Кто-то из пришедших с командиром вздохнул притворно-горестно:
– Эх, какое горючее мимо проходит!
Но командир повернул к нему каменно-суровое лицо, и он умолк.
– Будь внимателен, Павел, и осторожен.
– Есть, товарищ командир. У нас в цирке дрессировщик Пальчиков совал голову в пасть льва. Это пострашнее.
– Здесь тебе не цирк. Здесь война. На всякий случай мы связь прервем. А вы действуйте по обстановке. - Командир протянул руку. - Ну успеха, артист!
– Спасибо.
Командир молча пожал руку двум другим товарищам, и Павел двинулся вперед вдоль провода.
– И не очень спеши, - сказал вдогонку командир.
Ноги утопали в голубоватых сугробах. Пар от тяжелого дыхания поднимался к голым заснеженным веткам и там таял. А с веток за шиворот сыпалась холодная белая пыль.
Так они молча поднимались вперед: Павел и два немца-антифашиста. Задача простая: отнести фашистам канистры со шнапсом и вернуться, по возможности рассмотрев их позиции, прикинув: можно ли подобраться к тем позициям скрытно?
Чем выше они подымались, тем плотнее становился туман вокруг, видимо к вершине прилипло плотное облако. Внезапно оно разорвалось, и они увидели над головой мокрые деревья, а над ними серое небо с другим слоем облаков. А между деревьев стояли два фашиста с автоматами наизготовку, нажмут на спуск - и конец.
– Стой! Пароль?
– Бранденбург, - ответил Павел хрипло. - Отзыв?
– Блиндаж.
– Ну и забрались вы! Трезвому не пройти, - произнес Павел ту же фразу, которую произнес тот, с палкой. Кто их знает, фашистов может быть, это какой-нибудь второй пароль? И спросил: - Далеко еще?
– Дотащите.
Встречавшие немцы двинулись было вперед, но Павел внезапно вспомнил ефрейтора Кляйнфингера, как тот жадно хлебал самогон прямо из горлышка, и предложил осторожно:
– Может, подкрепимся?
Встречавшие остановились и переглянулись.
– Да не убудет шнапса. Все равно ваш обер-лейтенант одну канистру заберет себе.
– Давай.
Канистру вытащили из мешка и поставили на снег, все пятеро уселись вокруг нее. Павел открыл замок. Из канистры выполз сивушный дух.
– Эх, зажевать нечем! - с досадой воскликнул один из товарищей Павла.
Один из встречавших воровато оглянулся и достал из кармана банку свиной тушенки. Банка была в следах масла предохранительной смазки, к ней прилипли табачинки и какой-то мусор. Быстро вскрыли ее ножом. Павел искренне облизнулся, давно не ел он тушенки! К горлышку канистры припадали по очереди, останавливались с кряканьем, подхватывали ножом розовые в белом сале куски тушенки, зажевывали торопливо. Павел только мочил губы, делая вид, что пьет. Он еще ни разу в жизни не пил этой дряни. И пить не будет. Кончится война - ему в цирке работать. Какой же он вольтижер или жонглер после шнапса?
Когда немцы хлебнули по нескольку раз и глаза у них заблестели, Павел закупорил канистру и натянул на нее мешок.
– Только тихо! А не то ваш обер-лейтенант нам всыпет.
– Понимаем, - осклабился один из встречавших. - Давай сюда. Понесу.
Несколько сотен метров по крутому заснеженному склону - и они вышли на небольшое плато, изрытое траншеями. Вдали на еще более высоких вершинах клубились облака. Павел понял по направленным в ту сторону стволам орудий, что именно там, за теми вершинами, Красная Армия. Именно оттуда ее ждут немцы.
Он увидел подходящего к ним обер-лейтенанта, шея и подбородок обмотаны пестрым шерстяным шарфом.
Павел вскинул руку:
– Хайль Гитлер! - И доложил по всем правилам, прижав ладони к бедрам и чуть оттопырив локти, еще в берлинской школе научился этой премудрости: - Господин обер-лейтенант, согласно приказу доставили две канистры со шнапсом. Рядовой Пауль Копф.
– Молодцы! - обер-лейтенант Юнге махнул рукой, приказал торопливо подбежавшему фельдфебелю. - Заберите - и в землянку. - Копф… Что-то я тебя раньше не видел.
– Так точно, господин обер-лейтенант, мы все трое из пополнения. Фольксштурм.
Юнге неодобрительно оглядел двух солдат с морщинистыми лицами стариков. Видно, не очень хороши дела, если берут на фронт таких… сосунков и стариков.
– Ганс! Мольман! Кто там есть!
Из-под земли как черт из преисподней высунулся солдат с немытым, закопченным лицом.
– Ганс, вызови Гору, скажи, что канистры здесь. Или лучше позови меня. Я сам поговорю с гауптманом.
– Ха-ха! - сказал Ганс бодро. - Разрешите, мой обер-лейтенант, сначала получить свою флягу.
– Флягу? - удивился Юнге.
– Так точно. Обоюдный сговор с телефонистом Францем. Он обещал прислать мне фляжку. Так сказать индивидуально. Мы же с ним земляки еще по России!
– Берите.
– Эй, мокрые курицы, кто принес мне флягу?
– А ты кто? - спросил Павел.
– Я Ганс, черт побери. Кто же еще; тот, кому вы несли флягу.
– Вот она, - Павел достал из-под шинели флягу. - Франц велел передать в собственные руки.
– То-то, - засмеялся Ганс. - Спасибо, мой обер-лейтенант. Сейчас вызову Гору.
Он выхватил флягу из рук Павла и побежал к землянке, на ходу отвинчивая пробку и засовывая горлышко фляги в рот.
Обер-лейтенант поморщился недовольно. Он считал себя военной косточкой, требовал на своей батарее порядок и дисциплину. Но старого солдата не одернешь, на нем армия держится. Только он еще и может воевать. А новенького не научишь! Времени нет. Вот пришлют и ему фольксштурм - хлебнет горя!
– Отдыхайте. Скажете, чтобы вас накормили. А гауптман решит, отправить вас обратно или здесь оставить. Хорошие солдаты везде нужны. А вы хорошие солдаты?
– Так точно, господин обер-лейтенант! - гаркнул Павел во всю глотку.
– А вы чего молчите? - спросил Юнге у стариков.
Те переглянулись и ответили нестройно:
– Так точно, господин обер-лейтенант.
– Вижу, - засмеялся Юнге и, кутая подбородок в пестрый шарф, зашагал туда, где скрылся чумазый телефонист.
Вскоре он вернулся.
– Вы за проволоку не держались, когда шли? Нет, господин обер-лейтенант.
– Связи нет…
Юнге вернулся в свою землянку.
Мимо промаршировала группа с автоматами и биноклями на шеях.
– Эй, Карл, не усни на посту, ворона очки упрет! - крикнул один из солдат.
– А ты тут мой шнапс не прикончи!
– Разговорчики! - сердито крикнул фельдфебель, который забрал канистры, сейчас он вел строй.
– У нашего фельдфебеля чужое возьмешь! Свое бы не потерять! - Солдат проводил строй взглядом и повернулся к вновь прибывшим. - Как там у вас жизнь?
– А толком не знаем, - ответил Павел. - Мобилизовали и в Карпаты. Даже как это чертово место называется, не знаем. Приказали идти вдоль провода - и пошли.
Товарищи его согласно закивали.
– Сам-то откуда?
– Я-то из Берлина.
– Из самого?
– А то.
– И фюрера видел?
– Как тебя, - нахально соврал Павел.
– И как он там?
– Тебя как звать?
– Хольстен.
– Вот как раз про тебя фюрер и спросил. Как там мой верный Хольстен? Хватает ему шнапса?
Сгрудившиеся кругом солдаты рассмеялись.
– Верно говорят: берлинцу и волку палец в рот не клади, откусят! - смеясь вместе со всеми, сказал Хольстен.
– А где тут у вас кухня, ребята? - спросил Павел, озираясь.
– Идемте покажу.
Все трое двинулись за Хольстеном через плато на другой его конец мимо орудий.
"И как они затащили их сюда? - подумал Павел. - Наверно, есть какая-то дорога. На облаках не перевезешь. И где-то или транспортеры, или лошади. Не сами ж тащили орудия в гору".
По ту сторону плато в аккуратно вырытой с ровными краями яме стояли две походные кухни. Над ними прикрытая маскировочной сеткой закопченная дощатая крыша.
– Живете! - завистливо сказал Павел.
– Каша да тушенка. Селений близко нет, поживиться нечем.
И крышу сделали из досок. А ведь доски напилить надо. Или с собой привезли?
– Герман, накорми-ка гостей, обер-лейтенант приказал.
Хмурый повар темными, неповоротливыми пальцами взял деревянную лопатку, помешал в котле.
– Берите котелки. Только вымоете сами. Ложки-то есть?
– Есть, - весело откликнулся Павел.
Вкусно пахло тушенкой. Повар деревянной лопаткой наложил им в котелки каши.
– Каша "иго-го". Что нам, что лошадям, - пояснил Хольстен. - У вас, поди, получше?
– То же самое.
– Видать, интенданты запасли где-то овса. В России, наверно.
"Вот и давитесь!" - зло подумал Павел, а вслух сказал:
– Мне мама говорила, овес очень полезен.
– Мама ему говорила! - закричал повар. Голос у него был хриплый и густой, будто говорил он сквозь трубу. - Мама! Кха! А еще что тебе говорила мама? Насчет папы она тебе ничего не говорила? - Повар заржал по-лошадиному.
Павел даже подумал: может, и в самом деле овес приравнял его к лошади?
– Мой папа отдал жизнь за фюрера! - заносчиво ответил он.
– Да ладно, не обижайся. Поживешь тут - озвереешь! Сваришь овес, а будет ли кому жевать - неизвестно. Каждую секунду русских ждем. Что у вас там говорят?
– Говорят: вот-вот придут, - мстительно сказал Павел. - Где вы котелки моете?
– А вон пониже, снег пожиже.
Пока спускались, Павел заметил в кустах под деревьями еще одну батарею. Стволы тоже направлены в сторону высокой горы, изрезанной вьющейся лентой дороги. Да, именно там, за этими горами, Красная Армия. И она вот-вот шагнет сюда. Ах, как было бы хорошо заткнуть стволы этих пушек!
Они протерли снегом котелки и поднялись наверх. Всю дорогу Хольстен что-то болтал, но что, Павел не расслышал. Надо было запомнить все до мелочей. Все пригодится командиру. Неглубокие окопы. Пулеметные гнезда.
Наверху они снова увидели обер-лейтенанта.
– Накормили вас?
– Так точно, мой обер-лейтенант! Спасибо!
– Обратно пойдете тем же путем.
– А дорогой нельзя? - наивно спросил Павел. - Уж очень там снегу много.
– Вниз можете и на заднице скатиться. Пойдете тем же путем! Глядите в оба. У меня нет связи. Где-то обрыв. Ветер, черт его побери, и снег. А мне нужна связь. Найдешь обрыв, сумеешь соединить концы?