В свою очередь, американская военная разведка в своем анализе обстановки в ЧСР в конце 1947 года констатировала: «…постоянное давление со стороны коммунистов против умеренных партий в Чехословакии за последние месяцы свидетельствует о том, что Советы уже не уверены в добровольном сотрудничестве этой нации».
9 сентября 1947 года Стейнхардт писал в Вашингтон, что «налог на миллионеров» привел к фактической дезинтеграции Национального фронта и коммунисты перенесли центр тяжести своей борьбы со словацких демократов на национальных социалистов.
КПЧ стремилась заручиться поддержкой большинства населения для победы на следующих парламентских выборах, намеченных на весну 1948 года. К этому имелись все предпосылки, если учесть, что к началу 1948-го численность партии превысила 1,48 миллиона человек (в том числе 200 тысяч в Словакии) и была больше, чем численность всех других партий Национального фронта вместе взятых.
С 1 по 9 сентября, в первые дни обсуждения в обществе налога на миллионеров, в партию вступили более 8,3 тысячи человек.
В октябре 1947 года в ходе кампании вокруг «налога на миллионеров» в КПЧ вступили 35 тысяч новых членов (больше, чем было во всей партии в мае 1945-го). Особенно много новых партийцев было в Праге – 7549, в Усти-над-Лабем (бывший немецкий город Ауссиг) – 3164 и в Брно-2737[763].
Лишь в период с 13 по 18 октября 1947 года в партию были приняты 6435 новых членов (в том числе 788 – в Праге)[764]. Следует отметить, что в октябре в КПЧ из ЧНСП перешли 4678 членов[765]. А всего за 1947 год коммунистов в Чехословакии стало больше на 237 384 человек.
Готвальд, как уже упоминалось, поставил задачу довести численность членов партии к парламентским выборам до полутора миллионов.
Осенью 1947 года 42,6 % членов КПЧ были рабочими, 7,6 % – крестьянами и сельхозрабочими, 16,2 % – служащими, 4,2 % – ремесленниками и мелкими торговцами, 1,1 % – военными, 1,4 % – лицами свободных профессий и студентами, 19,1 % – домашними хозяйками, 3,8 % – пенсионерами. Особенно резко выросло количество женщин-коммунисток – на 32,2 %[766]. Коммунисты вели среди женщин активную агитацию, далеко превзойдя в этом отношении все другие партии страны.
17,4 % членов КПЧ составляли лица моложе 25 лет, более половины (51,6 %) были моложе 45.
Центральный орган КПЧ газета «Руде Право» была самой популярной в стране, и ее тираж доходил до 440 тысяч экземпляров. Четыре ежедневные областные газеты коммунистов имели суммарный тираж в 168 тысяч экземпляров. Линию компартии поддерживали газеты профсоюзов «Праце» (300 тысяч экземпляров), объединенного Союза чешской молодежи «Млада фронта» (80 тысяч экземпляров) и Союза земледельцев «Земнедельски новины» (100 тысяч экземпляров).
Председателями 6350 из 11 512 местных национальных комитетов были члены КПЧ, а всего в национальных комитетах работали 140 тысяч коммунистов[767].
При этом в ЧНСП в 1947-м – начале 1948 года вступили только 9 тысяч человек. Лишь 60 % членов ЧНСП платили взносы, еще меньше участвовали в партийной жизни. В 6688 населенных пунктах у партии не было местных организаций.
В конце 1947 года в своем анализе обстановки в ЧСР ЦРУ отмечало, что политического наступления коммунистов следует ожидать в январе 1948-го, причем КПЧ будет действовать в рамках конституции.
Все остальные партии Национального фронта стремились ограничить влияние коммунистов, чтобы в перспективе составить некоммунистическое правительство и опереться на финансовую помощь Запада.
7 сентября 1947 года лидер ЧНСП Зенкл заявил, что Национальный фронт переживает «нравственный кризис», и виной тому «агитационный психоз, боязнь правды и недостойная демагогия»[768].
12 ноября резидент чехословацкой военной разведки в США направил Бенешу аналитическую информацию, в которой делал вывод, что дальнейшее сотрудничество СССР и США невозможно.
Против КПЧ была организована хитроумная провокация. Зенкл, Дртина и Масарик (формально беспартийный, но примыкавший к ЧНСП) утром 10 сентября 1947 года получили по почте деревянные коробочки с взрывчаткой (тротилом). Коробочка сразу показалась помощникам Зенкла подозрительной. Были вызваны сотрудники госбезопасности, которые ее обезвредили. Странно, правда, что госбезопасность вызвали лишь через два часа после обнаружения «адской машины». Примечательно, что саму адресованную Зенклу коробочку сначала доставили в секретариат ЧНСП и уже только оттуда в правительство.
Еще более странно, что сотрудники канцелярии министра юстиции Дртины вообще не стали вызывать сотрудников госбезопасности, которые позднее нашли уже открытую опасную коробочку в саду, куда ее зачем-то выбросили. Адресованную Масарику бомбу задержали еще на почте.
Следует подчеркнуть, что «адская машина» была упакована так неумело (торчали проводки, хотя на коробке было написано «парфюмерия»), что просто не могла не вызвать подозрений. Уже через 20 минут после обнаружения коробочки сотрудники органов госбезопасности попробовали снять с нее отпечатки пальцев, но они были затерты сотрудниками канцелярии.
Уже на следующий день парламентская фракция ЧНСП косвенно обвинила в покушении коммунистов, которые якобы создали в стране атмосферу психологического террора, напечатав в «Руде право» список голосовавших против налога на «миллионеров» министров. В резолюции паламентариев говорилось: «…Признаки растущего террора, в котором задают тон некоторые печатные и агитационные органы коммунистической партии, неслыханны в нашем демократическом государстве… Мы не уступим никакому насилию и террору»[769]. Газета компартии «Руде право» озаглавило заметку о «адских коробочках» кратко – «Провокация»[770].
Сотрудники госбезопасности выяснили, что все три коробочки были сданы на почту в столичном районе Прага-2. Отправителем значилась фирма «К. Малый, парфюмерия». Однако выяснилось, что по указанному на посылке адресу такой фирмы никогда не было.
ЧНСП немедленно начала травлю органов госбезопасности, которые-де, будучи «коммунизированными», не желали вести реальное следствие, – хотя после 10 сентября было допрошено 760 человек, произведено 29 задержаний и осмотрено примерно 100 домов и квартир. Удалось установить магазин Праги, в котором 4 или 5 сентября были куплены коробочки. По показаниям сотрудников почты, посылки сдал мужчина 35-45 лет, ростом 170-172 см, стройный, со светло-каштановыми волосами, в темном или темно-сером костюме. 12 сентября удалось арестовать человека, который изготовил коробочки, – Станислава Пиларжа (всего он сделал более 500 различных коробочек из дерева на продажу). Пиларж признал в предъявленных ему «адских коробочках» свою продукцию и заявил, что продал их в уже известный госбезопасности пражский магазин.
За информацию о террористах был назначен огромный выкуп – 500 тысяч крон. Коробочки демонстрировали во всех кинотеатрах, прося любого, кто что-то о них знает, сообщить об этом.
Но у национальных социалистов была своя версия – за покушением стоит компартия.
Под предлогом «бездействия госбезопасности» расследование было поручено не полиции, где преобладали коммунисты, а органам юстиции, находившимся под контролем национальных социалистов. Таким образом, Дртина стал расследовать покушение на самого себя.
Между тем провокация бумерангом ударила по ЧНСП. Как уже упоминалось, 12 сентября 1947 года появилось краткое сообщение о том, что социал-демократы и коммунисты заключили соглашение по основным внутриполитическим вопросам. Правые закричали о создании внутри Национального фронта «сепаратного социалистического блока», что якобы было несовместимо с приниципами фронта. Однако, как также упоминалось выше, сами национальные социалисты подписали с коммунистами и социал-демократами формальное соглашение о сотрудничестве еще в 1945 году, и тогда ЧНСП это подрывом Национального фронта не казалось. «Руде право» официально задала ЧНСП вопрос – с каких пор партия вышла из социалистического блока 1945 года? Ведь никаких формальных заявлений на сей счет не прозвучало.
Бенеш срочно прервал свой отпуск, вернулся в Прагу и встретился с лидерами ЧСДП Майером, Вилимом и Тимешом, отказавшись разговаривать с председателем партии Фирлингером. Президент критиковал социал-демократов за подписание соглашения с коммунистами. Затем Бенеш, по информации американского посольства в Праге (которое, в свою очередь, получало данные в основном от ЧНСП), встретился с Готвальдом и жестко отчитал КПЧ за подрыв Национального фронта. Президент сказал, что даже если закон о налоге на миллионеров будет принят парламентом, то он его не подпишет, и якобы добавил, что в случае путча коммунистов не облегчит им ситуацию и не подаст в отставку.
Слова о «путче» вряд ли соответствует действительности. Антикоммунист и критик КПЧ депутат паламента Ота Гора (ЧНСП) вспоминал позднее о своем разговоре с Бенешем 2 июня 1947 года. Президент тогда ясно сказал, что не верит ни в какой коммунистический путч в ЧСР, поскольку его не допустит советский лидер: «Сталин предложил мне сообщить ему, если у меня возникнут трудности с руководством чехословацких коммунистов, пусть даже с Готвальдом, Сланским или другими, и он эти вещи урегулирует»[771].
Однако летом 1947 года после американской провокации с планом Маршалла внешняя политика СССР в Европе изменилась. Сталин решил предпринять усилия по достижению большей координации действий дружественных СССР восточноевропейских стран. Ведь если США с помощью социалистов жестко выдавили коммунистов из коалиционных правительств Франции, Италии и Бельгии, то почему Москва должна была терпеть единомышленников США в коалиционных правительствах восточноевропейских стран?