Весна же спохватилась, оглянулась вокруг, прислушалась, принюхалась, но злыдня не почуяла. Ночь к тому времени леса окутала, в чаще стало темнее прежнего, аж холод пробежал по спине охотницы. Оставаться на поляне нельзя было, тут ее зверь враз настигнет и растерзает, лучше бы найти прибежище какое, там и залечь до рассвета, посему Весна плюнула три раза через левое плечо и ступила на одну из тропок. Шла тихо, от каждого шороха замирала. Тропка вывела девицу к ручью, а у ручья того раскидистая ива росла, ствол у нее был толстый, но не высокий, с полой чашей посередке. Туда-то Весна и забралась. И от земли далеко, и от чужих глаз ветвями сокрыта. Устроилась девица поудобнее, накрылась шкурой с головой и затаилась.
Глава 6
Утро краса встретила под голоса неведомых птиц. Таких слушать еще не доводилось.
Поднялась дева, огляделась. Солнышко с трудом пробивалось сквозь кроны деревьев, отчего царил в чаще полумрак. Земля здесь была особая, ползучая трава глубоко коренья пустила, завладела каждым вершком, обступила каждое растение, будь то молодой побег али вековое древо. Ну чем не ковер? Капельки росы аки жемчуга заморские сверкали на том ковре, манили прохладою. Весна со вчерась во рту водицы не держала, посему жажда мучила, да и голодно уже было.
Спрыгнула девица с дерева, поправила одежу и отправилась ручей аль родник какой искать. И пока шла, все-то думу думала о том старце могучем, коего повстречала на поляне. Ну, неужто сам Велес к ней пожаловал? Да и зачем самому правителю царствия усопших являться к простой лучнице? Все ж духи темные наворожили, напугать хотели, токмо не вышло. Нынче Весна решила так – сыщет она зверя окаянного и добудет шкуру и пусть хоть сам черт ей на пятки наступает.
Шла она долго, но все ж высмотрела родник, тот средь кустов запрятался и журчал себе неспешно. Весна опустилась тогда на колени, отвела одной рукой ветки в сторону, а второй водицы коснулась.
- Студеная, - молвила дева, а после склонилась, чтобы напиться.
Холодная вода слегка обожгла уста, но до чего на душе полегчало. И сейчас отложила Весна лук со стрелами, и опустила обе ладони в родник, чтобы умыться. Струйки неслись по ланитам, да обратно возвращались, а когда открыла она глаза, то чуть не взвизгнула - в отражении увидала морду бесовскую с горящими глазищами. Подскочила тогда, головой завертела по сторонам, но никого не заметила, будто дух какой в роднике поселился и явил лик свой уродливый.
- Здесь сила нечистая, - зашептала Весна. – Духи потешаются, свести с ума хотят. Но не дамся. В сей чаще блуждать боязно. Все, пора браться за дело.
И побрела охотница вперед. Следы-то высматривала, звуки выслушивала, землицу трогала. Искала прибежище звериное. К вечеру обнаружила-таки ольховник, вся трава подле была истоптана, явно медведь тут сиживал. Присела дева на том месте, по траве пальцами провела, запахами здешними надышалась и замерла на мгновение, а потом посмотрела в сторону и расплылась в довольной улыбке:
- Знамо дело, рыбой пахнет, да чешуйки везде. Река поблизости, а там и добыча моя расхаживает.
Насторожилась Весна и крадучись направилась за ольховник, а там, вдали речка проистекала, видать та самая, у коей дева со Светехом гусей стреливали, токмо здесь река добрый крюк делала, да в ширине поприбавилась. Добралась она перебежками до берега, спряталась за сосной и глядит украдкой. А посередке, в шагах двадцати по колено в воде стоит бурый, рыбу выжидает.
- Вот ты родимый. Крупноват будешь, с тобой повозиться придется, - и охотница принялась в уме количество стрел прикидывать. – Да на такого весь колчан уйдет, - заключила в конце. – Ладно, была - не была. Ежели чего, вон на то дерево заберусь, вроде раскидистое.
А косолапый, знай себе рыбу ловит, да на берег оттаскивает. Не чует беды, что затаилась в чаще. Весна тем временем достала лук, вытащила за раз три стрелы и из-за дерева высунулась так, чтоб смочь прицелиться. Натянула тетиву, приготовилась. И хотела было уже выпустить стрелы, как из чащи выбежали медвежата, помялись-помялись на берегу, а потом к бурому пошли. Тут дева задумалась, ежели убьет зверя, то потомство помрет скоро, и нарушит она священное правило сей земли, как и отец ее. Но ежели откажется от затеи, то времени искать другого медведя не будет.
- Простите меня духи медвежьей земли, - прошептала девица. – Но воля моя мне дороже.
И снова нацелилась охотница, да только собралась отпустить пальцы, вдруг раздался из глубин дремучего леса леденящий душу рев. Тут же медведи подняли головы и побежали прочь из реки. Весна чуть лук не выронила, но вовремя очнулась. Пустилась дева через реку, благо та неглубокая была, перебежала она на другой берег и в чащу юркнула. Сердце в груди колотилось, что аж звоном в голове отдавалось. Никак чудище по следу идет, выследил-таки ирод проклятый.
Мчалась Весна во весь дух, даже дыханье в зобу сперло, а когда от бессилья остановилась, то лесом уж сумерки завладели. И без того темная чаща стала еще темнее, еще зловещее. Снова до ушей донеслись звуки страшные, девица растерялась тогда. Закрутило ее завертело, подняла она очи кверху, а там кроны густые сошлись у самых вершин, голова тогда совсем кругом пошла и шлепнулась охотница на землю.
- Все, смерть пришла, - молвила дева. – Заплутала я, теперь не выбраться. Зря на удачу понадеялась, здесь, что не зверь, то сторож лесной.
Но от мыслей горемычных шорох отвлек, сначала тихий такой, далекий, а потом нарастать стал, вскоре перерос в хруст, а тот в треск, молодые деревья закачались. Уставилась Весна во тьму кромешную, ни зги не видно, только трещат стволы, да шишки осыпаются. Душа у девицы к тому моменту уж давно в пятках поселилась, сердце уже не заходилось, а еле трепыхалось. Но вдруг стихли звуки жуткие. Словно вымерла чаща. Весна тогда вышла из забвения, вытерла испарину со лба, поднялась и принялась оглядываться. Вокруг же никого не было, али был, да токмо лихо прятался. Сейчас дева опустила лук и собралась шаг сделать в сторону, как очередной раз нарушилась тишина звериным рычаньем, хозяин того где-то рядом бродил, караулил.
Боле терпения не осталось, уставилась охотница в ту сторону, откуда зверь рычал и закричала:
- Выходи коли посмеешь, бес! Сразись! Али ты из робкого десятку? – но лишь захрустели ветви под лапами зверя, так и бродило оно взад-вперед, носу из темноты не показывало. – А тонка кишка-то оказалась! - в очередной раз обратилась дева к нему. – Боишься морду свою показывать, пень уродливый! Небось сами черти от тебя шарахаются!
И тут показались из тьмы два огненных глаза, горели они подобно бесовскому пламени. Обомлела Весна от такого зрелища, но подавать виду не захотела, потому хмыкнула:
- И чего? Постращал зенками и все? Не боюсь я тебя, упырь красномордый!
В мгновение узрела дева пошатнувшееся тело во мраке и так же скоро вложила стрелу в лук, да выпустила в чудище. Но стрела бесшумно пронзила темноту и исчезла, засим последовал из чащи смех дикий, а после послышался звук ломающейся ветки. И вылетела из тьмы стрела, переломанная надвое, да упала к ногам охотницы.
Вот тут-то совсем худо Весне стало, поняла она, с кем дело имеет. И тогда положила лук с колчаном на землю, отошла в сторону и спиной отвернулась к тому месту, откуда за ней зверь наблюдал.
- Ладно, - с дрожью в теле молвила Весна. – Твоя взяла. Рви ежели хочешь, деваться мне некуда.
До ушей тотчас донеслись тяжелые шаги, спиной Весна ощутила приближение чудища. Но оно остановилось там, где оставила охотница лук со стрелами. В сей момент повернула она голову и посмотрела себе за плечо. Очам предстала рука зверя, тянущаяся к оружию, а на руке-то когти острые. Подобрало оно лук, да поломало в щепки. А пока чудище было занято, Весна, еле дыша, достала из-за пазухи коротенькую стрелу, коей однажды поранилась и теперь носила как оберег и замерла в ожидании. Зверь-то уже и со стрелами расправился, теперь его глаза на девицу взирали, осталась она.
Снова послышались шаги, Весна тем временем, крепко сжимая оберег дрожащей рукой, зажмурилась. Хотела дева выждать и вонзить окаянному стрелу в самую морду звериную. И вот, ощутила краса огненное дыхание на своей шее, тогда-то и пропал страх. Развернулась она, занесла руку со стрелою, но не успела и дернуться, зверь в мгновение пресек дурные помыслы, выбил из руки стрелу и оттолкнул обманщицу. Отлетела Весна знатно, но не растерялась и, лихо подскочив на ноги, пустилась наутек.
Токмо недолго бежала, скоро пред ней чудище возникло как по колдовству. Успела краса лишь за дерево схватиться, чтобы не врезаться в зверя. И тут оно человечьим голосом заговорило:
- Не убежишь, охотница. Прими смерть свою безропотно.
- А ежели не собираюсь душу Велесу отдавать? – выкрикнула запыхавшаяся дева. - Да и ты супротив воли Богов идешь.
Зверь тогда фыркнул:
- Я оберегаю леса от такой нечисти, как вы. Богу служу одному, как и положено.
- Я не убила медведя, а значит, закона не нарушила. Не имеешь права!
- Ты ли меня учить будешь? – рассвирепело чудище и вышло из сумрака.
Сейчас очам девицы явилось оно. Но то не совсем зверь был, скорее человек со звериным нутром. Роста высокого, тела богатырского, изо рта клыки выглядывают, глаза горят огнем, на руках и ногах когти медвежьи, токмо лик-то человечий. Да и годов молодых, покуда на телесах никакой излишней растительности. Одежи на нем было мало – штаны кожаные, да шкура на плечах, ни обувки, ни рубахи не имелось.
- Что ты за бес такой? – попятилась Весна.
- Хранитель я, слуга самого Велеса, - он же, наоборот, зашагал в ее сторону.
- Отпусти, хранитель. Я закона не нарушила, - снова обратилась девица к чудищу.
- Ты покой запретного леса нарушила, зверя погубить хотела, о себе думала, не о боли чужой, не о чужих страданиях, о душонке своей порченой. Не уйдешь ты отсюда. Хоть беги, хоть криком кричи, не спасешься, не скроешься.
И уже было хотел зверь наказать охотницу, уж и руку протянул, но откуда ни возьмись, явился их взору медведь, встал на задние лапы, заревел неистово и сейчас же человеком обратился. Сам Велес пожаловал, чудище тут же на одно колено опустилось да голову склонило, а Весна замерла от увиденного, так и стояла, не двигалась. Велес подошел к ней: