Поначалу среди иммигрантов не было ни одного врача. От эпидемии малярии в первый же год умерли 30 детей. Дубчек вспоминал, что он в СССР не болел ни разу.
Но, несмотря на ужасные бытовые условия, домой решили вернуться лишь немногие. Напротив, в 1925, 1926, 1928 и 1932 годах в переименованный в 1926-м во Фрунзе Пишкек прибыли еще пять групп из Чехословакии в составе 1078 семей. Жизнь кооператоров быстро улучшалась. Чехи и словаки оперативно построили себе добротные дома, а заодно и возвели дом правительства для автономной Киргизии. Именно с кооператива «Интерхелпо» и началась вся тогдашняя промышленность республики – от производства стройматериалов до пива и обуви.
В кооперативе была и своя школа, куда в 1929 году и поступил Александр Дубчек. Поначалу обучение шло только на чешском и словацком, но потом все предметы стали преподавать на русском языке, чтобы ученики могли лучше интегрироваться в окружавший их мир. Тем более что без русского нельзя было поступить в университет, а большинство семей хотело остаться в СССР навсегда. Александр Дубчек свободно говорил по-русски, что потом сильно облегчило его партийную карьеру в Чехословакии. Но дома говорили только по-словацки: Стефан Дубчек был хоть и коммунист, но и горячий патриот Словакии.
Стефану опять не сиделось на одном месте, и в 1933 году семья переехала в Нижний Новгород. Там Дубчек устроился столяром на только что построенный с помощью американских специалистов горьковский автомобильный завод (ГАЗ). Тогда еще очень много деталей машин делали из дерева (например, кабины легендарных «полуторок»), и хороший столяр был на вес золота. К тому же Дубчек-старший хорошо знал английский, и его часто приглашали переводить для американских спецов. Американцы регулярно захаживали к Дубчекам, чтобы выпить одну-другую рюмку водки.
Брат Александра Юлиус был горяч и предприимчив, в отличие от будущего лидера «пражской весны» – юноши осторожного и расчетливого. Часто он сначала действовал, а потом думал. В 1935 году он ввязался в драку, в которой был ранен один подросток. Опасаясь неприятностей, мать с Юлиусом срочно уехали в Словакию.
Александр Дубчек рос нормальным советским юношей, но в 1938 году всем иностранцам в СССР предложили либо принять советское гражданство, либо уехать. Каким бы коммунистом ни был Стефан Дубчек, прежде всего он был словаком и принимать гражданство СССР не хотел. И в ноябре 1938 года Стефан вместе с сыном Александром отправились домой – в только что униженную Мюнхенским сговором Чехословакию.
В марте 1939 года при поддержке Гитлера словацкие сепаратисты из Людацкой партии во главе с Тисо при поддержке католической церкви провозгласили независимость Словакии и тем самым дали немцам предлог для оккупации Чехии и Моравии. Под «защитой рейха» Словакия стала полуфашистским государством, которое послушно объявило вместе с немцами в 1939 году войну Польше, а в июне 1941 – Советскому Союзу. Три словацкие дивизии были отправлены на помощь вермахту на советский фронт. 70 тысяч словацких евреев были депортированы в немецкие лагеря уничтожения в Польше, а их имущество разделили между словаками, которых немцы милостиво признали «арийцами».
Стефану Дубчеку как известному коммунисту пришлось перейти на нелегальное положение, и Александр за годы войны видел его лишь тайно и всего дважды – в 1940 и 1943 годах. Сам Александр вместе с братом Юлиусом до августа 1944 года работал токарем на заводах «Шкода», которые в основном выполняли заказы вермахта. Хотя Дубчек писал позднее, что состоял в нелегальной группе Сопротивления на заводе, не совсем ясно, чем эта группа занималась. Впрочем, определенная пассивность (по меркам Греции или Югославии) была характерна для всего движения Сопротивления в Чехии и Словакии. Акты саботажа были редкостью, так как жестко подавлялись нацистами и словацкой полицией. До весны 1944 года не было в Словакии и организованного партизанского движения (в Чехии оно вообще так и не появилось), да и потом его в основном создавали переброшенные с востока советские десантные группы.
С 17 лет Александр Дубчек был членом подпольной компартии Словакии.
Александр работал на заводе вместе с симпатичной девушкой Анной Ондрисовой, которую знал еще по Киргизии. С лета 1941 года они уже регулярно встречались.
Словацкая полиция между тем регулярно громила нелегальное руководство компартии Словакии. В апреле 1942 года после ареста второго состава подпольного ЦК в третий состав вошли отец Дубчека, а также Ян Осога и Йозеф Литавец. Но через три месяца арестовали и их. Отец до ареста скрывался у одной вдовы в Топольчанах. Между ними возникли близкие отношения, и в семью Стефан Дубчек уже не вернулся. Его арестовали на конспиративной встрече в одном из братиславских парков в июле 1942 года и отправили в тюрьму в город Нитра. Там его навестил Александр.
В конце августа 1944 года под руководством Словацкого национального совета, куда от компартии входили Гусак и Новоместский (будущие «буржуазные националисты»), вспыхнуло Словацкое национальное восстание. Но немцы вовремя разоружили словацкую армию на карпатских перевалах, и Красная армия так и не смогла, несмотря на огромные потери, пробиться в Словакию.
Александр и Юлиус Дубчек немедленно присоединились к восставшим, и Юлиус погиб. Александр был рядовым бойцом и, согласно его воспоминаниям, в крупных боях участия не принимал. После разгрома основных сил повстанцев в конце октября 1944 года раненный в ногу Дубчек скрывался у доктора Бойко (сына русских эмигрантов, приехавших в Чехословакию после революции 1917 года).
Дубчека-старшего немцы в феврале 1945 года переправили в концлагерь Маутхаузен в Австрии. По пути во время бомбежки авиацией союзников колонны узников Стефану удалось бежать, но его поймали. При освобождении лагеря американцами в мае 1945 года Стефан Дубчек весил менее 50 килограммов.
15 сентября 1945 года Александр Дубчек и Анна Ондрисова сыграли свадьбу. Свидетелем был тот самый Александр Транчик, в честь которого Дубчек и получил свое имя. Отец и мать пришли на торжество уже по отдельности.
Александр работал в городе Тренчин на заводе по производству дрожжей оператором дистилляционной системы, его отец после войны никакой роли в политике не играл. Дубчека-младшего тогда, видимо, политика тоже не интересовала. Он занимался только семьей: в 1948 году у Александра и Анны родился сын Павел (первенец умер в младенчестве зимой 1947-го от воспаления легких), в 1950 году – Петер, а в 1953 – Милан.
Мощная политическая борьба за власть в Словакии между компартией и демократической партией осенью 1947 – зимой 1948 года прошла без всякого участия будущего лидера ЧССР.
Однако друзья отца все же помогли Дубчеку перейти на партийную работу. В июне 1949 года его пригласили в райком компартии в Тренчине и предложили стать партийным работником – вести все организационные дела райкома. Дубчек вспоминал, что колебался – ведь он терял в зарплате по сравнению со своим местом на заводе почти в два раза. Это весьма характерно для Дубчека и ясно показывает, насколько глубокими были его коммунистические убеждения. Тот же Новотный до войны годами работал на заводе, а партийной работой (причем гораздо более ответственной, чем та, что предложили Дубчеку) занимался бесплатно по вечерам в свободное время. Тем более что в 20-30-е годы КПЧ не была правящей партией и время от времени подвергалась преследованиям властей.
Дубчек же всегда любил спокойную, комфортную жизнь. Они с женой решили, что временная потеря в заработке с лихвой компенсируется перспективами карьерного роста.
Через три месяца молодого партийного функционера направили на шестимесячные курсы политической учебы в Братиславу. В это же время под поезд бросился брат отца Михал, которого несправедливо обвинили в растрате средств кооператива портных, где он работал.
Александр Дубчек продвигался по карьерной лестнице и через год после перехода на партийную работу стал ведущим секретарем районной парторганизации в Тренчине. Он воочию наблюдал чистки и борьбу против «словацких буржуазных националистов» начала 50-х годов. Конечно, на своем низком посту Дубчек не принимал решений об арестах (в воспоминаниях он осторожно написал: «По крайней мере, я этого не помню»)[331]. Потом это сильно помогло ему предстать в глазах общественности человеком, никак не запятнанным массовыми репрессиями.
Его отец считал, что в Словакии главную ответственность за репрессии нес Вильям Широкий, и Александр Дубчек этого не забыл. В то же время отец весьма прохладно относился к арестованному «националисту» Гусаку, так как тот до начала Словацкого восстания был на легальном положении и даже работал адвокатом в Братиславе. К тому же Гусак (как, кстати, и Новотный) имел репутацию холодного, малоприятного в общении человека, что было нетипичным именно для населения Словакии, в целом более спонтанного, радушного и эмоционального, чем в Чехии.
Отец Дубчека во время «пражской весны» 1968 года (когда сын был первым лицом в государстве) активно искал в архивах документы, изобличавшие Широкого в организации репрессий, но так ничего и не нашел.
Во время чисток начала 50-х темп карьерного роста Александра Дубчека сильно ускорился. В октябре 1951 года его перевели в ЦК компартии Словакии в Братиславу, где он начал работать в организационном отделе. То, что молодого партийца Дубчека поначалу не использовали на политической работе, а доверяли ему лишь организационные вопросы, характерно в принципе.
В январе 1953 года Дубчека назначили секретарем областной организации КПЧ в городе Банска-Бистрица (в 1944 году это был центр Словацкого национального восстания). В воспоминаниях Александр Дубчек описал это следующим образом: «Не могу сказать, что меня это не удивило, но одновременно меня это и порадовало. Не то, чтобы мне не нравилась Братислава, но Банска-Бистрица была ближе к нашему с Анной старому дому и нашим сердцам»