– Вечером. – На раздумья князю понадобилась почти минута. – Поговорим вечером.
– Это если нам дадут поговорить, а не отправят в укромные тихие подвалы по соседству друг от друга…
– Не зарывайся, девочка! – рявкнул тот так, что охрана, прихваченная князем из приграничной крепости, начала нервно оглядываться, а лекарь так вообще натурально вздрогнул, едва не свалившись с лошади. – Скинуть меня не так просто! Я сел в Эрависсе тогда же, когда твой отец в Ахельне!
«Плохое сравнение, – хмыкнула Ольга, – с учетом того, где и как сейчас сидит Бешеный князь. Но скандал нам и вправду не нужен».
– Хорошо. – Я опять послушно потупила взор. – Вечером. И тогда же вы расскажете мне, что именно и откуда знаете о фаолад.
«Ида, не зарывайся!» – в очередной раз предупредили меня, в точности повторив за князем, и столь настойчивому доброму совету я вняла – добавлять к сказанному ничего не стала.
– Вечером, да, – после еще одной длинной паузы оценил-таки мое благоразумие князь. – Тебя позовут. Жди.
И тут же переключился совсем на другое – наш маленький караван вывернул из-за последнего поворота дороги, и Эрависский замок открылся взгляду сразу и весь. Светло-серая стена в три человеческих роста из рыхлого местного камня, шершавая и выветрившаяся. Видна полностью, от подножия до парапета, со всеми своими куртинами и башнями, потому как пространство гласиса перед ней тщательно расчищено – ближе двадцати метров ничего не растет и не построено, а городской посад начинается дальше и ниже. Над парапетом путаная мешанина башен и верхних этажей как минимум двух зданий – большего отсюда не разобрать, понятно лишь, что Ахельна будет явно поменьше этой крепости. Но главное для нас: подъемный мост через ров оказался там, где ему и положено, – мешать возвращению хозяина никто не собирался.
Или не успел.
Едва слышно выдохнув, князь расслабил невольно сжавшиеся на оголовье меча пальцы и начал отдавать краткие, резкие распоряжения своим людям. Еще через десяток минут телега прогрохотала по тройному с перехлестом горбылю мостового настила, с разгону проскочила мощеный подъем под воротной башней и остановилась уже во дворе. Мешать князю и в этом никто не подумал. Или не рискнул – в крепости стояло странное затишье и безлюдье.
– Орвунд! – рявкнул князь, разбив эту неестественную тишину, разбавленную лишь перестуком копыт наших коней по брусчатке. – Где ты?!
– Отец? – Тот, кого так назойливо прочили мне в мужья, показался на верхней галерее, нависавшей над дальним краем двора. Высок. Белобрыс. Одет ярко. Большего из телеги, увы, было не разглядеть. – Что случилось?
– Много чего! – рявкнули ему в ответ. – А здесь? Мор прошел?
Взгляд, которым князь обвел все еще безлюдный двор, говорил сам за себя.
– Я сейчас. – Сынок у него тоже оказался не дурак – устраивать громогласные объяснения не стал, явно предпочитая спуститься и скандалить с папочкой с глазу на глаз. Но пока он дошел вниз, нужда в этом по большому счету отпала – челядь начала потихоньку заполнять двор, вытекая из многочисленных дверей и встречая правителя еще более многочисленными поклонами.
Тот обвел взглядом свои владения, невольно зацепился глазом за меня и снова сжал тонкие губы в нитку: драное темное платье с обтрепанным подолом, чепец служанки с выбившимися из-под него волосами, замурзанный мех на плечах, с застрявшей там соломой… Это уже не говоря про ту «карету», в которой мы прибыли. Еще чуть-чуть, и я сама начала бы ему сочувствовать.
– Помогите мне отсюда выбраться! – развернулся князь к ближайшим из челядинцев. – А ее отмойте и переоденьте во что-нибудь достойное. Видеть эти тряпки уже не могу!
Глава 20
Дождаться княжеского сыночка внизу не вышло – хитромудрый князь, сообразив, какое впечатление я сейчас могу на него произвести, махнул прислуге, чтобы те убрали позорище подальше и побыстрей. Так что из телеги меня вытащили чуть ли не раньше него самого, осторожно поставили на землю и под руки, со вздохами и причитаниями, утянули в ближайшую дверь. Ровно в тот момент, когда во дворе раздался голос… э-э… нареченного. В общем, рассмотреть его мне опять не удалось, прямо как проклятие какое…
Створка за спиной хлопнула, отрезая нас от закатного солнца, щедро заливавшего медовым светом мощенный булыжником двор, в коридорной полутьме мелькнула пара лестниц, на которые мне и ступить-то не дали, втащив наверх чуть ли не на руках, и я оказалась перед дверьми своих новых покоев.
– Госпожа… – Одна из служанок, судя по всему старшая, с поклоном распахнула ее передо мной, но первой переступать порог не стала, подождала, пока это сделаю я, – все строго по традиции. И по имени не назвала, хотя с князем о чем-то шушукалась, я видела, пока меня вытаскивали из телеги. Надо бы потом обдумать, в чем тут может быть подвох, но пока я просто шагнула внутрь и огляделась.
Ну и ничего особенного, от Эрависсы можно было и большего ожидать. А так – почти точная копия моей прежней комнаты в Ахельне: все довольно аскетично и опять-таки строго по традициям. Низкий потолок с потемневшими от времени цветочными узорами, деревянные квадраты панелей на стенах, стылые даже на вид плиты пола, местами прикрытые соломой и парой потертых шкур. Ровно в центре высокая кровать под меховым одеялом, за ней, возле дальней стены, массивный сундук, а рядом широкая лавка для приготовленного с вечера платья. Неприметная дверь в углу – наверняка в умывальню. Надеюсь, хотя бы такой же плесени, как дома, там нет…
– Ой, собака… держи! – всполошились у меня за спиной, отвлекая и заставляя обернуться:
– Не кричи! Собака моя, пусть остается.
– Но в комнате…
– Да, в комнате! Не хватало еще, чтобы ваша свора с ней сейчас драку устроила! – Я решила, что пора демонстрировать не просто настойчивость, но и власть. Самое время показать, кто здесь кто. – Или собираешься мне что-то возразить?
Увы, не только гончей, но и мне самой еще предстояло обозначать и отстаивать свой статус в иерархии здешней стаи. Между прочим, дело весьма хлопотное и далеко не всегда зависящее от громкости титулов и степени их признания. Так что чем раньше начнешь, тем удачнее с этим закончишь. Проверено.
Возражений у многочисленной и разношерстной прислуги, успевшей просочиться в покои, не нашлось, зато мигом нашлись срочные дела где-то еще. Вот и прекрасно – тут не зоопарк, чтобы бегать на меня пялиться! Последней хлопнула за собой дверью та самая старшая, буркнув что-то насчет кухонь и теплой воды и оставив нас наконец одних.
Я как подкошенная рухнула на кровать, понимая, что жар уже возвращается, а вот лекарь вряд ли станет так торопиться – наверняка с княжеской ногой сейчас занят. Вернее, оба лекаря: тот, что приехал с нами, и здешний, замковый, он здесь наверняка тоже есть. А самой мне до микстур не добраться никак: ни до местных, ни до собственных, оставшихся вместе с вещами в телеге. Вот только задвигая на второй план эти и в самом деле серьезные проблемы, вперед вдруг почему-то вылезла мысль, от которой аж сердце защемило, – а Раск? Как он? Кто и чем лечит его раны?
– Ольга, – не выдержала я, хоть и понимала, что лучше бы мне сейчас о себе думать. – Как он?
Пояснять, кто именно, не пришлось:
«Да нормально все с твоим волчком…»
– Он не мой!
«Угу, я так и поняла. Не поняла только, с чего ж тогда такие нервы?»
– Пожалуйста! – Я и сама не знала, что именно хочу этим сказать, – мысли снова начали путаться, причудливо наплывая друг на друга, зато Ольга, кажется, поняла все прекрасно:
«Ида, все и вправду нормально. Относительно, конечно, но при сложившемся раскладе могло быть и хуже. Гораздо. Ногу ему задело, да, но, поскольку он сейчас волком скачет, трех лап вполне должно хватить».
– Ольга! – простонала я, ничком опрокидываясь на постель и зачем-то пытаясь заткнуть уши. – Ты вот это сейчас нарочно, да?
«А что? Можно подумать, нечаянно?»
Впрочем, сообразив, что шутить мне совсем не хочется, посерьезнела и тоже запрыгнула на кровать, мягко ткнувшись мне в бок. Я немедленно зарылась носом ей в мех:
– Оль, не знаю почему, но мне без него прям совсем плохо. Совсем-совсем, понимаешь? Чувство, будто где-то внутри кусок отрезали и теперь там пусто. И… нет, не больно, а словно тянет. Странно.
«Может, как сказал змеюка-князь, это из-за того, что вы с ним ритуал до конца не довели? Ну, то есть не закрепили?»
– Ну и мысли у тебя! – попыталась я возмутиться, но сил не хватило даже на это. Только носом хлюпнула, и все.
«Ладно, – сдалась та на третьем всхлипе. – Давай попробуем».
– Что? – не поняла я.
«Дотянуться до твоего сокровища. Что ж еще?»
– Это как? Он же слишком далеко!
«Зато у него там сейчас волшебное Сердце Севера. А у тебя тут еще более волшебная я. Думаю, попытаться можно».
Будь я здорова, кто знает, как отнеслась бы к подобному предложению, но в том полубреду, что начал меня накрывать, идея показалась вполне здравой. Я просто притянула гончую поближе и прижалась лбом к мохнатому боку:
– Мне думать про него нужно, да?
«А я знаю? Но давай для начала так попробуем, хуже вряд ли будет».
И я попробовала. А потом еще раз. И еще.
Хуже и правда не стало, как, собственно, и лучше – никакого отклика ниоткуда не пришло. Вообще как-то не похоже было, что придет, даже пыхти я с этим до самой ночи. И тогда я сделала то, чего здесь и сейчас делать совсем не следовало, – сплела простенькое, не слишком сильное заклинание поиска, словно закатившуюся булавку найти пыталась. И быстро сбросила его с пальцев, пока не спохватилась и не передумала.
Гончая вздыбила шерсть и утробно рыкнула. А в следующую секунду я почувствовала, что лежу не на кровати, а на земле. Под брюхом шуршат сухие прошлогодние листья, перед носом качается такая же сухая, обтрепанная зимними ветрами травинка, а за ней отчетливо просматривается кладка из рыхлого светлого камня. И хотя со зрением у меня сейчас явно было что-то не то, да и ракурс оказался совсем непривычный, не узнать стену, которую сама видела, считай, только что, оказалось невозможно.