После трёхчасового перехода на самом краю болотистой низины между двумя реками Веспасиан по совету Админиоса сделал привал. Солдатам было дано время, чтобы до наступления ночи разбить большой походный лагерь. Посланцы Админиоса тем временем продолжили свой путь до Кантиакума, чтобы узнать настроения жителей города и, если возможно, провести с ними переговоры о добровольной сдаче. Сам же Админиос отправился на север, в сторону устья реки, на встречу с верными ему родичами.
Веспасиан рассчитывал на то, что посланцы вернутся к наступлению ночи, но прошло уже двенадцать часов, а их всё ещё не было. «Это, пожалуй, единственное, что вызывает беспокойство. Ведь пока операция шла как по маслу, — думал Веспасиан, направляясь в преторий. — Ну и, конечно, туман».
— Доброе утро, господин! — приветствовал его Муциан, когда он вошёл в преторий. Тот представлял собой лишь специально обозначенную площадку, так как палатки ещё не подвезли. В одном конце претория стояли орёл легиона и штандарты когорт, охраняемые контубернием из восьми человек. — Я только что принял устные донесения от старших центурионов всех когорт, как боевых, так и вспомогательных. До полного состава нам не хватает менее ста человек. Настроение у солдат отличное, если не считать, что они продрогли, страдают от сырости и не прочь поесть чего-нибудь горячего.
— И, наверное, каждый не прочь побаловаться с горячей бабёнкой?
Муциан осклабился.
— Ну, кто бы возражал, господин! Но я подумал, что о таких вещах не докладывают.
— Ценю, трибун, твою наблюдательность, я обязательно упомяну об этом в своём докладе Плавтию. Скажи Максиму, чтобы он привёл ко мне Админиоса, как только тот вернётся в лагерь.
— Слушаюсь, господин.
Муциан вышел из претория. Веспасиан же уселся на влажное одеяло, которое было его единственным укрытием в течение нескольких кратких часов сна, поплотнее запахнул плащ и принялся жевать кусок хлеба, размышляя над тем, что он станет делать в том случае, если люди Админиоса вообще не вернутся.
Шагнув туда, где располагался воображаемый вход в палатку, Максим, префект лагеря, вытянулся по стойке «смирно». Рядом с ним застыл Админиос. Их появление отвлекло Веспасиана от его размышлений.
— Разреши войти, господин?
Веспасиан подозвал Админиоса и его людей.
— Твой родственник согласен сдаться, Админиос?
Админиос махнул рукой:
— Да, но у него всего две тысячи воинов.
— Не так уж и мало — значит, две тысячи мечей не будут нацелены в наши спины.
Админиос что-то пробурчал, по-видимому, соглашаясь с Веспасианом, хоть и без особого воодушевления.
— Впрочем, было приятно повстречаться с ними после пяти лет изгнания.
— Не сомневаюсь. И, как ты считаешь, с каким ответом придут твои посланцы?
— Они вот-вот вернутся, легат, они должны были выйти с восходом солнца.
— Почему же их в таком случае так долго нет?
— Они пьют.
— Пьют?
— Да. Они явно договорились со старейшинами о добровольной сдаче города, в противном случае они бы уже вернулись. У нас существует обычай скреплять такую сделку выпивкой, которая обычно продолжается всю ночь.
— Почему ты так уверен, что их не убили?
— Если бы старейшины решили их убить, одного из них они прислали бы обратно живым, но с отрезанным языком, чтобы показать нам, что переговоры закончены.
— Значит ли это, что мы можем подойти к городу колонной, так как болота не позволяют нам выстроиться в боевой порядок?
Вождь-изгнанник кивнул.
Веспасиан принял решение.
— Максим, пусть Луций Пет вышлет вперёд пару турм и через час доложит обстановку. Солдаты пусть пока свернут лагерь. Я хочу, чтобы они были готовы выступать, как только туман рассеется и видимость увеличится до ста шагов. Мы уже отстаём по времени от нашего плана и не можем терять больше ни минуты.
Максим повернулся и гаркнул приказ стоявшему на посту у претория буцинатору. Тот поднёс буцину к губам и протрубил сигнал из пяти нот. Сигнал был подхвачен его товарищами во всех когортах. Трубачи не видели друг друга из-за сильного тумана. За звуками буцины последовали крики центурионов и опционов, подгонявших солдат поскорее заканчивать их скудный завтрак. Вскоре со всех сторон, слегка приглушённые туманом, до Веспасиана уже доносились звуки готовящегося выйти маршем легиона.
— Админиос, пойдём со мной к воротам. Хочу переговорить с твоими людьми, как только они вернутся.
Подойдя к воротам, они обнаружили там Магна, который о чём-то болтал с центурионом подразделения охраны.
— Я думал, господин, ты не станешь выступать до того, как туман рассеется, или пока не получишь точные сведения о сдаче города.
— Придётся рискнуть. Плавтий разорвёт меня в клочья, если я в самое ближайшее время не буду в Кантиакуме. А я уже опаздываю.
— Но ведь не по твоей же вине. Мы опоздали с высадкой, и нам никак не наверстать упущенное время за прошлую и нынешнюю ночь.
С этими словами он махнул рукой в сторону клубящихся облаков. Веспасиан укоризненно посмотрел на Магна.
— Ах, да, ну, конечно, я ляпнул глупость. Это же армия. Конечно, все...
Он недоговорил, его оборвал крик одного из часовых.
На дороге на расстоянии двадцати шагов от них из тумана появились силуэты каких-то людей.
— Это твои посланцы, Админиос? — спросил Веспасиан, чувствуя, что с души у него свалился груз.
— Да, легат. Я поговорю с ними.
Админиос прошёл вперёд — поздороваться со своими соплеменниками. Тем временем две турмы батавов Пета под предводительством Ансигара выехали за ворота. Декурион приветствовал Веспасиана и, прежде чем исчезнуть в тумане, весело помахал рукой Магну.
Люди Админиоса спешились и, перебросившись парой фраз со своим вождём, подошли к Веспасиану. Глаза у них были налиты кровью, и от них за милю несло сивухой.
— Мы можем войти в город, легат, — сообщил Админиос. — Старейшины откроют нам ворота.
— Рад это слышать.
— Есть только одна сложность.
Лицо Веспасиана помрачнело.
— И какая же?
— Многие молодью воины не согласны с решением старейшин. Примерно тысяча из них, воспользовавшись густым туманом, ночью бежала к Каратаку в главный город атребатов к югу от Авона Кантиации. К сегодняшнему вечеру ему будет известно, что мы здесь.
Веспасиан закрыл глаза.
— Плавтий распнёт меня.
— Почему же, о боги, ты не остановил их и не уничтожил, легат? — взорвался Плавтий, прибывший два дня спустя в Кантиакум.
Веспасиана покоробила циничная жестокость генеральского вопроса.
— В первый день мы не смогли войти в город. Притом, что до захода солнца оставалось два часа, у меня был выбор: либо стать лагерем, либо повести людей в трёхмильный переход по болотам, не имея возможности завершить его до наступления темноты.
— Но ты же ничуть не отставал от плана! Что мешало тебе окружить город и перебить всех волосатых варваров, которым мы по каким-то причинам не нравимся? Но вместо этого ты выбрал худшее из возможных решений: оставил город беззащитным, но послал делегацию с сообщением, что прибываешь завтра. Добиваешься от старейшин сдачи города, но одновременно даёшь время молодым смутьянам сбежать на запад и пополнить ряды армии Каратака. Идиот!
— Да, командир, — признал свою вину Веспасиан.
В душе он сгорал от стыда, как от осознания своей вопиющей тактической ошибки, так и от устремлённых на него презрительно-насмешливых взглядов Корвина и Геты, смакующих его публичный позор. Только Сабин оставался внешне спокойным, пока Плавтий нервно мерил шагами палатку. Дождь стучал по крыше, то усиливаясь, то немного утихая, в зависимости от силы порывов ветра. В палатке было душно, в ней витал густой запах влажной шерстяной одежды.
— Во время войны любая задержка может стать роковой, легат, — продолжал Плавтий, слегка остыв. — Перечитай Цезаря, если хочешь по-настоящему понять, как это важно — с помощью решительных и молниеносных действий взять инициативу в свои руки.
— Да, генерал.
— Почему ты не послал за ними в погоню кавалерию, как только об этом стало известно?
— Туман был слишком...
— Туман! Здесь всегда и везде туман. Тебе придётся привыкнуть к треклятому туману в этой сырой распроклятой дыре. Отправь ты за ними в погоню кавалерию, твои парни к тому моменту, когда туман рассеялся бы, уже почти бы настигли мерзавцев! Ведь они же шли пешком, будь они прокляты!
— Да, генерал. Виноват, генерал.
Плавтий смерил Веспасиана злющим взглядом, после чего издал долгий тяжёлый вздох.
— Ну что ж, сделанного не вернуть, и тысяча варваров — не такое уж большое число в рамках мироздания. Но пусть это послужит тебе хорошим уроком, Веспасиан. В следующий раз, когда я прикажу тебе что-то сделать, ты должен выполнить всё в точности. И я приму твои оправдания только в том случае, если сам Юпитер спустится с небес, чтобы лично оскопить тебя и вырвать твои глаза с единственной целью — не дать тебе выполнить мой приказ. Потому что, если ты его не выполнишь без названного оправдания, именно это я с тобой и сделаю. Надеюсь, ты меня понял?
Веспасиан поморщился.
— Понял, генерал!
— Ну и отлично. Садись.
Веспасиан сел рядом с Сабином. Гета с Корвином обменялись злорадными улыбками.
— Прекратите ухмыляться! — неожиданно рявкнул на них Плавтий, садясь за стол. — Я абсолютно уверен, что это далеко не последняя ошибка, которая будет сделана в ходе нашего похода. Но я также уверен и в том, что это последняя ошибка Веспасиана. А теперь к делу. — Командующий развернул свиток и несколько мгновений внимательно его просматривал, прежде чем снова перевести взгляд на подчинённых. — Пока всё в целом идёт неплохо. Если подвести краткий итог, мы имеем следующее. На юге Сабин не встретил практически никакого сопротивления. Мы захватили гавань у белых скал, и наши моряки уже начали там работу. На севере у устья Тамезиса стоит наша большая эскадра. Рутупии хорошо защищены, и уже начаты работы по строительству порта. Девятый легион занял лагерь Геты и уже проложил две мили временной дороги оттуда по направлению к нам. Админиос вновь возведён на трон как наш ставленник. Ему принесли присягу в верности местные м