u-de-vie4, а за ним выступал серый ослик, чисто-начисто выскобленный и протертый душистой эссенцией. Тут и там на газонах виднелись рекламные плакаты, имитирующие Тулуз- Лотрека, с изображениями La Gaulue5, Valentin-le-desossé6, Ивет Жильбер7 в черных нитяных перчатках, женщины в 1 Париж—это блондинка (франц.). 2 «Проворный кролик» (франц.)—кабачок на Монмартре, известный по картинам Утрилло. 3 Папашей Фредэ (франц.). 4 Пьяную вишню (франц.). 5 Горластой (франц.). 6 Валентина без костей (франц.). 7 Жильбер, Ивет—известная эстрадная певица 20—30-х гг. Многие афиши ее выступлений созданы Тулуз-Лотреком. . 49
клоунских шароварах на велосипеде образца 1900 года и бурного белого, красного и черного вихря — французского канкана. Нанятые специально для этого дня официанты вздымали подносы над головами гостей, которые все прибывали; официанты были одеты в желтые полосатые жилеты и белые фартуки на манер gargon de café1 — навязчивый образ, давно исчезнувший во Франции и, однако, все еще живущий в мире... Я перешел к другому окну, стал смотреть на бассейн. Тут картина оказалась совсем иная: в свете прожекторов возились рабочие-американцы в комбинезонах, явно разъяренные, так как дело, видимо, никак не шло на лад; техник, обливаясь потом, весь красный, кричал, ругался на чем свет стоит, что, впрочем, нисколько не помогало, бегал от одного к другому, между какими-то аппаратами, трубами, проложенными по дну и по краю бассейна и образующими прямоугольник приблизительно в двадцать пять квадратных метров как раз на том месте, где я обычно купался по утрам, прежде чем сесть заниматься или отправиться в университет. Больше бассейном никто не пользовался, ибо тетушка никогда бы не решилась показаться слугам в купальном костюме, и без того горничные и служанки болтали, будто у нее ляжки capitonnés1 2, а груди висят, как у капитолийской волчицы — бронзовое ее изображение, купленное в Италии, украшало богатую библиотеку с множеством книг в великолепных переплетах, которые — увы! — никто не читал. Впрочем, иногда по воскресеньям бассейном пользовалась еще молодежь; вместо того чтобы отправиться к мессе в церковь прихода Ведадо, мои двоюродные братья и сестры предпочитали поплавать кролем или брассом, что тоже было лишь предлогом — на деле они не столько плавали, сколько поедали зажаренную на решетке и угольях свинину и выпивали ужасающее количество John Collin’s3 и Scotch-and-soda4. Но в этот вечер у бассейна происходило нечто невиданное: рабочие тащили шесты, термометры, что-то вроде термостатов, вода волновалась, мутнела, в ней ходили как бы зеленоватые облака, она загустевала, странным образом застывала... И вдруг я увидел чудо: поверхность воды начала твердеть, ревели моторы, работавшие, казалось, из последних сил, техник кричал и бросал вверх свою техасскую с загнутыми полями шляпу, вода стала стеклянной, хрустальной и 1 Официант в кафе (франц.}. 2 Массивные (франц.). 3 Напиток из джина с лимонным соком, сахаром и содовой водой (англ.). 4 Шотландское виски с содовой (англ.). 50
наконец превратилась в лед. «Погасить прожекторы,— приказал вершитель чуда.— Чем меньше тепла, тем лучше. Моторы пустить на полную мощь... В здешнем проклятом климате...» Теперь одна только луна—луна, скрываемая изредка быстро бегущим облаком,— светила на глыбу льда, окруженную пальмами, заполнившую прямоугольное пространство с выложенным белыми плитками дном. «Это еще что за чертовщина?» — спросил я Леонарду, которая принесла мне бутылку бургундского, содовой и bretzels1, и указал на твердую сверкающую поверхность бассейна. «Это для балерин на льду. Они только что прибыли, здесь будут одеваться. Сеньора графиня их из Майами выписала (подражая своей госпоже, она произносила «Майами» на американский лад, так же как «Нью Орлинз» и «Атлантик Сити»...). Такого на Кубе еще не видывали!..» Я повернулся к окну, выходившему в сад: площадь Пигаль была полна народу, восхищенные гости переходили от зеленовато-желтого домика Папаши Фредэ в кабачок «Ша Нуар» или в «Кабаре дю Нэан»; певица в смокинге и шляпе канотье визгливо пела, вытягивая губы, подражая Морису Шевалье: Elle avait de tout petits petons, Valen tiñe, Valentine, Elle etait frisée comme un mouton...1 2 Там с бокалами в руках, среди мелькания атласа, кружев, газа, шелка, сверкания ожерелий, серег, водоворота пышных причесок и декольте, прохаживались, собирались группами, вновь расходились сахарные короли, владельцы громадных латифундий, магнаты трамвайных и телефонных линий, могущественные представители «Дженерал моторе» и «Дженерал электрик», Форда и Шелла, крупнейший пивовар, поставщик мраморных надгробий, великий кудесник биржи, высокочтимые воротилы Американского банка, благороднейший мыловар, граф, торгующий слабительными, владелец тысячи аптек, хозяин пятисот домов, а вперемежку с этими — великие комбинаторы от политики: посол президен1 Искаженное brezel (нем.) — крендель. 2 Крошечные ножки у Валентины, Валентины, И кудрява она, как барашек (франц.). 5
та Гувера с супругой, посол короля Альфонса, директор «Диарио де ла Марина», миллионер сефардского происхождения, известный истинно волшебным ясновидением относительно повышения и понижения акций, несколько военных в сверкающих мундирах и с высокими кепи под мышкой, а также несколько особо почетных гостей: племянник графа Романонеса, титулованные испанцы, не слишком влиятельные, из тех, что имеют яхту в Сан-Себастьяне и любовницу-певичку, представители семейства графов Новело, прибывшие из Юкатана, там они владеют необъятными землями, где растут агавы и где с благословенных времен дона Порфирио Диаса1 существуют частные тюрьмы для наказания непокорных пеонов. Гости движутся как бы по кругу, ритмично, будто фигурки карусели, среди них сразу заметны выскочки — порождения режима Мачадо, каждому из них хочется, чтобы все видели, как хорошо скроен его тщательно отутюженный фрак, как блестят платиновые или бриллиантовые запонки, он то и дело одергивает фалды, поправляет галстук- бабочку; благородные креолы со старинной родословной, чьи предки уже в XVIII веке владели плантациями сахарного тростника, добывали сахар, носят смокинг небрежно, свободно: они привыкли к нему; семенит изящными, маленькими ногами преклонного возраста креол, достает время от времени из кармана веер из черного шелка и обмахивает им то свой потный лоб, то напудренные плечи какой-нибудь сеньоры — старомодный жест, унаследованный от дедов, что поступали так на вечерах с танцами в колониальные времена. Теперь все в сборе, ждут только прибытия Носителя Власти; для него приготовлено почетное кресло под парчовым балдахином, натянутым между двумя позолоченными пиками, позади кресла уже стоят телохранители. Является тетушка, величественная, будто знаменитая актриса выходит на сцену, и, покрывая аплодисменты и восторженные крики, оркестр начинает играть «Tout va trés bien, Madame la Marquise»1 2, впрочем, певица уже довольно давно заменила «прекрасную маркизу» на «прекрасную графиню», хоть «графиня» и не рифмуется с il faut que l’on vous dise3. Но в данном случае главное, что tout va trés bien 4, и в самом деле все к 1 Диас, Порфирио—мексиканский политический и государственной деятель (1830—1915), установивший в 80-х годах прошлого века у себя в стране режим диктатуры. 2 «Все хорошо, прекрасная маркиза» — популярная французская песенка. 3 Надо вам кое-что сказать (франц.). 4 Все хорошо (франц.). 52
лучшему в этом лучшем из миров для тех, кто ловко извлекает прибыли из земли, которую адмирал Католических королей назвал когда-то «самой прекрасной из всех, что видели глаза человеческие»он недурно писал, этот мрачный генуэзец, и, возвратившись из первого путешествия к берегам Индии, которая совсем не была Индией, он, как умелый специалист по рекламе, истинный предтеча Сесиля Б. де Миля1, устроил для своих повелителей в театре одного из дворцов Барселоны первое в истории вест-индское шоу: с демонстрацией туземцев и попугаев, головных уборов из перьев, ожерелий из семян, золота (его выносили на подносах) и кожи огромной маха—последнее должно было, по всей вероятности, произвести сильное впечатление на людей, которые до того времени не видели змей, кроме гадючек в две пяди длиной... И как раз в эту минуту, когда я подумал о шоу, появились вдруг веселые молодые девушки, по всей видимости американки (или по крайней мере похожие на американок). Девицы заняли все коридоры и ротонду, пооткрывали чемоданы и принялись переодеваться, нисколько не заботясь о том, что кто-то может их видеть. В один миг этаж превратился в кулисы нью-йоркского кабаре (во всяком случае, такими я их себе представлял), летели во все стороны юбки, блузки, лифчики, мелькали ноги, белели тела, пестрели яркие актерские наряды. Вскоре стройные ножки оказались обтянутыми гусарскими лосинами, пышные бюсты скрылись.под ментиками, на золотистые, рыжие и серебристые головки водружены шапки из искусственного соболя, шеи окутаны длинными шелковыми шарфами; вид получился совсем северный; обливаясь потом под горячим дыханием тропической весны, девицы с закинутыми за плечи коньками стали спускаться по большой парадной лестнице вслед за густо накрашенной Капитаншей; эта бывшая танцовщица, а теперь тренер и распорядитель, властно, резким голосом отдавала приказы, похожая на мать-игуменью, суровую и склонную к однополой любви... Тут загремел Национальный гимн, на миг все застыли в неподвижности, и тотчас же началась суета, возня, давка. Появился генерал Херардо Мачадо-и- Моралес в сопровождении двух адъютантов; впереди генерала выступала тетушка, решительным, почти гневным жестом она приказывала расступиться, но люди упорно толпились вокруг Властителя, старались коснуться его руки, поздороваться — вдруг 1 Де Миль, Сесиль Блун (1881 —1959) — американский кинорежиссер, поставил более 150 картин, в том числе много вестернов. 53
заметит, услышит, обратит внимание,— каждый надеялся получить милостивый ответ на свое приветствие, каждый стремился поймать взгляд, улыбку, какой-нибудь жест, который можно будет потом истолковать как проявление благоволения. Женщины совсем потеряли стыд: они окружали, осаждали, демонстрировали, предлагали себя, кокетливо улыбаясь, сверкая обнаженными плечами и драгоценностями, толкались вокруг этого человека, воплощающего Власть, ведь это он создает состояния, распределяет доходные местечки, звания, награды. «Будем вам... Будет... Вы задушите моего Херардито»,— добродушно, с притворной небрежностью говорила тетушка; человек этот мог проявить иногда великодушие, мог и стереть с лица земли, будто грозный библейский бог, но тетушка обращалась с ним подчеркнуто фамильярно, она настойчиво напоминала о своих правах, о своем богатстве, о знатности. Преследуемый громким хором приветствий и восхвалений — низкая лесть, ни дать ни взять придворные, сопровождавшие Людовика XIV в прогулках по Версальскому парку,— президент отправился на площадь Пигаль, где с улыбкой погладил по заду ослика, затем его отвели к бассейну, и тотчас зажглись прожектора и гирлянды разноцветных ламп. Я перешел к другому окну. Теперь Тип (так мы в университете называли его) сидел в голубом кресле — на площади Пигаль было красное,— на пьедестале, к которому вели три ступени под белоснежной полусферой, долженствовавшей, видимо по замыслу архитектора, изображать нечто вроде крыши эскимосского жилья. Оркестр явился из сада, расселся на эстраде, сверкавшей искусственным инеем, и грянул вальс «Голубой Дунай»; восемнадц