- А ежели не выйдет?
- У меня камней за пазухой много для тебя припасено.
Так и распрощались…
Весна тем временем почивала, уже и бредить перестала, жар потихоньку на убыль пошел. Искра с Благомиром уж очень радовались, со дня на день ждали, что раскроет глаза голубушка.
И темной ночью, когда вся деревня давно стихла, пришел к избе охотника Лан. Пора было сердешную забирать. Хотел уже зверь войти в избу, как услышал голос:
- А ну стой, супостат! – то Благомир был, он частенько засиживался в сарае до глубокой ночи. – Кто таков? На кой явился?
А когда Лан повернулся, Благомир тут же кол схватил, вперед выставил:
- Узнал я тебя, духа лесного. Как сейчас помню когти острые у себя на боках. Чего тебе надобно?
- За Весной я пришел, - спокойно ответил Лан, из устрашения токмо глаза его горели как угли, раскаленные средь прочей черни.
- Знаю я, поведала она мне историю вашу. Да только хворает, какой день в себя не приходит. Нельзя трогать ее.
- Я помочь хочу. И держать меня не пытайся.
- Куда ты ее потащишь? В чащу лесную? На верную погибель.
- Многого ты не знаешь, охотник, - молвил Лан и подошел к нему.
Встретился тогда Благомир глазами с чудищем.
- Так поведай.
- Нет времени, ежели не снесу ее в чащу, на медвежью землю – беда может случиться.
- Поклянись душой своей проклятой, что не дашь ее в обиду, что беречь будешь – произнес Благомир, а взгляд наполнился большой печалью.
- Покуда дышу я – буду идти подле нее.
- Тогда ступай, да так, чтобы жена моя тебя не услышала.
Вошли они в избу, Благомир отправился в свою светелку, да под бок к жене лег, токмо не сдержался он, слезы горькие по щекам побежали. А Лан вошел в горницу, где Весна почивала, взял красу на руки и неслышно покинули они дом охотника.
Унес он деву в чащу темную, как раз туда, где и повстречались впервые. Там их уже Велес дожидался. Положил зверь сердешную на высокий плоский камень, как на алтарь, да отошел в сторонку.
Велес же встал в изголовье, посмотрел на спящую деву, по волосам погладил:
- Эх, страдалица. Выпала тебе долюшка нелегкая.
- Что за хворь с ней приключилась? – обратился слуга к хозяину.
- Не хворь то, - недовольно посмотрел Велес на Лана. – Перун воззвал к силам еённым, что дремали по сей день. Родится скоро воин Небесный, безропотная слуга создателя своего. И желать она будет только одного – порешить ворога заклятого. Соображай скорее, на кого охотиться будет?
- На меня, - грустно усмехнулся зверь.
- На тебя, на тебя… Вот ведь, ирод старой. Оставил козырь напоследок.
- И как быть-то теперь?
- Места среди людей ей больше нет, посему я и повелел тебе сюда ее принесть.
- Что же выходит? Так и не быть нам вместе? – обреченно произнес Лан и на землю сел.
- Может и не быть, а может и быть, - пожал плечами Велес и с прищуром глянул на слугу. – Кем бы ни был я, али Перун, есть отец наш - Род[5], он создатель всего сущего и повелел сынам и дочерям своим нести в мир людской такое великое и светлое чувство, как любовь. Не знали б существа земные любви, не знали б и себя, и места своего. Дева твоя людьми воспитана, душа её открытая, сердце горячее, она познала любовь, посему есть надежда, что возобладает сие чувство и не покорится дух её воли Перуна. Верь, Лан в сердешную, но будь готов и к обратной стороне любви – к ненависти.
- Мне без нее жизни боле нет. Ежели возненавидит, не примет, то пускай исполнит волю отца своего, я противиться не стану.
- Коль позволишь погубить себя, путь-дорога тебе в Навь[6]. Не боишься?
- Нет! – поднялся Лан и глаза его засияли пуще прежнего. – Достаточно походил по земле зверем неприкаянным.
- Тогда ступай. Я дождусь ее пробуждения, да скажу кое-что. А уж как она слова мои воспримет – того не ведаю.
И Лан ушел.
Велес тем временем подошел к роднику, что шумел в высокой траве, набрал в серебряную чашу студеной водицы, после сел на пень высокий, да зашептал:
- Покажи-ка мне Данушка[7] деревню.
Тут же в отраженье появилась деревня. Смотрел Велес на то, как люди просыпаются, из домов выходят. Но самое важное, на что обратил свой взор, так это был дом Старейшины.
Отай узнал, что жена его пропала, да решил – сбежала окаянная, посему повелел соратникам своим бравым молодцам собираться в путь, на поиски беглянки. В сердце парня творилось сейчас большое смятение, бушевали в нем обиды, но и любовь горела прежним пламенем. Помешался Отай на Весне.
Скоро услышал Велес легкие стоны, настало время деве пробудиться. Подошел он к ней, а Весна чуть глаза приоткрыла, некогда синие очи красы сияли бирюзой, белоснежная кожа мерцала в первых лучах солнца.
- Проснулась, Дочь громовержца?
Девица тогда поднялась, села и уставилась непонимающим взглядом на Велеса:
- Узнаешь меня? – усмехнулся Бог.
- Узнаю, - слегка склонила голову дева в знак почтения.
- Может, ведаешь, зачем прислана на землю?
- Воевать с темными духами. Волею отца прислана побороть чудище, что леса здешние подчинил себе, что людскими душами питается, да тебе подчиняется, - сверкнула очами Весна.
- А помнишь ли ты, как полюбила сие чудище? Как людей предала? Как обещалась за любимым хоть на край света идти?
- Не могло того случиться! – гордо ответила дева.
- Послушай, скажу тебе, а ты уж сама думай. Лана - чудище, за жизнью коего пришла, ты найдешь в чаще. Токмо не спеши, загляни для начала в душу его, глядишь, узришь нечто особенное.
После Велес в воздухе и растаял, а Весна спрыгнула с камня, огляделась вокруг, затем вытянула руку вперед и произнесла:
- Лук мой верный, стрелы точеные – воротитесь к хозяйке своей, пора нам вершить суд справедливый.
Послышался тогда свист далекий. Через мгновенье пред ней в воздухе завис лук да колчан со стрелами, подаренные когда-то Перуном и которые схоронила она в земле.
Часть 23
Ступала дева по лесу будто пава, уши ее все слышали, глаза все видели. Токмо не волновали красу ни звери, ни птицы, ни места заколдованные, шла она, дабы волю отца исполнить, а после воротиться домой, туда, где место ее от рождения.
Духи лесные глаза на деву таращили, а сами за деревьями да за кустами прятались, знали окаянные, попадись ей на глаза – вмиг порешит и не поморщится.
Уж кикиморы охали и ахали, ведь знали, что Весна-то с Ланом обрученные, а теперича идет она за ним, жизни лишить хочет, а черти с чародеями лишь головами мотали.
Но не только нечисть предвкушала нечто особенное, обманутый муж тоже желал разобраться с беглянкой, да так, чтобы та и думать забыла об изменах. Отай в сопровождении друзей своих верных шел следом, ох и проклинал он Весну, и бранил, и в мыслях-то за волоса таскал, оплеух смачных отвешивал. Желал парень отомстить, а потом с позором домой воротить и боле за порог не пускать, до седин держать подле себя. Все чувства в нем перемешались, вроде и ненавидел, а вроде и любил, вроде и хотел выпороть, но в то же время хотел и к сердцу прижать. Однако ж наказать охальницу посчитал делом чести, а то распоясалась, дураком его вставила.
Звери лесные чуяли беду, посему разбежались по норам да дуплам, дубы волшебные токмо ветвями трещали, тяжело вздыхали, ну а существа здешние ждали, ждали они, чем же завершится встреча.
Весна ступила на поляну, где будучи еще в заточенье ягоды собирала, и остановилась вдруг, что-то екнуло в сердце, но не время было красотами восхищаться, посему пошла она дальше. Так добрела до мертвого леса, где ее чуть волки однажды не задрали, и так же остановилась, снова сердце затрепетало, будто достучаться до головы хотело, но поборола краса в себе сии ощущения.
А когда собралась ручей перейти, возник пред ней Леший. Посмотрел на деву исподлобья, усы свои погладил, а потом молвил:
- Вижу, одурманили тебя. Лишили самого драгоценного.
- Чего же? – голос Весны эхом пронесся по чаще.
- Памяти. Ибо память твоя хранит самое важное. И коль не можешь вспомнить, то хоть сердце свое послушай, оно-то уж точно не обманет.
- Сердце мое велит исполнить наказ отцовский.
- Не ври, - усмехнулся старец.
- Ты решил в небесном воине усомниться, дух лесной? – грозно посмотрела на него дева.
- Погляди на себя в отраженье, - указал Леший на родник. – Погляди внимательно.
Тогда Весна склонила голову и посмотрела на себя.
- Ну? – теперь старец прикрикнул на нее. – Кого видишь?
- Себя.
- Нет, не себя ты видишь, а куклу тряпичную в руках божьих. Пока не поздно, откажись от того зла, к коему принуждают тебя.
Когда дева подняла взор, старца и след простыл, огляделась она вокруг, а после снова посмотрела на свое отражение. И не понравилось ей то, что увидела. Сердце больно защемило, оно-то помнило все, токмо до хозяйки никак дозваться не могло.
- Коль сотворил меня отец, - прошептала Весна, - значит, так ему угодно было, значит, пожелал он навести порядок в местах здешних и вернуть людям мир да покой.
И отправилась она дальше, вели ее силы туда, где зверь затаился, только Лан прятаться не думал даже, он уж готов был встретить смерть, покуда потерял надежду на то, что Боги дадут им спокойной жизни.
Пока шла краса, то и дело останавливалась, осматривалась, больно знакомыми места ей казались, а как вышла на елань, которую окружали леса дремучие, встала как вкопанная. В центре чудище сидело, голову повесило, глаза закрыло и будто не дышало вовсе.
Сейчас же она достала стрелу, да в лук вложила, после натянула тетиву и крикнула зверю:
- Подымись и прими смерть как должно! Не позорь создателя своего!
Лан, услыхав ее голос, открыл глаза, посмотрел на сердешную:
- Пришла, значит… Ну что ж, не судьба нам видно хаживать вместе.
Его голос заставил Весну осечься, опустила она лук и как-то по-особенному поглядела на ворога:
- Отчего так знаком ты мне? Говаривал Велес, что любовь между нами была.