Бенеш. Нет, я этого не хочу, но этот вопрос остался бы между нами и вами. Я не хочу, чтобы словацкий вопрос стал вопросом международным, это будет нашим внутренним делом. Речь для меня идет лишь о том, чтобы во внутренней политике не стали говорить, что чехи наказывают словаков. Поэтому мне нужна ваша помощь. У нас неприемлемо то, что они сделали; и со славянской точки зрения нужно судить то, что они делали для немцев против славян.
Молотов. Понимаю. Вам нужна поддержка Советского Союза против словаков. Кто те люди, кого вы хотите наказать?
Бенеш. Тука, Шаньо Мах, Тисо (он же Гаспар), Медрицки, Чатлош[248] тоже должен быть повешен. У словаков это очень тяжело – хватать виновных. Словаки – это все одна семья, они хорошо устроились, один брат в Лондоне, другой в Словакии. Если бы дела у союзников пошли плохо, то брат в Словакии спас бы того, кто за границей, а в противоположном случае брат из-за границы спасет брата дома. Конечно, я утрирую, но хочу лишь сказать, что нам, чехам или словакам, было бы тяжело наказать всех виновных. А в интересах будущего, в интересах морали это абсолютно необходимо».
Молотов от каких-либо обязательств воздержался, однако спросил, планируется ли предоставить словакам автономию поле войны. Бенеш этот вариант отверг, но отметил, что в рамках «децентрализации» Словакия получит больше прав, чем до войны. Братислава уже не будет столицей Словакии, так как находится слишком близко от границы.
18 декабря 1943 года состоялся завершающий и официальный раунд переговоров Бенеша со Сталиным (до этого переговоры проводились в неформальной обстановке за ужином), на которых присутствовал и Молотов.
Когда речь зашла собственно о Чехословакии, Сталин поинтересовался, почему в стране нет партизанского движения, ведь там вроде есть обширные леса. Он спросил также, как относиться к Гахе, главе протекторатного правительства, и нельзя ли его использовать. Бенеш ответил, что ранее поддерживал с Гахой связь, но теперь он превратился в инструмент немцев и будет осужден. После войны жизнь в Чехословакии, по мнению Бенеша, следовало поставить на новые основы. Сталин добавил, что, само собой разумеется, старую демократию оставить нельзя, так как она оказалась нежизнеспособной и приведет к гибели. «Надо сделать шаг вперед… к новому положению вещей». Но при этом советский лидер несколько раз повторил, что не хочет вмешиваться во внутренние дела других стран[249].
Что касается Словакии, то Сталин, в отличие от Молотова, гораздо явственнее поддержал Бенеша. «Сталин подчеркнул, что Словакия не смеет и помыслить о том, чтобы стать самостоятельной. Она принадлежит Чехословакии». При этом Сталин спросил, насколько сильны различия между чешским и словацким языками. Бенеш ответил, что, по его мнению и с научной точки зрения, словацкий – это тот же чешский[250].
Интересно, что Сталин не ставил вопроса о переходе Закарпатской Украины к СССР. Он лишь поблагодарил Бенеша за то, что жителей этой области считают украинцами и готовы учитывать их культурные потребности.
Сталин настаивал на том, чтобы лондонское правительство помогло наладить постоянный приток разведывательной информации из Чехии. Бенеш обещал сделать все возможное для этого.
Наконец, Сталин еще раз выразил полную поддержку подготовленным чехословаками меморандумам об экономическом и военном сотрудничестве.
22 декабря 1943 года Бенеш и Фирлингер так оценили результаты московских переговоров в депеше в МИД ЧСР: «Все результаты визита превзошли ожидания. Несмотря на это, оставайтесь при их комментировании спокойными и деловыми. Англичан проинформирую подробно после возвращения. Если надо, я их успокою»[251].
Визит закончился торжественным ужином у Сталина, который секретарь Бенеша Таборский описывал следующим образом: «…Снова гигантский выбор блюд, одно вкуснее другого, и потоки водки и иных напитков, дающих повод для множества тостов… Маршал Сталин даже сам подходил к людям вокруг стола, чтобы чокнуться, хотя, конечно, каждый быстро поспешал ему навстречу, как только маршал поднимался. Президент (Бенеш) в конце ужина произнес краткий заключительный благодарственный тост, после чего Сталин произнес импровизированный спич о необходимости славянского сотрудничества после войны. Он сказал, что немцам до сего момента удавалось разобщать славян, и они сотрудничали с одной частью славянства против другой, а потом наоборот. Но сегодня все славяне должны объединиться. И он выпил за всех славян и, как специально подчеркнул, за тех, кто пока еще воюет на другой стороне бок о бок с немцами. (На тот момент под это определение подходили словаки, болгары и хорваты. – Прим. автора.)»[252]
После ужина Сталин пригласил гостей в кинозал, где они посмотрели две кинокомедии.
Не менее важными и столь же успешными, с точки зрения Бенеша, были его переговоры в Москве с лидерами КПЧ. Они проходили 13-18 декабря 1943 года.
Переговоры шли на основании предложений компартии. Бенеш со своим проектом организации послевоенной жизни не выступил.
Готвальд назвал президенту четыре основных принципа послевоенной политической системы Чехословакии:
– Национальный фронт, созданный в процессе антифашистской борьбы, должен быть сохранен и после победы;
– «основным столпом освобожденной республики станет истинная демократия дома и прочная дружба с Советским Союзом вовне»;
– «окончательную форму и содержание государственного и общественного устройства демократическим путем определит сам чехословацкий народ»;
– переход к «новой жизни должен проходить как можно более гладко и организовано, для чего уже все меры переходного периода должны проходить истинно демократически, при активном участии самых широких слоев народа и должны осуществляться людьми, которые доказали свою преданность нации в нашей борьбе как до Мюнхена, так и после Мюнхена»[253].
Конкретно, по мнению Готвальда, президент Бенеш (он оставался на этом посту без выборов, хотя, как известно, сам в 1938 году подал в отставку, против чего компартия возражала) должен был издать декрет о суверенитете Чехословакии на всей ее домюнхенской территории. До созыва после выборов нового Национального собрания (парламента) будут действовать конституция 1920 года и законы домюнхенского времени с исключениями, который потребует переходный период. Все нормативные акты, изданные после Мюнхенского сговора, объявлялись недействительными. Временный парламент будет избран местными национальными комитетами из всех партий Национального фронта.
Бенеш согласился с предложением коммунистов о формировании в ЧСР национальных комитетов как органов власти на местах с участием всех партий, борющихся против оккупантов. Однако он рассматривал эти комитеты как временные органы власти на время сразу же после окончания оккупации. Потом местные органы должны были назначить правительство. Напротив, КПЧ видела в национальных комитетах органы новой, истинно народной власти, которые должны быть созданы на основе выборов. С точки зрения КПЧ у национальных комитетов должны были быть следующие полномочия:
– обеспечение полной ликвидации оккупационного режима и наказание коллаборационистов;
– обеспечение демократического порядка и спокойствия, гладкого перехода к нормальной жизни;
– обеспечение непрерывного хода производства, транспорта и снабжения (включая конфискацию имущества оккупантов и коллаборационистов и перевод этих предприятий в национальное управление);
– начало строительства нового демократического аппарата управления, «очищенного от всех предательских, ненадежных и антидемократических элементов», и строительство новой армии «под командованием офицеров, которые зарекомендовали себя в национально-освободительной борьбе дома и за границей и проявили демократический образ мышления»[254];
– организация выборов в Национальное собрание. После выборов нового парламента временные национальные комитеты прекращали свое существование и заменялись постоянными органами местного самоуправления.
Бенеш в принципе согласился, но выразил некоторую «неуверенность» относительно столь широких полномочий национальных комитетов. Он считал комитеты, прежде всего, средством подпольной антифашистской борьбы. Что же касается их послевоенных функций, то президент фактически отмолчался, хотя и не возражал. Бенеш явно хотел, чтобы после войны местные органы были назначены правительством сверху для того, чтобы избежать хаоса.
Стороны быстро договорились о необходимости широких социально-экономических преобразований в Чехословакии, так как и Бенеш, о чем уже упоминалось, был сторонником радикальной национализации и аграрной реформы. Причем он, Бенеш, считавший себя социалистом, был даже радикальнее коммунистов в этих вопросах, что подчеркнул специально[255].
Коммунисты поддержали и экспроприацию имущества немцев и венгров как пособников оккупантов, хотя Готвальд настаивал на «более тактичном» отношении к немецкому населению[256]. КПЧ удалось добиться согласия Бенеша на то, что немцы-антифашисты не будут выселены из ЧСР и им будет сохранено чехословацкое гражданство. Коммунисты предложили Бенешу обратиться с публичным воззванием к немецкому населению и призвать его включиться в антифашистскую борьбу, что позволит им сохранить свое место в послевоенной Чехословакии. Но Бенеш был решительно настроен на удаление всех немцев с территории страны.
Коммунисты предложили Бенешу подготовить вместе с командованием союзных армий меры по быстрой переброске чехословацких частей на родину в последний период войны, чтобы они активно участвовали в освобождении своей страны. Бенеш принял это к сведению: он и сам, как упоминалось выше, разрабатывал подобные планы, но не вместе с коммунистами, а скорее против них.