— Да.
— Откуда у тебя взялся энцефалит?
— Тот же вопрос я задавала врачам, но ответа так и не получила. Все началось с жуткой головной боли в тот ужасный уик-энд в Лос-Анджелесе. Помнишь, какой разбитой я была?
— Да, — мрачно кивнул Грег. — Помню.
— Поначалу мне показалось, что я подхватила грипп. Затем, еще в поезде, меня начало сильно тошнить. Первый врач, к которому я обратилась, не распознал симптомов энцефалита, поэтому вышла задержка. Вскоре у меня начались судороги. В больницу я попала в состоянии комы.
— Мне больно это слышать, — покачал головой Грег. — Почему ты не позвонила мне? Да, в тот момент между нами все было непросто, однако есть вещи, которые заслоняют собой любые соображения личного характера. Поверь, я бы тотчас примчался к тебе.
— Кажется, я позвонила тебе с железнодорожной станции, но мне никто не ответил. По-видимому, тебя не было дома.
— Ох, Нэнси! Нужно было позвонить еще!
— Наверное, но мне было не до того. Я чувствовала себя кошмарно. Ладно, не переживай, все уже в прошлом.
— И ты была без сознания, когда у тебя произошел выкидыш? — напряженно спросил Грег.
Нэнси отпила глоток виски.
— Да.
— Сколько же времени ты пролежала в коме?
— Несколько дней. Помогли антибиотики. Вообще, мне очень повезло: через две недели меня уже выписали.
— А потом?
Она пожала плечами.
— Потом я должна была решать, как жить дальше.
— И ты не сочла нужным сообщить мне, что ребенка больше нет.
— Неправда, я написала тебе! — воскликнула Нэнси. — Я точно помню.
Взгляд Грега стал жестким.
— Но я не получил ни строчки.
Нэнси пожала плечами.
— Возможно, письмо затерялось на почте.
— Значит, ты уверена, что писала мне?
— Грег, я тогда только-только выкарабкалась из страшной болезни. Боюсь, в те дни мой мозг еще не начал работать как следует. Врачи даже не могли сказать наверняка, останутся у меня нарушения мозговой деятельности на всю жизнь или нет!
— А они остались? — спросил Грег, глядя на Нэнси поверх краев бокала.
— Тебе-то что за дело? — резко бросила она.
— Я беспокоюсь о тебе. Поэтому ты должна сказать правду.
— Мне нужно было принимать некоторые лекарства, предотвращающие развитие побочных явлений.
Грег пристально взглянул на нее.
— И?
— Мне не нравилось действие этих таблеток, поэтому я перестала принимать их.
— А как на это отреагировали доктора?
— Я им ничего не сказала.
— Полагаешь, это разумно?
— Не знаю. Я так решила, и все. С тех пор мне стало гораздо лучше. И никаких неприятных явлений я у себя не отмечаю.
Некоторое время Грег молчал, всматриваясь в лицо Нэнси, затем перевел взгляд на висящие на стене картины.
— Тем не менее, обретенный опыт изменил тебя.
— Это был плохой опыт. И я больше не хочу его обсуждать.
— Но мне нужно знать все, дорогая.
— Пусть так, но все равно…
— Пойми, ты грозилась сделать аборт, если я начну тебя искать.
— Ах вот оно что! — усмехнулась Нэнси. — Ты все об этом! Хочешь узнать, действительно ли я настолько зла, расчетлива и хладнокровна, чтобы насолить тебе таким образом?
— Брось. Разумеется, у меня нет на твой счет подобных мыслей.
— Тогда почему ты так подозрителен? Боишься, как бы я в самом деле не оказалась чудовищем?
— Нет. Я знаю, что ты не чудовище, иначе не любил бы тебя так сильно.
После этих слов сердце Нэнси затрепетало, как пойманная на крючок рыбка.
— Грег, не нужно!
— И даже если бы ты впрямь была чудовищем, — тихо продолжил Грег, — я все равно любил бы тебя. Понимаешь, с этим ничего невозможно поделать. Похоже, я для того и живу на свете, чтобы любить тебя. Не спорю, когда так любишь, становится безразлично, что говорит или делает дорогой для тебя человек, но… почему-то мне все равно хочется узнать все подробности случившегося несчастья.
Рука Нэнси дрожала, когда та вновь поднесла к губам бокал.
— В таком случае я предпочитаю ничего тебе не рассказывать, — не очень твердо произнесла она. — Можешь и дальше ломать голову над тем, вру я или нет.
Грег залпом допил виски и поставил бокал на журнальный столик.
— Нэнси, ты хотя бы знаешь, что это такое — любить кого-то? Прежде мне казалось, что тебе известны подобные чувства, но, похоже, я ошибался.
Она съежилась.
— Да, ошибался.
— Жаль… Значит, тебе не известно, что тело любимого человека может стать целым миром с ландшафтами, вкусом, запахами и что ты не забываешь этого ни на минуту, где бы ни был и чем бы ни занимался. И сколько бы времени ни прошло с момента последней встречи. — Голос Грега окрасился хрипотцой. — Выходит, ты не знаешь, что такое жаждать нежности от любимого человека — и не находить ее. Сгорать от желания увидеть любимое лицо — и не иметь такой возможности. Хотеть услышать голос и… — Не договорив, Грег на миг прикрыл глаза рукой.
— Это не любовь, — с дрожью в голосе произнесла Нэнси, — это наваждение. Одержимость.
— Значит, я одержимый, — пожал Грег плечами. — Называй, как хочешь.
— Наваждение более опасно, чем любовь.
— Для меня одного. Тебе бояться нечего.
— Ошибаешься, дорогой, ты для меня опасен. Потому-то я и ушла от тебя.
Грег покачал головой.
— В то время ты была еще слишком молода, чтобы что-то понимать. — Он протянул руку и медленно провел кончиками пальцев по щеке Нэнси. Прикосновение было едва ощутимым, однако она все равно вздрогнула. — А сейчас ты повзрослела, и мы способны принять друг друга.
— Ошибаешься!
Грег медленно положил ладонь на затылок Нэнси и приблизил ее лицо к своему. В тот же миг она ощутила, как к ней возвращаются прежние чувства, а все, чего удалось достичь за минувший год, словно уходит в трясину. Затем Нэнси почувствовала на своих губах дыхание Грега и закрыла глаза.
— Дорогой, я не хочу этого!
— А по-моему, хочешь.
Губы Грега накрыли ее рот.
На секунду Нэнси показалось, будто она тонет, а затем ее мозг наводнили чувственные воспоминания. Когда-то они с Грегом были любовниками, и притом великолепными!
Как давно это было…
Желание вспыхнуло в Нэнси с такой силой, что ему было невозможно противиться. Она обвила шею Грега и страстно ответила на поцелуй.
Спустя минуту оба, не сговариваясь и не размыкая объятий, переместились на ковер. В следующее мгновение Грег потянул рукой блузку Нэнси, и та услыхала треск отрывающихся пуговиц — страсть переполняла его.
Беспрестанно целуясь и шепча ласковые слова, они в неуклюжей спешке раздели друг друга. Грег отстранился и некоторое время просто скользил по ней жадным взглядом. В этот миг он чем-то напоминал кота, подбирающегося к блюдцу со сметаной. Это впечатление еще больше усилилось, когда Грег уткнулся носом в ложбинку на груди Нэнси и с наслаждением втянул аромат кожи.
— Ты всегда так восхитительно пахнешь. А твоя кожа на ощупь похожа на лепестки роз.
— У роз есть шипы.
Но, даже произнося эти слова, Нэнси ощущала отклик своего тела на близкое присутствие Грега. Это было безумие. Ничего подобного не должно было произойти.
В это мгновение Грег нежно провел ладонью но плоскому животу Нэнси, и та затрепетала.
— Ты всегда будешь моей, — прошептал он. — Только моей.
Затем он поочередно поцеловал ее соски. Тут Нэнси не выдержала, изогнулась под ним и со стоном произнесла его имя.
Грег поднял на нее тяжелый из-за наплыва желания взгляд.
— Как же я соскучился по тебе! Мне уже начало казаться, что ты потеряна для меня навсегда.
В полумраке маленькой гостиной светлое обнаженное тело Нэнси казалось вылепленным из алебастра. У нее были широкие бедра и удивительно тонкая талия. Грег скользил пальцами по изгибам изящной фигуры и испытывал при этом такие ощущения, будто прикасается к изысканной вазе.
— Твои бедра созданы для любви, мое сокровище, — прошептал он. — И для рождения детей. Мне очень жаль, что ты потеряла ребенка.
— Как ты мог подумать, что я убью свое дитя? — с оттенком искреннего удивления спросила Нэнси, приподнимаясь на локте. — Ты говоришь, что любишь меня, и в то же время у тебя возникают такие мысли!
— Не знаю, — задумчиво произнес Грег. — Сегодня утром, сообщив страшную новость, ты словно вонзила кинжал в мое сердце.
Неожиданно для самой Нэнси, из ее глаз хлынули слезы. Они скатились по щекам, потекли по полной упругой груди и увлажнили соски, которые минуту назад увлеченно целовал Грег.
— Зачем ты приехал? — всхлипнула Нэнси.
Вместо ответа Грег прильнул к ее губам. Поцелуй был не менее горячим, чем слезы. Его переполняли страсть и желание. Руки Грега скользили по обнаженному телу Нэнси, не пропуская ни единого искусительного изгиба.
Нэнси отвечала с лихорадочной страстностью.
— Ты была с кем-нибудь после того, как покинула меня? — спросил Грег, напряженно глядя в ее глаза.
— Нет, — Честно призналась она. — А ты?
— Нет. Значит, нам не о чем беспокоиться и мы можем обойтись без презерватива…
Нэнси поцелуем заставила его замолчать.
Ощутив ее губы на своих, Грег немедленно скользнул меж них языком. Одновременно Нэнси почувствовала его пальцы внутри себя. Он быстро отыскал наиболее чувствительную точку ее тела. Вскоре Нэнси сдавленно вскрикнула под губами Грега, стремительно приближаясь к пику удовольствия.
Не в силах больше сдерживаться, Грег вошел в нее. Обвив руками его шею, Нэнси посмотрела ему в глаза. Он дышал так, будто пробежал милю, в его глазах больше не осталось и следа холодности или жесткости, сейчас они блестели страстью.
Счастливо вздохнув, Нэнси приподняла навстречу Грегу нижнюю часть тела, затем обвила его ногами. Ах, как безумно долго оставалась она в коконе своей хандры и одиночества! Но сейчас Грег вернулся к ней, и они, наконец, слились в единое целое. До этой минуты Нэнси даже не догадывалась, как сильна тлеющая в ней страсть, как велика пустота, требующая наполнения. И сколько в ней нежности и как она жаждет отдать ее.