, Вутра шлет нам эту болезнь.
Она поджала губы. На лице ее ясно читалось беспокойство.
— Закопайте их поглубже, чтобы собаки не смогли выкопать. Я посмотрю, на что пригодна разрушенная башня. Ты считаешь, что скоро будут и другие больные?