По требованию коммунистов министерство внутренних дел образовало специальную комиссию по расследованию избирательной кампании демпартии в Словакии, и эта комиссия выявила 79 случаев нарушения демократами соглашения Национального фронта о правилах ведения предвыборной борьбы. Согласно отчету МВД, перед падением словацкого фашистского государства руководство партии Глинки подготовило «вторую очередь» политических функционеров, не сильно запятнанных участием в репрессиях и поэтому приемлемых для общественного мнения Запада. Именно эти функционеры и пришли после апреля 1946 года к руководству демпартией. В докладе МВД приводились конкретные примеры античешских и антисемитских лозунгов ДП.
Для борьбы против ожившего в Словакии сепаратизма МВД предлагало очистить демпартию от сепаратистов, отправить на пенсию всех словацких католических епископов, перебросить в Словакию дополнительные воинские части, арестовать всех бывших депутатов парламента словацкого государства и провести проверку всех словацких офицеров на предмет их верности единому чехословацкому государству. В докладе МВД содержались обвинения в адрес ряда избранных от демпартии депутатов – Пиетора, Кемпного, Сташека и других.
Доклад МВД о сепаратизме в Словакии встревожил все чешские партии. Лидер КПЧ Готвальд заметил, что республику освобождали не для того, чтобы опять возникло словацкое сепаратистское государство.
Из 300 мандатов в Конституционном Национальном собрании КПЧ (с учетом КПС) получила 114, ЧСНП – 55, ЧНП – 46, ЧСДП – 37, Демократическая партия Словакии – 43. Пять мест получили две новые словацкие партии – Партия труда и Партия свободы. Таким образом, две рабочие партии – КПЧ и ЧСДП, – декларировавшие курс на построение социализма, имели более половины мандатов. В чешских землях коммунисты и социал-демократы собрали вместе 58 % голосов.
Успех КПЧ на выборах стал шоком для их партнеров по Национальному фронту, особенно для ЧНСП, которая сама рассчитывала на победу, опираясь на авторитет президента Бенеша. Результаты выборов отражали не только рост авторитета КПЧ, но и общемировую тенденцию роста популярности левых сил благодаря решающей роли, которую сыграл СССР в разгроме нацизма. Например, один из лидеров ЧНСП так оценил итоги голосования: «…мир идет влево, и коммунистическая партия побеждает как самая левая из всех самых левых движений и направлений». Позднее, уже в эмиграции один из самых ярых противников КПЧ министр юстиции Дртина (ЧНСП) писал: «Считаю необходимым подчеркнуть, что в 1946 году в Чехословакии еще были свободные выборы…»
Упоминавшийся выше деятель ЧНСП Клатил впоследствии отчасти оправдывал поражение тем, что Чехословакия была одной из самых «коммунизованных» стран еще до войны: «Результаты выборов не мог предвидеть никто… Правда, ожидалось, что исходя из ситуации коммунисты будут первой и самой сильной партией, но такого мощного первенства не ожидали даже они сами…» Клатил признавал, что, несмотря на большой соблазн объяснить слабость некоммунистических партий давлением или террором коммунистов, «акт голосования был корректным, тайна выбора соблюдена, представители партий наблюдали за работой избирательных комиссий, поэтому там были невозможны никакие махинации». Выборы, по мнению Клатила, «стабилизировали коммунистическое доминирование, они его, собственно, легализовали. Все жалобы, нарекания и протесты против коммунистической агрессивности и разнузданности потеряли свой смысл после майских выборов»[630].
Американское посольство в Праге сообщало: «Вчерашние выборы по всей стране прошли без инцидентов или беспорядков любого рода… Все наблюдатели сходятся во мнении, что голосование было отражением воли народа демократическим образом». Влияние коммунистов в Чехии и Моравии стало сюрпризом и для американцев. Однако Стейнхардту пришлось признать, что компартия победила на выборах не потому, что сама либо с помощью МВД запугивала избирателей или давила на них[631].
В детальном анализе результатов выборов от 29 мая 1946 года Стейнхардт докладывал в Вашингтон: «Выборы прошли в атмосфере порядка и относительного спокойствия. Голосовали не за отдельных людей, а за партии. Хотя превосходная организация коммунистической партии с помощью контроля над МВД, возможно, и принесла определенное количество голосов этой партии, все же нет повода подозревать ее в нечестности. Нельзя сказать, что довольно сильная тенденция в поддержку коммунистов была вызвана запугиванием со стороны коммунистов или их контролем над механизмом голосования. Руководящие политики (ЧСР) убеждены, что голосование было тайным и справедливым, так как избирательные участки контролировали все партии, участвовавшие в выборах»[632].
Объяснения были столь запутанными (непонятно, например, что имел посол в виду, говоря о «контроле МВД»), потому что сам же Стейнхардт до этого неоднократно писал: в такой развитой западной стране, как Чехословакия, коммунисты не могут победить на выборах без террора и запугивания оппонентов.
Надо сказать, что Стейнхардт точно предвидел основную интригу в политической жизни Чехословакии ближайшего времени – борьбу между КПЧ с одной стороны и ЧНСП, а также ЧНП – с другой за влияние на социал-демократическую партию, которая после выборов фактически раскололась на правое и левое крыло.
Левые социал-демократы группировались вокруг председателя партии Фирлингера и выступали за продолжение курса на тесное сотрудничество с коммунистами. Однако многие социал-демократы хотели четко отграничить свою партию от КПЧ, чтобы создать ей собственный имидж. Это были не только правые политики, и многие из них отнюдь не хотели променять союз с КПЧ на союз с ЧНСП, которую большинство социал-демократов считали чуждой и антисоциалистической силой. Просто критика КПЧ виделась им единственным средством сохранить саму социал-демократическую партию и предотвратить ее полный переход к коммунистам. Ведь собственным сторонникам не надо было разъяснять разницу между ЧСДП и ЧНСП, а вот разницы между социал-демократами и коммунистами многие не видели. Те, кто хотел занять по отношению к КПЧ более жесткую линию, группировались вокруг министра снабжения Майера. Ключевой была позиция популярного в партии Лаушмана, которого активно обхаживали и национальные социалисты, и коммунисты. Лаушман это понимал, но пока оставался над схваткой.
После выборов кардинальным образом поменялось отношение всех некоммунистических партий к Национальному фронту. Раньше они считали его инструментом компартии для получения в госаппарате большого количества мест, не сответствовавших реальному влиянию КПЧ. Они считали, что компартия продавила паритетное представительство всех партий во временном Национальном собрании и национальных комитетах, хотя в реальности была слабее, например, ЧНСП. Однако, после выборов оказалось, что коммунистам в реальности причитается гораздо большее количество мест депутатов всех уровней, чем то, что им давал Национальный фронт.
Поэтому после мая 1946 года и ЧНСП, и ЧНП вдруг стали активно защищать Национальный фронт, выступая за продолжение осуществления принципа если не точной паритетности, то более или менее равного представительства всех партий в госаппарате.
Например, когда коммунисты поздравили президента Бенеша с днем рождения, в ответном послании ЦК КПЧ он написал: «…Также искренне благодарю за слова, которыми вы выразили политическую линию своей партии, и за заверения, что не только сегодня, но и в будущем вы будете укреплять столь нужный всем нам Национальный фронт»[633].
Коммунисты тоже не стали претендовать на всю полноту власти, хотя могли бы сформировать однородное левое социалистическое правительство с ЧСДП. КПЧ высказалась за продолжение существования кабинета министров всех паритий Национального фронта. Однако партия, согласно политическим традициям домюнхенской республики, которую так рьяно защищали в предвкушении своей собственной победы национальные социалисты, имела полное право на пост премьер-министра как сильнейшая парламентская партия страны.
Это признавал и президент страны. Кстати, сам Бенеш позаботился о том, чтобы первым актом нового парламента было единогласное избрание его президентом, каковое и состоялось 19 июня 1946 года.
2 июля 1946 года президент Бенеш в соответствии с результатами выборов привел к присяге новое правительство Национального фронта во главе с лидером КПЧ Готвальдом. Из 26 кресел в кабинете КПЧ получила девять: посты премьера и одного из его заместителей, министров труда и социального обеспечения, сельского хозяйства, внутренних дел, информации, финансов, внутренней торговли и пост госсекретаря в министерстве иностранных дел. Надо отметить, что трое из представителей компартии в правительстве были словаками.
ЧНП имела посты заместителя премьера, министров почты, здравоохранения, техники и министра без портфеля (всего пять членов). ЧСНП (напомним, до войны ее членом был президент Бенеш) заняла должности заместителя премьера, министров внешней торговли, образования и юстиции (четыре члена кабинета). Также четыре поста получили словацкие демократы – заместителя премьера, министра транспорта, министра унификации законов и госсекретаря в министерстве внешней торговли. ЧСДП имела посты заместителя премьера, министра промышленности и министра снабжения.
Президент Бенеш, согласно традиции, единолично назначил беспартийных министров обороны и иностранных дел – соответственно генерала Людвика Свободу и Яна Масарика (сына первого президента ЧСР). Именно президент отвечал за оборону и внешнюю политику страны.
Программа правительства Готвальда уже не предусматривала радикальных преобразований в промышленности. Коммунисты считали проведенную национализацию достаточной для формирования мощного госсектора – локомотива развития всей экономики. В интервью американскому изданию «Фри Ворлд Мэгезин» в марте 1947 года премьер подчеркнул: «В программе нынешнего правительства ясно говорится, что правительство считает национализацию в производстве законченной». Коммунисты не возражали и против существования частного сектора в народном хозяйстве. В этом же интервью Готвальд сказал: «Частное предпринимательство имеет у нас те же права, что и национализированная промышленность. Мы, правда, включаем частный сектор в государственное планирование, поэтому стремимся соединить национализированную и ненационализированную промышленность в одной организации, которая сделала бы возможным управл