Видимо, братья Даллесы считали ассамблею «полезной» организацией, ибо в 1958-1959 годах ее финансирование даже выросло – с 252 до 275 тысяч долларов[264].
Для ACEN нашли оригинальное применение. В связи с ростом позиций левых сил в Латинской Америке (особенно после победы в 1959 году кубинской революции) восточноевропейских эмигрантов по линии ассамблеи направляли с лекциями в страны западного полушария, где они живописали «ужасы коммунистической тирании». Например, венгерские эмигранты на деньги ЦРУ запугивали чилийских избирателей в 1958 году, когда президентом страны едва не был избран марксист Сальвадор Альенде. Эмигрантов-лекторов поддерживала влиятельная в Латинской Америке католическая церковь.
В 1957 году ассамблея учредила свои филиалы в Аргентине, Бразилии, Чили и Уругвае.
Эмигрантов попытались использовать и для антикоммунистической пропаганды в странах Азии, например во Вьетнаме, но там дело не пошло.
В чехословацкой эмиграции в конце 50-х годов проходила «смена вех», как и у их русских коллег после провозглашения новой экономической политики в 20-е годы. Многие эмигранты пытались отказаться от политики в пользу научной, журналистской и культурной деятельностей.
Показателен в этом смысле пример журнала «Свьедетстви» («Свидетельство»), основанного журналистом Павлом Тигридом. Вокруг этого издания объединились эмигранты новой волны, из которых никто до 1948 года не занимал в Чехословакии важных государственных постов. Эти люди более гибко относились к социализму и признавали позитивные перемены в Восточной Европе после XX съезда КПСС. Журнал издавался именно для чехов и словаков, а не для западной общественности. Он нелегально доставлялся и в Чехословакию, где пользовался популярностью среди многих интеллектуалов именно благодаря современным, не перегруженным антикоммунистической пропагандой статьям. В 1960 году редакция «Свьедетстви» перебралась в Париж, чтобы быть ближе к родине[265].
Радиостанция «Свободная Европа» также извлекла некоторые уроки из венгерских и польских событий 1956 года. Передачи стали менее подстрекательскими и более информативными. ЦРУ поставило перед РСЕ задачу быть более убедительной, беспристрастной и оперативной, чем официальные СМИ в социалистических странах. Корд Мейер, отвечавший в американской разведке за радиопередачи, сформулировал это следующим образом: «Сегодня радиостанции уже являются не базами различной дестабилизационной деятельности, а обычным источником информации, более совершенной, быстрой и, главное, свободной, чем официальные источники. Их целью является плюрализм, предоставление свободного национального вещания»[266].
Смена тактики выразилась даже в самих названиях национальных служб «Свободной Европы». Например, место «Голоса свободной Чехословакии» с 1958 года заняла «Чехословацкая редакция РСЕ».
Однако после того как передачи РСЕ стали более умеренными, среди советников Эйзенхауэра возник вопрос: а зачем вообще нужна радиостанция, чьи передачи все больше и больше по тональности походят на «Голос Америки»?
В 1959 году хозяин Белого дома создал комиссию экспертов «Комитет президента США по информационной деятельности за границей» во главе с заместителем министра обороны по международной безопасности Мэнсфилдом Спрэгом. В декабре 1960-го комитет представил отчет о своей работе, в котором констатировалось, что ликвидировать радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа» ни в коем случае нельзя. Они по-прежнему играют большую роль в оказании влияния на население за «железным занавесом». В отчете, в частности, говорилось: «Психологические и политические последствия прекращения этого радиовещания были бы крайне негативными. Это самое важное. В Восточной Европе это имело бы вид компромисса с коммунизмом и нашего согласия на постоянное присутствие коммунизма в этом регионе. Та же мысль проникла бы и в иные части мира, особенно в те страны, которые борются против коммунистического давления. Они почувствовали бы, что Запад их бросил»[267].
Комиссия Спрэга лишь предложила, чтобы на обеих радиостанциях эмигранты были постепенно заменены американцами. В 1960 году «по состоянию здоровья» уволили главного редактора чехословацкой редакции Юлия Фирта. Его преемник Освальд Кострба в духе новых американских указаний хотел избавиться от всех эмигрантов «волны 1948 года», однако против него взбунтовалась большая часть редакции. Тогда в ноябре 1960-го глава РСЕ в Мюнхене Эрик Хазельхоф уволил за неподчинение руководству 18 сотрудников чехословацкого вещания. Но в знак солидарности уволились и 26 оставшихся членов редакции. Головной нью-йоркский офис быстро понял, что чехословацкое вещание фактически разгромлено собственными руками, и в начале 1961 года отозвал из Мюнхена самих Кострбу и Хазельхофа. Фирта. Всех уволившихся и уволенных до поры до времени восстановили на работе. В 1963 году оперативное руководство РСЕ было перенесено из Нью-Йорка в Мюнхен.
Не оставляла своим вниманием РСЕ и чехословацкая внешняя разведка (1-е управление МВД). 18 ноября 1959 года ее резидент в Австрии Ярослав Немец («Некола»), работавший под прикрытием должности вице-консула ЧСР в Зальцбурге, начал акцию «Паненка». Он передал диктору РСЕ Ивану Гавлику (агенту разведки ЧСР «Алексу») две солонки с солью атропина[268]. При этом «Алекс» думал, что получает безобидный препарат вроде слабительного, и должен был подменить на полученные от Немца солонки две обычные в столовой РСЕ в Мюнхене. Но Гавлик рассказал обо всем американцам, и они начали пропагандистскую кампанию против «чехословацких отравителей». Чехословацкие газеты и радио ответили возмущенными комментариями под названиями типа «Вульгарная провокация».
С 1955 года, а особенно после XX съезда американцы активно пытались воздействовать на СССР и социалистические страны с помощью программ культурного обмена и легальной информационной дипломатии. С этой целью использовалась «оттепель» в социалистическом лагере, в ходе которой в Восточную Европу вернулись западные журналисты и туристы.
Причем американцы попытались отнестись к разным странам Восточной Европы дифференцированно. Например, в Гомулке Вашингтон сначала видел «нового Тито», поэтому Польша без проблем получала американские кредиты, а посольство США в Варшаве даже предложило закрыть польскую редакцию РСЕ, так как она играет на руку консервативным противникам Гомулки в польском руководстве.
Программы культурного и научного обмена с социалистическими странами курировал госдепартамент, но в финансировании разных мероприятий активно участвовал и американский бизнес – например фонды Рокфеллера и Форда.
Руководство КПЧ быстро признало, что новые методы пропаганды «американского образа жизни» оказались более действенными, – ведь было сложно объяснять населению борьбу против джаза или издания художественных произведений известных во всем мире американских писателей.
Будучи настороже перед лицом «буржуазной пропаганды», ЧСР тем не менее активно поддерживала научный обмен с США и расширение торговых связей, так как это могло помочь получению с Запада новых технологий для чехословацкой промышленности. В 1959 году Чехословакия сама предложила американским компаниям каждый год принимать участие в ярмарке в Брно[269]. В Праге рассчитывали на ответное приглашение принять участие в выставке в Нью-Йорке.
В 1960 году в Праге был показан американский фильм «Война и мир» режиссера Кинга Видора, затем «Моби Дик» Джона Хьюстона. С 1962 года США стали постоянным участником кинофестиваля в Карловых Варах, который ЧСР хотела поднять до уровня Каннского или Берлинского фестивалей.
В 1957 году на чешском языке тиражом 40 тысяч экземпляров был издан роман Хемингуэя «Старик и море», а в 1958 – произведение того же автора «Прощай, оружие!» (тираж – 90 тысяч экземпляров).
Посольство США в ЧСР наладило тесный контакт (теперь это было можно) с профессором Школы современных языков в Праге Ярославом Шейбалом, и последний в 1956 году учредил журнал «Мировая литература», где помимо Хемингуэя печатали Стейнбека, Фолкнера, Артура Миллера и Рэя Бредбери.
Бредбери в Чехословакии, как и в СССР, считался гуманистом и борцом за мир, поэтому его произведения издавались в ЧСР огромными тиражами. Известный роман «451 градус по Фаренгейту» появился в «Мировой литературе» в чешском переводе уже в 1956 году, всего через три года после появления этого произведения[270]. А рассказы Бредбери были в ЧСР едва ли не более читаемы, чем на родине писателя в США. Иллюстратором книг американского фантаста был всемирно известный чешский художник Зденек Буриан. В 60-е годы в ЧСР по рассказам Бредбери были поставлены теле– и радиоспектакли. Многие малые театры Чехословакии имели пьесы по рассказам Бредбери в своем постоянном репертуаре.
Но главным шлягером «американского образа жизни» в Чехословакии 50-х годов был джаз. Эта музыка пользовалась в ЧСР популярностью еще до войны. В 1948 году джаз фактически запретили, но в 1956-м снова разрешили. В 1957 году в Праге был открыт первый легальный джаз-клуб, музыку для которого поставляло посольство США. Разработанные в ЮСИА программы популяризации джаза появились даже на официальном радио.
КПЧ (как и в Советском Союзе) в 1957-1958 годах решила немного притормозить фанатов американской музыки. Были произведены аресты некоторых любителей джаза по обвинению в «хулиганстве». В 1962 году «Руде Право» предостерегало читателей от преклонения перед джазом: «Мы должны помнить, что Запад использует эту популярную музыку как тайное оружие в идеологической борьбе против социализма и сил прогресса. Америка хочет сделать из джаза своего троянского коня. Позволим себе процитировать одного американского генерала: „если уж мы не можем выиграть с винтовкой в руках, прорвем линию вражеской обороны саксофоном“»