Весной 1943 года полиция разгромила четвертый состав подпольного ЦК компартии Словакии. Новый, пятый ЦК летом 1943 года возглавил присланный из Москвы Карол Шмидке[265]. Ближайшими соратниками Шмидке был Густав Гусак и Ладислав Новоместский[266]. Шмидке жил на конспиративной явке, Гусак и Новоместский – легально[267].
Коммунисты тоже готовили вооруженное восстание, но с участием не только словацкой армии, но и всего населения, которое планировалось вооружить из арсеналов армии и полиции. Летом 1943 года они начали вести переговоры с некоммунистическим подпольем (социал-демократами и буржуазными политиками-протестантами, которых не устраивал клерикально-фашистский режим с опорой на Ватикан). В конце 1943 года, на Рождество, был образован единый орган словацкого Сопротивления – Словацкий национальный совет (СНС), в котором лидировали коммунисты. Их партнерами была словацкая аграрная партия (до войны в ней стояли 286 тысяч человек), которую в СНС представляли Урсини, Леттрих и Йоско. Коммунистам стоило немалых усилий убедить своих партнеров в необходимости восстановления после войны единой Чехословакии, при условии автономии для Словакии на основе принципа «равный с равным».
КПС пыталась вести переговоры и с группой Шробара, но выяснилось, что та находится под наблюдением словацкой полиции.
Словацкий национальный совет объявил себя единственным законным представителем политической воли словацкого народа, что фактически означало неповиновение лондонскому правительству, которое готовило к отправке в Словакию своего правительственного делегата Немца.
СНС так определил свою главную задачу: «В первый же удобный момент захватить всю политическую, законодательную, военную и административную исполнительную власть в Словакии и осуществлять ее согласно воле народа до того момента, пока свободно избранные представители народа не смогут взять эту власть… Словацкий национальный совет будет в своей деятельности поступать в согласии с чехословацким правительством и всеми силами заграничного Сопротивления, работу которых в международном и военном отношении он признает и поддерживает»[268].
Таким образом, СНС видел себя не подчиненным органом, а партнером правительства Бенеша, носителем всей полноты власти в Словакии.
В руководстве СНС была представлена вся «руководящая тройка» КПС. Также в него входили Леттрих, Йоско и Урсини от некоммунистического Сопротивления. В начале 1944 года в руководство СНС был кооптирован социал-демократ Хорват. СНС посредством специально посланного через Швейцарию курьера оповестил о своем создании Бенеша.
Коммунисты вели переговоры и с некоторыми деятелями правящей Глинковской словацкой народной партии[269] (Мор, Чавойский – лидеры официальных профсоюзов), чтобы расколоть правящий режим. Однако никто из «людаков» на открытое выступление против своей партии не пошел.
В начале 1944 года по инициативе КПС Словацкий национальный совет начал искать контакт с антифашистскими группами в словацкой армии. Кандидатуру министра обороны Чатлоша, сторонника нацистов, сразу отвергли (как уже упоминалось, Бенеш хотел повесить Чатлоша после войны). Новоместский в феврале 1944 года поговорил с генералом Маларом (до мая 1944-го – военным атташе Словакии в Берлине). Но тот предпочел остаться на стороне немцев. Тогда решили вести дела с генералом Юрехом, который в начале 1943 года якобы хотел со своей Быстрой дивизией перейти на сторону Красной армии. Но Юрех сказал, что за ним постоянно следят и он хочет жить спокойно.[270] Кстати, Сталин в декабре 1943 года сказал Бенешу, что словацкая дивизия говорила о сдаче дважды, но как только к ее позициям после тайных переговоров приблизились представители Красной армии, по ним был открыт огонь.
Согласились сотрудничать с СНС полковник Имро (с ним говорил сам Гусак) и начальник генерального штаба полковник Тальский. СНС начал переговоры и с группой Голиана, которая уже имела связь с Лондоном. Гусак пригласил Голиана на переговоры в Братиславу. «Впечатление, которое на меня произвел Голиан, – вспоминал он, – всякий раз подтверждалось позднее вплоть до конца восстания. Это был безусловный антифашист. Он резко высказывался против немцев, против людацкого режима, за восстановление Чехословацкой республики и готов был активно за это бороться. Но политически он был довольно незрелым человеком, путаным, в основном ориентировался на Бенеша. О Советском Союзе Голиан официально высказывался с симпатией, но слова эти не шли у него из глубины души. А в остальном это был рассеянный, нерешительный, колеблющийся человек, довольно замкнутый, особенно когда он беседовал с коммунистами, – в общем, кадровый офицер тех времен с довольно слабой дозой личной решительности и энергии. Сотрудничество с КПС и СНС он принял».[271]
В середине марта 1944 года Голиан стал готовить восстание в армии уже в связке с СНС, не прерывая контактов с Лондоном. Восстание было намечено на тот момент, когда гитлеровская армия попытается оккупировать Словакию. Так как никто пока не мог знать, когда именно это произойдет, восстание начали готовить ускоренными темпами, чтобы быть готовыми выступить в любое время.
В отличие от более поздней авантюры Армии Крайовой в Варшаве, СНС с самого начала планировал организовать восстание в теснейшем контакте с командованием Красной армии. Ведь главной военной целью выступления было открыть карпатские перевалы для советских войск в тот момент, когда они к ним подойдут. Один из лидеров СНС Леттрих так писал об этом: «…Словацкий национальный совет, находясь в подполье, тщательно следил за тем, чтобы в Словакии ни в коем случае не начались никакие военные действия против немцев без предварительного согласования с командованием Красной Армии, стоявшей за Карпатами…».[272] Голиан был с этим полностью согласен.
Бенеш, однако, фактически контролировал деятельность своих конкурентов из СНС, так как у последнего не было радиосвязи с Москвой. Поэтому вся информация передавалась по радиостанции «Анна», находившейся в распоряжении связанной с Лондоном разведгруппы.
В то время, когда в Москве были заложены основные вехи послевоенного развития Чехословакии, и полным ходом шла подготовка вооруженного восстания в Словакии, ситуация на территории протектората оставалась очень тяжелой.
После «гейдрихиады» было окончательно разгромлено некоммунистическое сопротивление, а компартия лишилась второго состава подпольного ЦК. Гестаповцы обнаружили партийный архив и с тех пор вели наблюдение за некоторыми ячейками КПЧ, нащупывая их связи и время от времени прибегая к арестам.
Саботаж резко снизился, так как люди боялись репрессий немцев. Бенешу было стыдно, что на переговорах со странами Антигитлеровской коалиции, особенно в Москве, ему постоянно приходилось объяснять, почему в Чехии, в отличие от других оккупированных стран, нет не только партизанского движения, но и действенных актов саботажа против оккупантов.
Удары гестапо по коммунистам вынудили их к тому, чтобы децентрализовать партийное руководство.
Работу по созданию нового третьего подпольного состава ЦК КПЧ взял на себя Йозеф Молак. Он был членом КПЧ с момента ее возникновения. Работал на железной дороге. В 1931 году за коммунистическую деятельность его уволили с госслужбы. Уже в 1932-м Молак стал функционером партийного аппарата. Вел работу в профсоюзах железнодорожников. Затем отвечал в ЦК за «охрану партии», то есть за разведку и контрразведку КПЧ. С этой целью он прошел стажировку в Москве в 1934 году.[273] С момента оккупации перешел на нелегальное положение. Таким образом, Молак, пожалуй, был подготовлен для конспиративной работы лучше всех прочих членов высшего руководства подпольной КПЧ.
Кадры для восстановления партийного аппарата после «гейдрихиалы» Молак искал в основном среди тех, кого хорошо знал по предыдущей профсоюзной работе. Однако гестапо не дремало, и из четырех новых членов «молаковского» ЦК уже в январе 1943 года были арестованы трое. Сам Молак чудом остался на свободе. Пришлось все начинать сначала. Компартия, теперь, по сути, боровшаяся за существование, не могла развернуть активную деятельность.
Между тем это было необходимо. 5 января 1943 год узкое бюро Исполкома Коминтерна вместе с группой Готвальда приняло документ о задачах компартии Чехословакии. В документе от коммунистов требовалось всеми силами содействовать скорейшему поражению нацизма (движение Сопротивления называли «третьим фронтом»). КПЧ в протекторате должна была не только резко активизировать саботаж, но и начать вооруженную партизанскую борьбу. В городах надо было создавать подпольные вооруженные дружины. Короче, коммунистам настоятельно предлагалось перейти к более действенным и прямым формам борьбы против немцев.
Чтобы восстановить постоянную радиосвязь между подпольным ЦК КПЧ и Москвой, в марте 1943 года в Польше были высажены две группы парашютистов во главе с Рудольфом Ветишкой. Ветишка передал директиву Коминтерна Молаку в апреле – мае 1943 года, хотя чешские коммунисты уже были знакомы с ней из передач московского радио.
Еще 12 января 1943-го руководство КПЧ во главе с Молаком обратилось ко всем членам партии с письмом, в котором говорилось, что Чехия не может и дальше служить спокойной базой для нацистов и сопротивление необходимо активизировать.[274]
После роспуска Коминтерна в мае 1943 года московское руководство КПЧ было переименовано в Заграничное бюро, в которое входили Готвальд, Шверма, Копецкий, Сланский, Кроснарж, Келер и Аппельт. В конце мая 1943 года было, наконец, «официально» сформировано ЦК КПЧ (третий подпольный состав): Молак, Видим, Аксамит, Выдра и Коштялек. 11 июля 1943 года состоялось заседание этого ЦК с участием прибывших из Москвы представителей.