И несмотря на все это, человечество медленно, но неуклонно продвигалось к цивилизации, без которой люди не смогли бы жить вместе и на земле царила бы разрушительная анархия. Теперь уже появились больницы, доктора, жрецы. И все они должны были облегчать страдания больных, но не излечивать болезни полностью.
Аоз Рун выздоровел без этой помощи. Возможно, его сильный организм преодолел болезнь. Не обращая внимания на фагора, он подошел к воде, вошел в нее по колени, наклонился, зачерпнул воды в пригоршню и стал пить.
Струйка воды, пробежавшая между его пальцев, потекла по бороде и с легким звоном снова вернулась в бегущий поток. С Аверна заметили даже эти маленькие капли. Миллионы глаз наблюдали за этим. Наблюдательные мониторы Станции Наблюдения замечали все и передавали это на Землю. Миллионы людей наблюдали за каждым жестом лорда Эмбруддока, едва дышащего от изнеможения, на маленьком острове.
Приемная станция Гелликонианского Института располагалась на Хароне, луне Плутона, на самой окраине солнечной системы. Все события на Гелликонии затем обрабатывались и передавались в виде продолжительной саги всем людям Земли и на другие планеты солнечной системы. Огромные экраны стояли на больших площадях, способных вместить громадное количество зрителей. Временами эти аудитории были пусты, но когда в жизни планеты намечались большие события, в аудиторию стекались люди, как пилигримы. Гелликония была самым любимым зрелищем на Земле. Любой на Земле, от ее правителей до самых низших сословий, был знаком со всеми аспектами жизни на отдаленной планете. Имена Аоза Руна, Шей Тал, Ври, Лейнтала Эй были у всех на устах. С тех пор, как умерли земные боги, другие фигуры заняли их места.
Люди принимали Аоза Руна как своего современника, пусть и живущего в другом мире. Люди заполняли аудитории, шаркая обутыми в сандалии ногами. Слухи о страшной болезни, о затмениях распространялись по Земле, как они расползались вокруг Олдорандо.
Люди, наблюдавшие за Гелликонией на экранах больших телевизоров, забывали о том, что эта планета находится от них страшно далеко. И даже восемь семей ученых на Аверне были полностью отрезаны от планеты, которую они изучали. Как были отрезаны и от родной Земли. Ведь они передавали сигналы на Землю в то время, когда эти аудитории еще даже не были построены, а нынешние зрители еще не родились. Сигналы долетали до Земли только через тысячу лет, а за это время менялась не только Гелликония.
И те, кто сейчас, затаив дыхание, смотрели на огромного Аоза Руна, пьющего воду, смотрели, как с его бороды стекают капли и падают в реку, даже не задумывались о том, что смотрят на человека, находящегося от них в тысяче лет времени и в тысячу световых лет расстояния.
Все, что они сейчас наблюдали, это было технологическое чудо, физическая конструкция. И только метафизики могли сказать, что существует в данный момент: Аоз Рун или те, кто смотрит на него. И все же не требовалось большого ума, чтобы сделать вывод о том, что макрокосмос и микрокосмос взаимосвязаны, объединены такими, например, явлениями, как вирус геллико. Такие явления объединяют макрокосмос и микрокосмос в одно целое, заставляя их проникать сквозь игольное ушко выживаемости. Понимание шкалы малого и великого может помочь разумным существам ощутить бесконечный порядок в бесконечной Вселенной.
Люди смотрели, и срабатывало их воображение, для них вирус геллико, несущий смерть людям на далекой планете, выполнял функцию поддержания воображения.
Два йелка неслись вперед, вытянув шеи почти горизонтально. Ноздри их раздувались, бока были покрыты пеной.
Их всадники были в высоких сапогах с завернутыми голенищами и длинных плащах из серой материи. Лица их были суровыми и серыми, окаймленные небольшими бородками. Каждый признал бы в них сиборнельцев.
Каменистая тропа, по которой они ехали, находилась в тени горного хребта. Стук копыт йелков гулко разносился по пустынной равнине.
Это были разведчики войска воина-жреца Фестибариатида. Они наслаждались скачкой, вдыхая свежий воздух, изредка обмениваясь замечаниями и зорко следя, нет ли поблизости врагов.
А за ними шли пешие сиборнельцы, ведя с собой группу пленных протогностиков.
Толпа привела их к реке, на другом берегу которой виднелась горная страна. Остроконечные утесы громоздились тут и там, на их склонах виднелись скрюченные низкорослые деревья. Это была граница страны, которой правил Фестибариатид.
Разведчики нашли брод и переправились через реку. Йелки здесь пошли осторожно, выбирая путь среди острых камней. Это были животные северных долин, и им не нравились горы. Это были предки тех животных, которых привели с собой переселенцы с севера. Именно поэтому северные животные находились так далеко на юге.
В арьергарде пешего отряда сиборнельцев шли пленные мади, среди которых находились и Каткаарнит-он и Каткаарнит-она. Оба они все еще чесались, хотя находились в плену несколько недель.
Подбадриваемые уколом копий, они перешли через реку и пошли по каменной тропе среди гор в селение, которое называлось Новый Аскитош, основанное Фестибариатидом.
Именно сюда, в это опасное место через несколько недель пришел и Лейнтал Эй. Но это был уже Лейнтал Эй, которого с трудом могли бы узнать даже его ближайшие друзья. Он потерял треть своего веса, кожа его посерела, в глазах было странное выражение. Он походил на ходячий скелет. Из-за изменения веса он и двигался теперь по-другому. Лейнтал Эй пережил костную лихорадку.
Покинув Олдорандо, он пошел на северо-восток, в направлении, куда ушла Шей Тал со своим кортежем. Он заблудился и потерял тропу. Страна, которую он знал с детских лет как снежную страну, белое безмолвие, теперь утопала в зелени.
То, что когда-то было пустыней, теперь было полно опасности. Он двигался вперед, скрываясь от всех и опасаясь всех — людей, полулюдей, фагоров, зверей. За каждым поворотом его мог ожидать враг, отовсюду за ним следили глаза врага, уши врага прислушивались к каждому его шагу.
Золото очень нервничал в лесу. Хоксни были животными открытых равнин. Он стал упрямым, и Лейнталу Эй пришлось спешиться и с ворчанием вести его за собою.
Наконец он выбрался к каменной башне, стоящей среди непроходимого леса. Он привязал Золото к дереву. Вокруг все было спокойно. Лейнтал Эй вошел в башню. Он чувствовал себя бесконечно усталым. Наконец, собравшись с силами, он поднялся на вершину башни — и тут он узнал окрестности. Он уже бывал здесь в своих одиноких скитаниях.
Он спустился с башни, вышел наружу. Чувствуя утомление, опустился на землю, потянулся и тут же понял, что не может опустить руки. Костная лихорадка нанесла свой удар внезапно, и Лейнтал Эй изогнулся так, будто хотел сломать себе спину.
Из кустов вышли маленькие темные мужчины и женщины. Они смотрели на него, понемногу приближаясь. Это были протогностики племени нондаг, волосатые существа, ростом до пояса Лейнтала Эй. На руках у них было по восемь пальцев, их было почти не видно из-за густой шерсти, покрывающей руки. Лица их напоминали морды асокинов. Видимо они находились в каком-то родстве с мади.
Их язык был смесью фырканья, свиста, прищелкивания и совершенно не похож на олонецкий, хотя несомненно в нем ощущалось его влияние. Они посовещались между собою и наконец решили взять с собой Сына Фреира, так как его личные октавы были хорошими.
За башней возвышалась линия раджабаралов. Их толстые стволы были укрыты густыми зарослями. Возле основания одного из деревьев нондаги спустились под землю, волоча с собою Лейнтала Эй. Они фыркали, выражая свое недовольство тем, что человек оказался так тяжел. Золото тоже фыркал, видя, что его хозяин исчезает под землей.
Среди корней огромного дерева было жилище нондагов. Это место называлось Восемьдесят Мраков. Спали протогностики в гамаках, сплетенных из длинных нитей. Эти сетки предохранили их от родентов, которые тоже жили под землей.
Жизнь их была полностью регламентирована старыми обычаями. По обычаю с самого рождения выбирались короли, которым было суждено править, и воины, призванные защищать королей. Воины воспитывались в жестокости, и в Восьмидесяти Мраках под землей нередко разыгрывались битвы и погибали слабейшие. Но короли служили символом любви и дружбы для остального племени. Они как бы сглаживали, смягчали жестокость. Они были хранителями жизни и, следовательно, должны были попытаться сохранить жизнь Лейнталу Эй. Поэтому его и притащили сюда, хотя он уже был при последнем издыхании.
Одна из женщин стала для Лейнтала Эй сноктруиксом. Она лежала рядом с ним, ласкала его, гладила, отгоняла от него болезнь. Теперь Лейнтала Эй терзали видения, маленькие, как мыши, большие, как горы. И когда он пришел в себя, то в темноте обнаружил рядом с собой незнакомое существо, близкое, как жизнь. Это существо делало все, чтобы спасти его, вернуть ему жизнь. Чувствуя себя призраком, он стал привыкать к новому образу жизни, в которой и ад и рай слились для него в одно целое.
Насколько он смог понять, сноктруикс означало и целитель, и врачеватель души, и тот, кто отгоняет злых духов.
Он лежал в темноте, скрюченный в объятиях болезни, и его естество покидало его тело с потом. Вирус сражался изо всех сил, стараясь протолкнуть юношу сквозь ужасный глаз Шивы. Лейнтал Эй превратился в долину перекрученных нервов, на которой сражались полчища боли. И все же таинственная сноктруикс была здесь, рядом, и Лейнтал Эй не чувствовал себя одиноким. Она дарила ему исцеление.
Со временем армии боли отступили. Он уже стал слышать голоса в темноте и понимать, что произошло с ним. В странном языке нондагов не было слов, означающих пищу, воду, любовь, голод, холод, тепло, ненависть, надежду, отчаяние, боль. Члены племени, не занятые битвами, проводили долгие часы в беседах об Окончательном Совершенстве. Обыденная жизнь их не могла быть описана словами, потому что она была обыденная. Имело смысл говорить только о том, что важно — об Окончательном Совершенстве.