Ради этого он готов столкнуть лбами всякую служивую мелюзгу.
— Вот же подлый грек! — с негодованием сплюнул на палубу Магн.
Габиний усмехнулся и с гордостью посмотрел на находку.
— Да, этим грекам нет доверия, — ответил он.
— А Палл? Он знал об этом? — уточнил Веспасиан. — Он знал, что Каллист послал тех, кто должен был убить нас?
— Не могу утверждать, был ли он в курсе планов Каллиста, но про отправленных следом за вами убийц он точно не знал. Будь это так, он сказал бы Нарциссу. Нарцисс не упоминал о верных Каллисту головорезах. Напротив, в своём письме он прямо сообщил мне, что, если я встречусь с вами, вас ни в коем случае нельзя убивать. Я уверен, он не одобрил бы лжи Каллиста.
От этих слов у Сабина отлегло от сердца.
— Это уже что-то. Если он не хочет нашей смерти, то я могу свободно вернуться в Рим. Я даже смогу выдать Нарциссу намерения его мерзкого соплеменника.
Веспасиан вздохнул, чувствуя накопившуюся за день усталость и злясь на вольноотпущенников Клавдия.
— А вот я бы не стал этого делать. Разве у нас есть иные доказательства кроме наших слов? Каллист будет всё отрицать и затаит против тебя злобу. Нарцисс проявит полное равнодушие, ибо его интересуют куда более важные дела. Да и вообще, хозяин получил своего орла, значит, можно заняться чем-то другим.
— Думаю, Веспасиан, что ты прав, — согласился Габиний. — В любом случае, Сабин, тебе пока рано возвращаться в Рим. В письме содержался приказ относительно вас двоих на тот случай, если орёл будет найден. При условии, если вы оба останетесь в живых.
Ты, Веспасиан, должен вернуться во Второй Августов легион. Тебя же, Сабин, Нарцисс или, точнее, император, назначил легатом Четырнадцатого Парного легиона, который расквартирован на Рене, в Могонтиаке[15].
— В Четырнадцатый? Но почему? — растерялся Сабин.
— Не знаю, — пожал плечами Габиний. — Имперская политика становится всё более и более запутанной. Решения нередко принимаются наобум. Но, думается мне, что в твоём случае имели место некие соображения.
— Я тоже так думаю. Скорее тут дело связано с честолюбивыми замыслами Нарцисса, нежели с моими заслугами.
— Пожалуй, ты прав. Мы живём в странном мире, в котором люди моего сословия вынуждены выполнять приказания вольноотпущенников. В любом случае ты не сможешь вернуть себе свой старый легион, Девятый Испанский. Им теперь командует Корвин, брат императрицы.
— Знаю. Единственное, что в этом есть хорошего, так это то, что его какое-то время не будет в Паннонии.
— Всего лишь год.
— Что?
— В следующем году, в конце военного сезона Авла Плавтия, которого сделали губернатором Паннонии в знак благодарности за то, что он поддержал Клавдия, переводят в Гезориакум, на северное побережье Белгики. Он отправится туда вместе с Девятым легионом. Туда же будет переброшен Двадцатый легион, а также два ваших, вместе с союзными когортами. Вам, господа, предоставлена честь в составе войска Авла Плавтия поучаствовать в покорении Британии.
Стоило Веспасиану представить себе окутанные туманами леса Британии и её незнакомых богов, как по его спине пробежал холодок. Он посмотрел на Сабина.
— Я уже начинаю опасаться такой сомнительной «чести».
Сабин был растерян не меньше брата.
— Похоже, Нарцисс не мытьём, так катаньем решил избавиться от нас.
Довольным выглядел один лишь Луций Пет. Магн снова сплюнул на палубу.
— Ну и денёк! — язвительно произнёс он.
ЧАСТЬ 3Вторжение в Британию.Весна 43 года нашей эры
ГЛАВА 13
ужайтесь, мои красавцы! — проревел примипил Татий, обращаясь к членам своей двойной центурии.
Сто шестьдесят воинов стояли, преклонив колено, на влажной палубе стремительно мчавшейся к берегу триремы. Сжимая левой рукой свои пилумы и щиты, легионеры мгновенно подались вперёд и упёрлись правой рукой и основанием щитов в деревянный настил.
— Вот вижу своих ребят! — продолжал Татий. — Работа нам предстоит не тяжёлая... вернее, не слишком.
Глядя сквозь пелену дождя на приближающийся берег, Веспасиан едва заметным кивком выразил своё удовлетворение дисциплиной первой центурии первой когорты Второго легиона Августы. До берега оставалось уже меньше сотни шагов. Рядом с ним на носу корабля аквилифер Второго Августова легиона высоко поднял своего орла. За ним в сплошных потоках ливня скрылась череда кораблей с опущенными парусами, на которых гребцы мерно ударяли вёслами по воде, подчиняясь чётким командам своего старшего. Веспасиан крепко ухватился за поручень, в который раз осыпая проклятиями эту северную погоду. Тем временем двое матросов пробежали вперёд, чтобы занять позицию у канатов, удерживавших два абордажных мостика в двадцать футов длиной и восемь шириной, по которым моряки сходили на берег.
— Поднять вёсла! — прокричал в рупор стоявший на корме триерарх.
За пронзительным протяжным выкриком старшего гребцов последовал скрежет и грохот шестидесяти пар вёсел, втягиваемых сквозь пазы на корабль. До берега оставалось менее пятидесяти шагов. И вновь Веспасиан удовлетворённо кивнул: именно таким должно быть расстояние, на котором следует прекращать греблю, чтобы корабль мог причалить к берегу, а не сесть на мель. Веспасиан проверил свой меч в ножнах и окинул взглядом череду трирем. Только в одной из них не убрали вёсла.
— Кто это, Татий, будь они прокляты?
Примипил быстро пересчитал корабли.
— Третья и четвёртая центурии, вторая когорта, командир!
Веспасиан что-то пробурчал в ответ и ещё крепче ухватился за борт. Татий одной рукой сделал то же самое, а другой сжал плечо аквилифера, не давая упасть штандарту с имперским орлом. Слегка дёрнувшись вверх, заскрежетав и днищем вздыбив прибрежную гальку, судно резко сбросило скорость. Всех, кто стоял на палубе, швырнуло вперёд. Чтобы не упасть, Веспасиан был вынужден до предела напрячь мышцы рук и ног. Судно продолжало замедлять ход, и скрежет перешёл в пронзительный скрип. Древесина стонала от напряжения. Сделав последний рывок, трирема наконец причалила к берегу и, к счастью, не увязнув в нём.
— Встать! — прокричал Татий.
Вся первая центурия как один поднялась на ноги, пилумы из левых рук перешли в правые. Мостки со скрипом упали на береговую гальку.
— Первая центурия сходит на берег быстрым шагом, — прорычал Татий, когда они с аквилифером вышли на сходни. Веспасиан спрыгнул на вторые сходни и, чувствуя, как дерево упруго прогибается у него под ногами, быстро сбежал вниз на береговую гальку. Легионеры группами по четыре человека бегом проследовали за ним.
К тому времени, когда, подгоняемые зычным голосом Татия и его опциона, последние воины сошли на сушу, первые уже выстроились в четыре шеренги по сорок человек.
— Быстро пройти вперёд на сто шагов, — выкрикнул Татий, довольный ровным строем шеренг.
Увязая в гальке, первая центурия бегом двинулась вверх по покатому берегу. За ней последовала пятая, двигаясь от места высадки вправо. К ней ровным строем присоединилась остальная часть первой когорты.
— Стоять! — отдал приказ Татий, стоя перед аквилифером.
Скрипнув галькой, первая когорта остановилась.
Веспасиан окинул взглядом берег. Девять других когорт Второго Августова легиона выстроились двумя идеальными шеренгами вдоль прибрежной полосы. Это заняло чуть больше двухсот ударов сердца. Корабли, которые только что извергли на берег огромную массу вооружённых людей, теперь облегчённо покачивались на волнах. Кроме одного: с третьей и четвёртой центуриями второй когорты.
Пока Веспасиан шагал к своему примипилу, на покрытом чахлой растительностью прибрежном холме появился одинокий всадник, который вёл за собой ещё одну лошадь. Прищурившись, он всматривался сквозь сплошную пелену дождя в марширующих солдат.
— Господин! — крикнул Магн, подгоняя лошадь по берегу.
Веспасиан с удивлением смотрел на своего друга, внезапно появившегося вдруг из-за стены дождя.
— Что случилось, Магн?
— Авл Плавтий созвал срочное собрание всех легатов и префектов, поэтому я подумал, что будет лучше, если я приведу тебе коня. Только что прибыл Нарцисс. Сдаётся мне, это неспроста. Никогда не поверю, что этот мерзавец притащился сюда только ради чаши горячего вина и приятной болтовни у очага. Хитрый грек явно что-то замышляет.
— Он когда-нибудь перестанет вмешиваться в мои дела? Хорошо, я скоро буду, — Веспасиан повернулся к Татию. — Всё отлично, примипил, кроме того проклятого триерарха, который не знает, когда положено сушить вёсла. Пойди и отчитай его от моего имени.
— Слушаюсь, командир!
— Отправь корабли и людей обратно в Гезориакум, дай им что-нибудь поесть, потом днём, с концом прилива, повтори всё с самого начала. И чтобы на сей раз никаких ошибок! Я, если смогу, буду с тобой.
— Слушаюсь, господин! — выпалил Татий, вытягиваясь по струнке.
Веспасиан кивнул и вспрыгнул на коня, которого привёл ему Магн.
— Ну что ж, давай посмотрим, какие планы строит этот скользкий грек, чтобы ещё больше усложнить нам жизнь.
Всю дорогу, пока Веспасиан и Магн скакали верхом десять миль до штаба Авла Плавтия, ливень беспощадно хлестал им в лицо. Сам штаб размещался на вилле Калигулы — тот построил её для себя на побережье прямо у стен порта Гезориакума, когда четыре года назад предпринял попытку завоевания Британии. Вся земля вокруг порта на Галльском проливе была либо распахана и засеяна пшеницей или ячменём, либо разгорожена на пастбища, на которых паслось такое огромное количество свиней и мулов, какого Веспасиан никогда не видел. Всадники ехали по огромным пространствам обработанной земли. В солнечный день было хорошо видно, что здешние угодья тянутся до самого горизонта, если не дальше.
Проблема снабжения армии, состоящей из четырёх легионов и такого же числа вспомогательных когорт, — в общей сложности почти сорок тысяч человек плюс обслуживающий персонал: возничие, погонщики мулов, рабы и тысяча матросов и гребцов — отнюдь не напугала Веспасиана своей грандиозностью, когда он шесть месяцев назад во главе Второго Августова легиона впервые прибыл в Гезориакум. Напротив, она его вдохновила. Все желудки, человеческие или животных, должны каждый день наполняться пищей. Задача была столь грандиозных масштабов, что у Веспасиана голова кружилась при одной только мысли о том, какое количество корма требуется свиньям, чтобы обеспечить армию мясом в течение всего одного дня, или какой площади пастбища потребуются в течение месяца для пяти тысяч мулов. По сравнению с этим все проблемы снабжения Второго Августова легиона казались мелкими и ничтожными, но именно их ему нравилось ежедневного решать с тех пор, как он вернулся в Аргенторат.