— Так значит это вам мы обязаны тем, что на несколько дней у господина Дорнхельма и у меня отобрали дело Хансена/Марвина, — сказал Ритт, который все еще созерцал из окна загаженный двор. — Тогда, естественно, обыск был произведен не только на квартире Энгельбрехта, этого торговца оружием. Важно было обыскать фирму Хансена.
— Они просматривали то, что было нужно, — сказал Колдуэлл.
— Ясно, — сказал Дорнхельм, — мы тоже просматриваем все. Я уже давно, а мой друг Ритт также и сейчас. Тогда, конечно, у Хансена ничего не нашли.
— Нет, — сказал Колдуэлл, который уже лет десять чувствовал себя как перед вспышкой тяжелого гриппа. — Во всяком случае ничего компрометирующего. Контролеры-инспектора нашли финансовые отчеты об авиаперелетах на Дальний Восток, счета гостиниц «Хилтон» на Дальнем Востоке. И ни единого упоминания. Только в сообщении финансового управления также было обозначено: «Построена фармацевтическая фабрика на Дальнем Востоке».
Колдуэлл тихо застонал.
— Боли еще продолжаются? — спросил Дорнхельм. Американец осторожно провел рукой по голове. Оказывается, Хансен построил такую же фабрику на Дальнем Востоке. Об этом сообщил с уверенностью в голосе на одной конференции шеф финансового ведомства после завершения проверки. Хансен сидел рядом с ним, я тоже находился в зале. После появления финансиста Хансен, как человек чести, пришел в негодование. Говорил о несерьезных, беспочвенных подозрениях — и выразительно оставлял за собой право требовать возмещения убытков.
— Ну, у господина и нервы, — сказал Дорнхельм. — Да сядь же наконец, дружище, а то я начну выть! Ты просто сводишь меня с ума, когда вот так стоишь.
Ритт вернулся к своему столу и положил руку на плечо Дорнхельма.
— Торг с Каддафи также проходил через Дальний Восток.
— Да, — сказал Колдуэлл, — через Дальний Восток. Но сейчас пришли в ярость и немецкие спецслужбы. На них с бранью набросились боннцы. Было смешно. Никогда не принималось всерьез. Сейчас они распутали это свинство. Уже сегодня вечером, самое позднее, — завтра утром все средства массовой информации сообщат подробности, и ваши политики будут стараться сделать все, чтобы хоть как-то исправить внешнеполитические издержки. Эту трудную задачу поручили министру финансов, который носится в Америке от одного к другому и клянется, что в ФРГ также сожалеют о том, что происходит, и возмущаются, что канцлер дал распоряжение расследовать каждый шаг, невзирая на личности и фирмы — в наикратчайшие сроки, — пробурчал себе под нос Колдуэлл. — Чрезвычайно быстро господин и госпожа Хансен три недели назад сбежали в страну, которая дает гарантию ни при каких обстоятельствах даже не думать об их выдаче. — Он наклонился вперед. — Конечно, Хансен с самого начала знал, насколько щекотливым был этот бизнес. Он же не идиот, не малый ребенок. С самого начала он хотел уничтожить все следы. На Дальнем Востоке фирмой «Пси-Хон» была построена фармацевтическая фабрика. Новейшие технологии и конструкции поставила фирма «Хансен-Хеми». «Пси-Хон» является акционером «Хансен-Хеми» и старым другом семьи. Старый друг, конечно, согласен с тем, что Хансен основал в Бремене еще одно отделение фирмы «Пси-Хон». Таким образом, у Хансена появилось прикрытие, которое необходимо ему для ливийской сделки. Сейчас об этом вдруг узнали все в Бонне. Сейчас! Переговоры вел пакистанский бизнесмен, у которого во Франкфурте был офис — доверенное лицо Каддафи. В 1984 году обратился к Хансену с маленьким пожеланьицем. Маленькое пожеланьице было фабрикой по производству ядовитого газа. Доверенное лицо обратилось также и в другие фирмы — строительные, так как имелся в виду огромный комплекс. Я значительно упрощаю. При внимательном рассмотрении в этом можно увидеть чрезвычайно сложный криминал. Хансен, конечно, не смог бы провернуть этого дела без своих ближайших соратников. Генеральный уполномоченный Келлер держался в стороне, не встревал. Хитрая собака. Двое доверенных были арестованы. Они говорят, что не делали ничего, кроме того, что поставляли на Дальний Восток все требуемые для фармацевтического завода фирмы «Пси-Хон» химические вещества и установки. Они понимают — через Бремер-порт принадлежности были отправлены морем. Все, что Каддафи нужно. Адресовано фирме «Пси-Хон» на Дальнем Востоке. Фирма «Пси-Хон», погрузив все на корабль, направила это дальше, в Ливию. По данным ЦРУ, там, в Тореросе, южнее Триполи, сооружается крупнейший завод по производству химического оружия. Всю документацию нашли в подвале доверенного лица Каддафи во Франкфурте в двенадцати больших ящиках.
— И Пакистан тоже исчез, ясное дело, — сказал Дорнхельм.
— Ясное дело, — сказал Колдуэлл.
— И Хансен своевременно забрал с фирмы все, что ему нужно на пятьсот лет благополучного существования, перед тем, как смылся.
Колдуэлл кивнул.
— Ты видишь, дружище — все это просто смешно, но такова жизнь, просто смешно! — сказал Дорнхельм. — Марвин избил Хансена до такой степени, что Хансену необходимо было пройти лечение в больнице. Марвин ненавидел Хансена. Не только поэтому. Когда-то он был женат на фрау Хансен. Марвин знал, насколько коррумпирован Хансен. Марвин донимал бы его все больше и больше — не так ли?
— Абсолютно верно, — сказал американец.
Ритт сидел неподвижно, с закрытыми глазами.
— И тут кому-то в голову пришла идея озадачить Марвина съемками фильмов и отослать с глаз долой, далеко-далеко. Его и Валери Рот. Они точно были опасны для Хансена. Так?
— Так, — сказал Колдуэлл.
— И чью же голову посетила столь замечательная идея? — спросил Дорнхельм.
— Да, чью? — сказал Колдуэлл. — И какую роль играет Боллинг?
— Да, — сказал Дорнхельм. — И какую роль играет Боллинг?
— Это все еще ваше дело, господин Ритт, — произнес Колдуэлл. — Сейчас вам потребуются много сотрудников. Самых лучших. Самых трудоспособных. Это все еще остается вашим делом — этот лабиринт из лжи и жестокости.
— Но это обычное дело, — сказал Дорнхельм. — Лгать и быть жестоким для большинства людей не составляет труда.
Роберт Дорнхельм подумал о том, что его отец исчез и не был найден, поэтому-то он, будучи еще маленьким мальчиком, решил стать полицейским, чтобы помогать другим маленьким мальчикам найти их пропавших отцов и следить за тем, чтобы были наказаны те, кто их отцам сделал зло.
Эльмар Ритт думал о своем отце, приговоренном штабным судьей Хольцвигом, одним из «ужасных юристов» нацистского вермахта, да еще в день безоговорочной капитуляции Немецкого рейха, к смерти и расстрелянного 10 мая 1945 года.
Уолтер Колдуэлл думал о своем отце — религиозном фанатике, который колотил его и мать до полусмерти во славу Божью.
Все трое мужчин думали о том, что причиной избрания своей профессии были их отцы, и они — дети — хотели служить справедливости, и все трое думали о том, как мало этой справедливости и как омерзительна несправедливость в этом мире, несмотря на усилия их и миллионов других людей.
И тишина надолго повисла в ужасной конторе полиции Франкфурта-на-Майне.
7
На следующее утро разразился грандиозный скандал.
Газеты, телевидение, радиостанции говорили на одну-единственную тему. Толпы репортеров в Бонне обрушивались на каждого политика, которого видели. Так как день был субботний, они видели немногих. Возле в спешке организованном зале для конференций федеральной прессы стоял правительственный чиновник с выступившими каплями пота на лбу. Он лепетал что-то невнятное и глаза его были воспалены от усталости. При первой же робкой попытке взять правительство под защиту, его тут же заглушили своими криками журналисты.
После вечерних новостей телевидение распространило краткое высказывание канцлера. Он будет действовать беспощадно и решительно, заявил тот, указал на похожие случаи в других странах, осудил дурную привычку немцев выносить мусор из избы, посетовал на демократию. В конце был спецвыпуск, в ходе которого целый круг ответственных мужчин и женщин из разных тайных служб и Министерства юстиции обвиняли друг друга.
Генеральный федеральный адвокат сделал заявление о том, что все органы власти работают в чрезвычайно напряженном режиме. Оба доверенных фирмы «Хансен-Хеми» срочно допрошены. Против Элизы и Хилмара Хансена выписан международный ордер на арест. Интерпол ищет супружескую пару со дня разыгранного похищения — напрасно, что не является виной немцев.
Скандал с ядовитым газом был для большинства европейских и всех крупных американских газет сенсационным материалом, телевизионные станции Европы и США подали его так же как lead, комментарии были исключительно агрессивными и обвиняющими. Германия и ядовитый газ!
Более крупный и интенсивный митинг протеста в Бонне был прекращен полицией. Специальное соединение перекрыло район вокруг резиденции семьи Хансен — замка Арабелла в Кенигштайне, и служащие удерживали толпы репортеров, киногруппы и членов одной группы мира. Томас Хансен, девятилетний сын сбежавших супругов, круглые сутки был под охраной дюжины служащих, среди которых был и врач. Мальчик отказывался покидать свою комнату.
Тереза Тоерен была единственной, с кем он разговаривал.
Следующий день был воскресным. На понедельник, 17 октября, Марвину была назначена встреча у федерального министра экологии. Интервью должно было начаться в одиннадцать часов утра. Когда Марвин и Валери Рот с Экландом и Кати Рааль (она тащила оснащение камеры) в девять часов тринадцать минут вошли в Федеральное министерство экологии, природозащиты и безопасности реакторов на Кеннеди-Аллее, 5 в Бонне, их уже ждали и провели в большую совещательную комнату на втором этаже здания. Они пришли так рано для того, чтобы у Кати и Бернда было достаточно времени спокойно расставить аппаратуру. Кати на лифте еще раз съездила вниз и принесла из «мерседеса», принадлежащего франкфуртскому телевидению, остальные светофильтры.
Когда она возвращалась на второй этаж и, пройдя по коридору спускалась вниз, в большую совещательную комнату, то неожиданно услышала за одной закрытой дверью громкие мужские голоса и застыла на месте.