Дубчек на заседании президиума ни разу Новотному не возразил. А последний высказал идею поручить Дубчеку вместе с Кольдером и Коуцким выработать предложения по трудоустройству Гусака. Поступило предложение сделать Гусака заместителем министра внешней торговли, но Новотный его решительно отверг: «Тем самым мы бы посадили кукушку прямо в гнездо». То есть этот пост для Гусака сочли слишком влиятельным – «кукушка» могла бы вытолкнуть из гнезда других руководителей партии. Зато Новотный был не против того, чтобы сделать Гусака председателем государственного комитета по туризму (такое предложение также прозвучало на заседании президиума).
18 декабря 1963 года решение «барнабитской комиссии» одобрил ЦК КПС, днем позже – ЦК КПЧ.
Дубчек пишет в своих воспоминаниях, что воспринял решения комиссии как личную победу. Однако политическая реабилитация Гусака едва не спутала карты Дубчеку в борьбе за власть в Словакии, так как реабилитированный хотел занять достойное место среди руководства страны, а заслуги перед Словакией у него были гораздо весомее, чем у Дубчека. Новоместский ни на какую политическую карьеру уже не претендовал.
Дубчек решил «сплавить» Гусака в Прагу, зная их с Новотным взаимную антипатию. К лету 1963 года Гусак работал в Институте государства и права словацкой Академии наук, где писал историю Словацкого национального восстания. Под названием «Свидетельство о Словацком национальном восстании» эта книга была издана и на русском языке в 1969 году. В ЧССР она вышла в 1964-м – к 20-летию восстания.
В начале 1964 года Гусака снова приняли в ряды КПЧ. 13 марта 1964 года Дубчек предложил ему стать заместителем министра юстиции в чехословацком правительстве. Мол, Гусак юрист по образованию, и эта работа как раз по его специальности. Заметим, что до осуждения Гусак возглавлял словацкое автономное правительство – Корпус уполномоченных. Естественно, теперь, после полной реабилитации он отказался от столь низкого и отнюдь не политического поста. Дубчек позднее, уже после 1968 года, списывал это на надменность и амбициозность Гусака, которому «этого было мало». Хотя с учетом тех постов, что Гусак занимал до 1950 года, такое предложение было для него, конечно, оскорбительным. Поэтому Гусак предпочел остаться на работе в словацкой Академии наук и, как с ревностью вспоминал Дубчек, «стал корчить из себя либерала».
Характерно, что поста в руководстве компартии Словакии Дубчек Гусаку не предложил, понимая, что сильно уступает ему в популярности.
Забегая вперед, скажем, что Гусак сначала полностью поддержал Дубчека и «пражскую весну» и в апреле 1968 года был назначен заместителем председателя правительства ЧССР. Именно он разработал конституционный закон о федеративном устройстве страны, который впервые формально уравнял чехов и словаков в едином государстве.
Дубчек пишет в своих воспоминаниях: «В конце 1963 года я имел все основания быть довольным тем, чего достиг. Я находился на посту первого секретаря партии в Словакии девять месяцев. Я пережил попытку Новотного сместить меня (эта попытка существовала, похоже, только в воображении самого Дубчека – Прим. автора.) и принудил его (ни больше, ни меньше! – Прим. автора.) согласиться с очищением словацкой коммунистической партии от обвинений в буржуазном национализме… Новотному также не удалось принудить меня к обузданию словацкой печати и культурной жизни, как он это сделал в Чехии»[350].
Интересно сравнить, как оценивала итоги 1963 года в Чехословакии (которыми был так доволен Дубчек) американская разведка.
В декабре 1963 года ЦРУ подготовило анализ положения в Чехословакии, которое было прямо охарактеризовано как «политический кризис»[351].
Ссылаясь именно на декабрьские заседания ЦК КПЧ и КПС (в связи с «барнабитской комиссией», о чем, правда, ЦРУ не знало), американская разведка констатировала 24 декабря 1963 года: «По всей видимости, и так напряженная политическая обстановка в Чехословакии на этой неделе сильно обострилась. Прошли необычные заседания пленумов центральных комитетов в Чехии и Словакии, заседание руководства правительства и, видимо, встреча высших армейских офицеров; пресса не упомянула президента Новотного в связи ни с одним из этих событий. В последние дни отмечается растущая тревога относительно общественного порядка. Конфронтация между Новотным и его главными оппонентами, возможно, находится в самом разгаре.
Советские лидеры, которые оказались прямо вовлечены в кризис руководства Чехословакии, могут попытаться сохранить Новотного на своем посту, но понимая, что он продолжит менять свою политику в сторону большего либерализма. Мы считаем, однако, что подобное решение будет не более успешным, чем аналогичные попытки ранее, и, как это случилось в Венгрии в 1956 году, Советам придется смириться с его (Новотного) устранением и заменой. Его преемником должен стать некто, более расположенный к антисталинистским чувствам в партии и среди населения и способный эффективно справится с недовольством словаков».
Таким образом, ЦРУ нарисовало прямо-таки точный портрет Дубчека как возможного преемника Новотного.
«Но вне зависимости от того, решат ли Советы поддержать замену Новотного в 1964 году, мы считаем возможным уверенное, хотя и постепенное изменение в политической ориентации чешского режима в сторону большей либеральности, гибкости и независимости (от СССР – Прим. автора.). Есть признаки того, что это уже происходит. Экономическая система, по всей вероятности, будет эволюционировать в направлении либерализма. Мы ожидаем, что во внешней политике режим будет поощрять улучшение отношений с Западом и прилагать усилия для повышения качества своих товаров, чтобы сделать их более привлекательными на Западе.
Такое развитие наверняка ослабит авторитет Москвы в блоке».
Прогноз был удивительно точен: ЦРУ фактически считало Новотного последним препятствием на пути «либерализации» ЧССР, которая приведет к трудностям для Москвы. Именно так все и произошло в 1968 году.
Главной проблемой Новотного ЦРУ считало (как и Дубчек) его нерешительность в деле политической реабилитации. Сюда же американская разведка приплюсовала и устранение «популярного» Барака, которого американцы считали реформатором (!). Проблемы Новотного, продолжало свой анализ ЦРУ, сильно возросли после реабилитации «словацких националистов»: «Эта реабилитация придала большой стимул оживившемуся политическому и интеллектуальному брожению, особенно в Словакии (которое, как мы помним, было организовано весной 1963 года Дубчеком – Прим. автора.). Подавленные ранее националистические чувства освободились (именно этого и опасался Новотный – Прим. автора.), интервью с реабилитированными жертвами появились в печати, и словацкое население стало открыто требовать отказа от практики сталинизма и наказания ответственных за репрессии лиц, включая членов высшего руководства в Праге. Публичную атаку на премьера Широкого за его роль в процессе 1954 года против „словацких националистов“ в июне (1963 года) провел центральный орган словацкой компартии братиславская „Правда“».
И здесь ЦРУ блестяще описало тактику Дубчека, использовавшего словацкий национализм в борьбе за власть и против Новотного. А обличавшую Широкого статью в «Правде», которой так гордился Дубчек, как мы видим, заметил не только Новотный.
Далее ЦРУ отмечало, что недовольство населения (причем опять-таки, прежде всего, в Словакии) подпитывают экономические трудности. «То, что непопулярного словацкого партийного лидера Бацилека в мае отдали на съедение волкам (вместо Бацилека, как мы помним, лидером КПС стал Дубчек – Прим. автора.), мало помогло сдержать давление со стороны либеральных и словацких элементов в партии (в КПЧ – Прим. автора.). В сентябре Новотный был вынужден отправить в отставку своего близкого соратника Широкого… и заменить его на посту премьера популярным 40-летним словаком, не запятнанным сталинистскими чистками (Ленартом – Прим. автора.)… Кроме того, многих других словаков назначили на партийные и государственные посты наряду с либерально настроенными чехами… В то же время несколько соратников Новотного сохранили свои посты…
Эти события… позволяют сделать вывод, что слабость позиций Новотного и экономические трудности достигли такого уровня, что Советам придется напрямую вмешаться, чтобы разрешить кризис в чехословацком руководстве».
В выводе о «вмешательстве Советов» ЦРУ исходило из визита в ЧССР в декабре 1963 года Леонида Ильича Брежнева – тогда второго человека в советском руководстве. Видимо, американцы полагали, что именно с этим были связаны «неожиданные» пленумы ЦК КПЧ и КПС. Здесь американская разведка выдавала желаемое за действительное – визит Председателя Президиума Верховного Совета СССР (то есть главы парламента) Брежнева в Чехословакию никакого особого политического подтекста не нес и был протокольным. Брежнев после Праги посетил и Братиславу. Он запомнился Дубчеку как жизнерадостный человек, поверхностный и любезный, стремившийся всех обнять и поцеловать. Никто в Праге и подумать не мог, что меньше чем через год Брежнев свергнет Хрущева и станет лидером СССР.
Но ЦРУ при анализе сообщений чехословацкой печати вокруг визита Брежнева сделало вывод, что он приезжал поддержать Новотного, хотя на самом деле тот в декабре 1963 года ни в какой поддержке Москвы не нуждался.
Что касается предпочтений «Советов» относительно преемника Новотного, то аналитики ЦРУ упомянули Гендриха, второе лицо в партии, как человека, способного обеспечить определенную преемственность курса. Очень странной была и вторая кандидатура ЦРУ на место Новотного – Рудольф Барак, которого американцы опять описывали как популярного в народе политика и чуть ли не «антисталиниста». Остается только восхищаться Бараком, который своими эффектными популистскими публичными жестами смог запудрить мозги даже ЦРУ. «Еще один возможный кандидат – Драгомир Кольдер, секретарь (ЦК), молодой человек, ныне весьма популярный в партии благодаря своей недавней роли при корректировке сталинистских извращений (намек на то, что Кольдер был председателем комиссии по реабилитации –