Готовились к жизни, которую сами себе выбрали, и Нэнси невольно размечталась. Будь ее воля, она получила бы диплом, открыла собственный цветочный бизнес и сохранила бы Грега Уордсворта.
Однако очень скоро стало ясно, что мечтам сбыться не суждено.
Проверив свой женский календарь, Нэнси обнаружила задержку не в неделю, как полагала ранее, а в два с лишним месяца.
На следующий день, прямо с утра, она отправилась в больницу, чтобы сделать тест на беременность.
Звоня Грегу, Нэнси находилась на грани истерики.
— Ты уверена? — спросил тот бесстрастным тоном.
Он находился в Голливуде и не мог выражать чувства в присутствии посторонних.
— Считается, что на этот анализ можно положиться, — ответила Нэнси. — Результат пока неизвестен, однако у меня двухмесячная задержка.
— Но ты вроде бы говорила, что держишь все под контролем?
— Я сама так думала, — вздохнула она. — Выходит, просчиталась. Но сейчас я и без анализа знаю, что беременна. Меня тошнит по утрам и вдобавок мучает ужасная головная боль!
— Ах, дорогая! — По-видимому, Грег справился с первичным потрясением, потому что интонации его голоса переменились. — Ведь это чудесная новость!
— Что в ней чудесного? — сдавленно откликнулась Нэнси.
— У нас будет ребенок!
— Не у нас, а у меня. Я буду рожать, Грег.
— Солнышко, — возбужденно произнес он, — мне придется отложить сегодняшние дела. Через час я буду с тобой. Пожалуйста, поезжай ко мне, там и встретимся.
Чувствуя себя готовым взорваться вулканом, Нэнси вошла в квартиру Грега. Она не была здесь с момента возвращения из Парижа. Разумеется, приходящая прислуга содержала апартаменты в порядке, однако созданные цветочные композиции были в плачевном состоянии. Цветы увяли, лепестки их осыпались.
Нэнси выбросила все букеты, чувствуя, что одновременно расстается со своими надеждами.
У нее безумно болела голова.
Отправившись в ванную, Нэнси открыла аптечку и набрала пригоршню таблеток. Однако, открыв рот, чтобы проглотить их, вдруг остановилась. Какое действие это окажет на ребенка?
Необходимо посоветоваться с кем-то.
Нэнси с досадой швырнула таблетки обратно. Ну вот, она уже не может делать того, чего хочет! Отныне каждое решение должно приниматься с учетом беременности…
Вскоре явился радостный и возбужденный Грег. Он с ходу заключил Нэнси в объятия.
— Дорогая! Как это восхитительно! Вероятно, ты сейчас пребываешь в смешанных чувствах, но это пройдет. Мое золотце, лапочка, рыбка! Как я счастлив!
Они сели на диван, и Нэнси взглянула на Грега больными глазами.
— Дорогой, во всем этом нет ничего хорошего. Это катастрофа.
Грег взял ее руки в свои.
— Хочу, чтобы ты стала моей женой!
— Но я не собираюсь сейчас замуж, — всхлипнула Нэнси, — Мне всего двадцать два года!
— Я люблю тебя, — стоял на своем Грег. — И не делал тебе предложения раньше единственно из опасении, что это отпугнет тебя. Но мне всегда хотелось, чтобы ты была моей женой. А сейчас я желаю этого больше, чем когда бы то ни было.
— Грег, я собиралась вернуться в университет, получить диплом. Потом начать свое дело. А теперь ничего этого не будет!
— Какое-то время — да, — кивнул он. — Но позже все обязательно осуществится. Кроме того, произойдут другие замечательные вещи. Тебя ожидает счастье. Смотри, что я тебе принес!
Он подал Нэнси черную бархатную коробочку.
Открыв ее, она обнаружила внутри изысканное сапфировое ожерелье. Камни полыхнули синим пламенем.
— Я давно присмотрел для тебя это украшение, Оно отлично подойдет к твоим глазам.
— Наверное, стоит целое состояние, — пробормотала Нэнси.
— Дай я помогу тебе надеть.
Пока Грег застегивал на шее Нэнси ожерелье, у нее в висках пульсировала боль. Казалось, с каждой минутой она становится сильнее.
Ожерелье каким-то образом лишь ухудшило ситуацию. Скорее всего, оно действительно стоило очень дорого, и это еще раз доказывало, как велики возможности Грега, в чьей власти она оказалась.
Отныне она должна быть не просто идеальной подругой.
Ей предстоит подарить Грегу идеального ребенка, стать идеальной матерью и остаток жизни провести в роли идеальной жены.
Словно что-то лопнуло в груди Нэнси, и она разразилась горькими рыданиями.
Грег нежно обнял ее, стараясь утешить, однако слезам как будто не было конца.
Во второй половине дня Нэнси вновь отправилась в больницу, чтобы получить результаты анализа. При этом она строго-настрого запретила Грегу сопровождать ее.
Медсестра подтвердила наличие беременности и назвала приблизительный срок — восемь-девять недель.
Нэнси покидала клинику в полном отчаянии. Она не поехала к Грегу, а отправилась к себе. Медсестра сказала, что ей можно принимать болеутоляющее, но в умеренных количествах. Вконец измученная головной болью, Нэнси с жадностью проглотила таблетку аспирина. Однако это мало помогло. Боль пульсировала в ее мозгу с такой силой, что трудно было думать.
Приехал обеспокоенный Грег. Он сел на диван рядом с Нэнси и приложил к ее пылающему лбу смоченное холодной водой полотенце.
— Бедняжка… Позволь мне вызвать врача, пусть он тебя осмотрит.
Нэнси поморщилась.
— Не хочу я никаких врачей.
— Ты больше не можешь здесь оставаться! — решительно сказал Грег. — Пора тебе переселяться в мою квартиру. Так мне проще будет заботиться о тебе и готовиться к свадьбе…
— Я не собираюсь замуж!
— Дорогая, ты любишь меня? — спросил Грег.
Она долго молчала, прежде чем ответить. Этот разговор еще больше усилил боль в голове.
— Я всегда хотела стать художником, — произнесла, наконец, Нэнси. — Не великим. Просто хорошим. Я умею делать красивые вещи.
— Верно, ты создаешь красоту.
— Но мне еще нужно многому научиться. Я делаю цветочные композиции, слегка рисую, пробую лепить. Но мои изделия далеки от совершенства. И потом… я никогда не пробовала резать по дереву, не работала с камнем, не пыталась изготовить керамику… Не говоря уже о мозаике. А теперь понимаю, что заниматься всем этим мне не суждено.
— Вот глупышка! — с улыбкой произнес Грег. — Ты непременно попробуешь себя в каждом из перечисленных направлений. До родов у тебя масса времени. Занимайся чем хочешь! А когда наш малыш появится на свет, я найму пару нянек и ты сможешь полностью отдаться любимому делу.
— Да пойми же ты! Нельзя просто взять и начать обтесывать кусок мрамора. Этому нужно научиться. Пройти школу. А я никогда этого не сделаю!
Из глаз Нэнси брызнули слезы, при виде которых улыбка на лице Грега превратилась в озабоченное выражение.
— Все, я вызываю врача! И мы сейчас же уезжаем ко мне. Больше я тебя одну не оставлю!
Нэнси подняла на него покрасневшие глаза.
— Разве у тебя не назначена на сегодня важная встреча?
— Да, но я ее отменю.
— Не стоит, — вяло произнесла она, осторожно выпрямляясь и предпринимая попытку улыбнуться. — Поезжай, куда собирался, а я тем временем уложу сумку и на такси отправлюсь к тебе.
— Ты уверена, что справишься? — с сомнением спросил Грег.
— Вполне.
Собрав все силы, Нэнси улыбнулась еще шире. Нелегко было убедить Грега уехать, но, в конце концов, это ей все-таки удалось. Он, наконец, оставил Нэнси одну.
Однако она не собиралась возвращаться в квартиру Грега.
Ей стало ясно то, что давно следовало понять: она должна уйти от Грега. Причем чем скорее и дальше, тем лучше. Только что состоявшийся разговор с Грегом явился последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Нэнси живо представила себя пленницей шикарных апартаментов Грега. Разумеется, она ни в чем не будет иметь недостатка, но ее ребенок окажется под присмотром сразу двух нянек, что навсегда исключит возможность бегства и окончательно отрежет путь к свободе.
Свежая летняя роза будет срезана и поставлена в хрустальную вазу.
Вспоминая впоследствии тот день, Нэнси пришла к выводу, что проникшая в ее мозг инфекция уже влияла на рассудок. А жуткая головная боль была симптомом начальной стадии заболевания, которое вскоре ввергло Нэнси в коматозное состояние.
Истерика наверняка тоже была вызвана болезнью. Именно под ее воздействием Нэнси лихорадочно побросала в сумку самые необходимые вещи, вызвала по телефону такси и укатила на вокзал. Там она купила в кассе билет до Глендейла. В одну сторону. Потому что не собираюсь возвращаться в Лос-Анджелес.
До отправления поезда оставалось еще около часа, и Нэнси устроилась в зале ожидания. Она думала о будущей жизни — своей и той, что созревала в ней. Ей представлялось, что она вернется в университет, найдет работу. В крайнем случае, поможет отчим. Он часто повторял, что Нэнси может на него рассчитывать.
Потом родится ребенок, но она будет двигаться дальше. Развиваться. Следуя собственному плану, а не тому, который составил для нее Грег.
А если он захочет воссоединиться с ней, ему придется отыскать ее и смириться с выдвигаемыми ею условиями.
Потом Нэнси догадалась позвонить проживающей в Глендейле подруге Ширли, сообщить о своем приезде и попросить встретить на станции. Поговорив с подругой, она немного подумала и решила на прощание сказать несколько слов Грегу.
Тот откликнулся сразу, будто дежурил у телефона.
— Дорогой…
— Нэнси! Где ты?
Она глубоко вздохнула.
— Мне нужно на некоторое время уехать. Пожалуйста, постарайся меня понять.
— Понять? Что?
— Мне требуется свободное пространство. Свое собственное…
— Нэнси, — произнес Грег, очевидно изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие, — где ты сейчас находишься?
— Я уезжаю из Лос-Анджелеса. Мне нужно во всем разобраться…
— Боже мой, что ты говоришь!
— Прошу тебя дать мне время.
— Сколько? — спросил Грег таким тоном, будто не верил собственным ушам.
— Столько, сколько потребуется.
— Тебе требуется помощь врача, — натянуто произнес он. — Я договорился с лучшим гинекологом Лос-Анджелеса, он осмотрит тебя завтра!