Коммунисты по указанию руководства партии должны были перед решающим голосованием в Брно поговорить со своими знакомыми делегатами съезда ЧСДП и попросить их поддержать Фирлингера. Но такие разговоры зачастую приводили к обратному результату[803]. Правда, Фирлингер после своего поражения сказал, что не пройдет и четырех месяцев, как он снова займет свой пост.
Для компартии решения съезда социал-демократов были чувствительным ударом. «Руде право» вышла под заголовком «Лаушман избран председателем социал-демократической партии как кандидат правых»[804]. Коммунистов встревожили звучавшие на съезде ЧСДП антисоветские нотки. Например, депутат Национального собрания Седлак заявил, что ЧСР нет никакой пользы от союза с СССР, и Чехословакия пока лишь несет жертвы во имя этого союза. Правда, после упоминавшегося выше послания Сталина Готвальду и прибытия в Чехословакию советского зерна подобные речи быстро прекратились.
Таким образом, в ноябре 1947 года на съезде ЧСДП представители левого крыла потерпели поражение, и руководящие посты в партии заняли настроенные антикоммунистически политики. Однако в низовых организациях социал-демократов по-прежнему было сильно стремление к единству действий с коммунистами.
ЧНСП после съезда ЧСДП в Брно решила, что теперь можно сформировать прочный антикоммунистический блок из всех партий Национального фронта и выдавить коммунистов из правительства.
Однако дружба Лаушмана с национальными социалистами была отнюдь не искренней. Он понимал, что объявление о блоке с этой партией расколет ЧСДП, а саму ЧСДП представлял себе как арбитра, который может в зависимости от ситуации поддерживать в правительстве то коммунистов, то их противников. Например, после съезда ЧСДП социал-демократы делегировали в правительство сторонников сотрудничества с коммунистами Людмилу Янковцову (сменила Лаушмана на посту министра промышленности) и Франтишека Тимеша (стал заместителем премьера).
На пленуме ЦК КПЧ 27 ноября 1947 года было решено помочь левым в ЧСДП организовать в партии сильное крыло. Готвальд сказал собравшимся, что надо быть готовым к тому, что реакция попытается в ближайшем будущем захватить власть, «в удобный момент вызвать правительственный кризис и попытаться создать правительство чиновников (не из представителей партий, а из «специалистов» – Прим. автора.). Политически такой шаг следовало бы расценить как попытку реакционного государственного переворота. На него необходимо было дать соответствующий сокрушительный для реакции ответ… Поэтому мы должны быть на страже»[805].
В ноябре 1947 года противники коммунистов праздновали еще один успех. На выборах в студенческие органы самоуправления коммунисты получили лишь 20 % голосов, а их противники – 74 %. Особенно веским было преимущество национальных социалистов. Студентов ЧСР в 1947 году насчитывалось 55040 (в 1937 году – 19859), и такой бурный рост был вызван, в числе прочего, демократизацией условий приема в вузы по требованию КПЧ. Но в любом случае по численности и влиянию студенты, конечно, и отдаленно не могли состязаться с профсоюзами.
В молодежной секции военно-спортивной организации «Сокол», находившейся под влиянием ЧНСП, числилось в декабре 1947 года 132 тысячи человек (среди которых, правда, было много детей до 14 лет, в том числе девочек). Особенно сильно выросла молодежная организация «Сокола» после лета 1947 года, когда национальные социалисты перешли к открытой конфронтации против КПЧ. Молодежная спортивная католическая организация «Орел», на которую влияла ЧНП, насчитывала в начале 1948 года 150 тысяч членов.
В борьбе против коммунистов правые партии и ЧСДП решили использовать популизм и опереться, прежде всего, на чиновничий аппарат, состоявший в большинстве своем из принятых на работу еще до войны служащих. В пику коммунистам, добившимся увеличения финансовой помощи крестьянству, ЧНСП, демпартия и ЧНП предложили в сентябре 1947 года резко увеличить зарплату госслужащим – на 30 % и не менее чем на 500 крон в месяц, причем задним числом, с 1 января 1947-го. Эта мера потребовала бы выделения из госбюджета ежегодно 5,5 миллиарда крон (по другим данным – более 8 миллиардов).
При этом газеты правых партий писали о тяжелом положении чехословацкой валюты и постоянно пугали граждан грядущей девальвацией. Но если бы предложения национальных социалистов о финансировании помощи селу и госслужащим были приняты, то в экономику попали бы 15 миллиардов ничем не обеспеченных крон (все расходы граждан на потребление на тот момент составляли примерно 130 миллиардов крон). Страну захлестнула бы инфляция, и избиратели вполне могли бы обвинить в этом КПЧ, лидер которой возглавлял кабинет министров.
Казалось, что у компартии нет выхода, – если бы КПЧ выступила против повышения зарплаты госслужащим (их вместе с пенсионерами госслужбы было около 800 тысяч человек), то она оттолкнула бы от себя этих людей, всегда активно голосовавших. Принятие провокационного предложения ЧНСП означало риск гиперинфляции, которая вообще ударила бы по всем трудящимся, особенно по лицам с низкими доходами, традиционно поддерживавших коммунистов.
КПЧ и РПД сочли требование ЧНСП безответственным, но перешли в контрнаступление и предложили создать специальную комиссию для немедленной реформы системы оплаты труда служащих, как в госаппарате, так и на производстве.
Уже в сентябре 1947 года профсоюзы совместно с министерством финансов представили свой проект, также предусматривавший повышение зарплаты служащим (хотя и не такое значительное – в размере примерно 3 миллиардов крон). Но при этом проект коммунистов и РПД был социально значимее: чиновникам предполагалось установить одинаковые социальные выплаты независимо от величины заработной платы, то есть выигрывали от этой меры, прежде всего, лица с низкими доходами.
8 октября 1947 года правительство фактически согласилось с предложениями КПЧ. Было решено, что выплата надбавок начнется уже в октябре и составит для женатых госслужащих 1400 крон[806], для холостых и незамужних – 1200 крон. На каждого ребенка предполагалось выплатить 300 крон. Помимо этого в качестве «рождественского бонуса» (аналог советской тринадцатой зарплаты) женатые госслужащие получали по 1500 крон. Холостые имели право на 1200 крон, пенсионеры (бывшие госслужащие) – на 1200, вдовы госслужащих – на 1000, сироты – на 700 крон. Бонус на каждого ребенка составил 300 крон[807]. Отметим, что именно коммунисты предложили распространить выплаты на вдов, пенисонеров и сирот.
Таким образом, попытки правых партий восстановить против КПЧ госслужащих провалились. ЧНСП пыталась выдвинуть свой законопроект в парламенте, но он провалился уже в комитете по законодательным инциативам, причем национальные социалисты остались там в полном одиночестве[808].
Спорным вопросом в Национальном фронте была и дата парламентских выборов. ЧНСП, ЧНП и демократы предлагали провести их в апреле 1948 года, коммунисты – во второй половине мая, социал-демократы – в конце мая 1948-го.
Буржуазные партии Национального фронта в своей борьбе против КПЧ сосредоточились на попытках добиться ослабления влияния коммунистов в органах госбезопасности. При этом влияние КПЧ было особенно сильным в разведке, контрразведке и внутренних войсках, в то время как национальные социалисты имели гораздо большее влияние в обычной полиции (где преобладали довоенные кадры).
Органы МВД работали хорошо. Преступность, особенно в том, что касалось тяжких преступлений, снижалась – в 1946 году она упала на 13 %. На 100 тысяч человек в Чехословакии приходилось 540 преступлений. 49 сотрудников МВД погибли в 1946 году при исполнении своего долга, 56 были тяжело ранены[809].
После прихода к власти в ЧСДП в ноябре 1947 года правых центристов во главе с Лаушманом социал-демократы и национальные социалисты заключили соглашение о совместной борьбе против влияния коммунистов в органах госбезопасности. Дртина заявил, что именно «засилье» коммунистов в КНБ является истинной причиной «глубокого недоверия между партиями» Национального фронта[810].
В конце 1947 года национальные социалисты стали требовать расследования незаконной, по их утверждениям, деятельности подразделения F управления Корпуса национальной безопасности в Праге. Это подразделение (примерно 20 сотрудников) занималось допросами бывших сотрудников гестапо с целью выявления осведомителей и агентов гестапо в рядах Сопротивления в годы войны. Например, оно разоблачило заместителя председателя районного национального комитета в Чески-Тешине Блеха, который во время войны был агентом гестапо по кличке «Мария». Предметом допросов была и деятельность генерального секретаря ЧСНП Крайины. ЧНСП в официальном заявлении сравнило подразделение F с СД и обвинило его в сборе компрометирующих материалов против политиков из ЧНСП, ЧНП и ДП. На самом деле МВД собирало данные о коллаборационизме всех граждан, в том числе и членов компартии.
В январе 1948-го министерством юстиции были оглашены результаты следствия по делу о покушении 10 сентября 1947 года, согласно которым таинственные коробочки изготовил некий столяр Ян Копка из местечка Крчмань, якобы по просьбе местного секретаря КПЧ в Оломоуце Заплетала. В помещении районной организации КПЧ были найдены пулемет, гранаты и боеприпасы, что было расценено ЧСНП как подготовка «коммунистического заговора». По показаниям свидетелей, Заплетал хвалился, что коробочки с мукой низкого качества он пошлет министрам в знак протеста, чтобы они знали, чем вынуждены питаться люди. Но ведь нормальный террорист своими планами обычно не хвалится.