С другой стороны, был бы он счастлив прожить жизнь тихо и спокойно, как когда-то мечтал? Жизнь, главными событиями которой, как язвительно заметил Сабин, будет новый урожай винограда и забота о том, чтобы вино этого года было не хуже, чем в предыдущем. Он вновь вспомнил этот разговор, который состоялся два года назад в Германии. В то время он серьёзно подумывал об отставке, лишь бы избежать коварных сетей придворных интриг. Теперь же он со всей ясностью понял: брат прав, в поместье ему скоро бы наскучило. Теперь, когда за его плечами не просто боевой опыт, а командование целым легионом; когда он удостоился похвалы от самого генерала; когда он точно знает, на что способен; знает, что впереди его ждут новые сражения, из которых он вынесет новые уроки, как можно похоронить себя в деревне и лениво наблюдать, как одно время года сменяет другое?
Он обернулся на легион, в голове которого ехал, и сердце его тотчас наполнила гордость. Никакой отставки — по крайней мере пока. Он продолжит военную карьеру, и цена, которую он будет вынужден заплатить, — участие в придворных интригах.
Впрочем, он тотчас утешил себя тем, что на этот раз его роль куда более важна. Ведь ему решать, как долго ещё ждать, прежде чем он доложит Плавтию то, что лазутчики сообщат ему буквально через несколько часов. Он знал, что Корвину, чтобы тот окончательно запятнал себя изменой в глазах Плавтия, нужно дать время. И дело не в борьбе Нарцисса и Мессалины, — хотя Веспасиан понимал: если уж выбирать из двух зол, то для него будет лучше, если победителем из этой борьбы выйдет хитрый грек. Скорее это был шанс отомстить Корвину за похищение Клементины, после чего её грубо, и не один раз, обесчестил Калигула.
Веспасиан холодно улыбнулся. Стоило ему подумать о том, что он отомстит этому мерзавцу Корвину, как глаза его сверкнули удовлетворением.
— Смотрю, ты доволен собой, — произнёс Магн, останавливая рядом с ним своего коня. — Не иначе как перед тем, как выступить в поход, успел опорожнить кишечник.
— Представь себе, что успел. А где носило тебя? Я искал тебя всё утро, чтобы сообщить об этом.
— Прости, что лишил тебя такого удовольствия. Но не переживай. Зато я успел проведать Сабина. Он компенсировал мой промах тем, что при мне сделал то же самое со своей повозки. Но, что ещё важнее, я видел своего приятеля-ординарца, и тот сказал мне, что подслушал, как разгневанный Плавтий потребовал у Геты объяснений, как так получилось, что тот допустил такую элементарную ошибку, позволив своему отряду углубиться в гущу врага, в результате чего сорок человек его бесценной кавалерии отправились в поход на другой берег Стикса.
Магн умолк. Веспасиан ждал, когда он продолжит, но, не дождавшись, спросил:
— И что дальше? Давай выкладывай, что он сказал.
— Вообще-то веской причины у Геты не было. Он сказал лишь, что был опьянён битвой, и пообещал, что такое больше не повторится.
— Плавтий с этим согласился?
— Как я понял, он какое-то время орал на Гету, пока лекарь не посоветовал ему этого не делать из медицинских соображений. Но потом, похоже, объяснение его удовлетворило, и он ушёл, ограничившись предупреждением Гете, чтобы тот больше не вёл себя, как последний болван, и туманной угрозой на тему тестикул, тяжёлого молота и наковальни.
— Это полная бессмыслица. Что бы ты ни думал про Гету, у него репутация отличного солдата. Взять, к примеру, мавританскую кампанию. Насколько мне известно, он провёл её безупречно. Гета — не тот человек, чтобы допускать глупые ошибки.
— Мы все их делаем время от времени.
— Если ты имеешь в виду то, что я не сумел быстро подойти к Кантиакуму, то это совсем другое дело. В отличие от Геты, мне не хватает опыта. Однако я умею не терять головы и не бросаюсь в погоню за бегущей ордой разъярённых варваров, имея при себе лишь небольшой кавалерийский отряд.
— Согласен. Но было время, когда ты мог в два счёта потерять голову.
— Было, но прошло.
— Спасибо богам. А то я всегда опасался, что этак ты однажды подставишь себя под вражеский меч. Но я согласен с тобой. Гета бы так не поступил. Хотя, какая разница? Теперь он это сделал и в придачу навлёк на себя гнев Плавтия.
— Ты прав. Жаль, что он не погиб вместе со всеми несчастными, которых он там загубил. Кстати, как там Сабин?
— Ему уже гораздо лучше. Рана затягивается, как девственная плева весталки. Лекарь говорит, что завтра он уже может ехать верхом. Думаю, к моменту твоей задушевной беседы с Корвином он окончательно встанет на ноги.
— Рад это слышать, — ответил Веспасиан, глядя, как к ним скачет Луций Пет. — А вот и оно.
— Что за оно?
— Время принимать решение.
— Мои дозорные только что вернулись с переправы через Тамезис, — доложил Пет, останавливая коня.
— И кроме двух центурий, по одной на каждом берегу, там нет никаких признаков Девятого легиона. Я правильно понял?
Юный префект на мгновение растерялся.
— Так ты знал об этом, господин?
— Не важно. Отправь своих дозорных выполнять очередное задание. Я не хочу, чтобы об этом стало известно.
— Но Плавтий...
— Узнает, когда будет нужно. Ответственность за это я беру на себя. Ты же, Луций Пет, должен мне доверять. Что касается тебя, Девятый прекрасно устроился на северном берегу Тамезиса. И попробуй хотя бы кому-нибудь сказать, что это не так. Пеняй на себя. Если только ты не хочешь нажить в лице Нарцисса врага.
Префект недоумённо выгнул бровь.
— Думаю, чем дальше я от него, тем лучше. Хорошо, я доложу, когда услышу, что Девятый закончил возводить лагерь.
— Спасибо, префект. Мне будет любопытно узнать, сколько времени это у них заняло.
Пет расплылся в улыбке и, отсалютовав, поскакал прочь.
Магн хмуро посмотрел ему вслед.
— Гляжу, в опасную игру, господин, втянул тебя Нарцисс. Когда Плавтий о ней узнает, боюсь, не только тестикулы Геты почувствуют на себе вес генеральского молота. Ну, ты понял, о чём я.
— Я тешу себя надеждой, что внимания генерала удостоятся тестикулы Корвина.
— А вот мне кажется, что на генеральской наковальне найдётся местечко ещё для одной пары.
Неизбежная задержка длиной в один день, какая обычно случается после битвы, вынудила Плавтия гнать армию вперёд как можно быстрее. Марш-бросок на запад стал испытанием для уставших легионеров. Впрочем, идти было довольно легко. Путь пролегал по пологим холмам и полям, которые Каратак не стал трогать, зная, что следом за ним движется Девятый Испанский легион.
Так что колонна шагала среди полей созревающей пшеницы и ячменя или лежащей под паром пашни, а не по выжженной земле, как то обычно бывает, когда отступающая армия хочет лишить противника фуража.
Утром второго дня они спустились с холма в долину, по которой тёк Тамезис. Теперь река протекала в миле к северу от них, постоянно извиваясь, что заметно прибавило работы гребцам судов, что следовали за колонной. Им приходилось с удвоенным усилием налегать на вёсла, чтобы не отстать.
Вдалеке, милях в пяти, если не больше, на западе, Веспасиан мог различить корабли, которые поддерживали наступление Корвина. Они покачивались, стоя на якоре в том месте, где, по всей видимости, был брод.
Он понимал, его обман Плавтия не может долго оставаться незамеченным. Внезапно его внимание привлекло какое-то пятно на горизонте, к северу от реки. Он тотчас отвёл лошадь в сторону, пропуская вперёд солдат первой когорты, а сам присмотрелся внимательнее.
Несколько мгновений он задумчиво жевал нижнюю губу. Затем развернул коня и направился вдоль колонны назад.
— Возьми командование на себя, трибун, — крикнул он Муциану, шагавшему во главе второй когорты, а сам поскакал дальше. — И выдерживайте шаг. Мне нужно поговорить с генералом.
Галопом пролетев мимо колонны легионеров, он наконец домчался до шестисот вьючных мулов, по одному животному на каждый контуберний, а также повозок с артиллерийскими установками каждой центурии. За ними, впереди Четырнадцатого легиона, скакало армейское начальство.
Веспасиан осадил коня и, поглубже вздохнув для смелости, подъехал к Плавтию.
— Генерал, нам нужно срочно поговорить наедине, без посторонних ушей.
— Что, ты говоришь, он сделал? — взорвался Плавтий.
— Продолжил наступление на Камулодунум, генерал.
— Почему ты так в этом уверен?
Веспасиан указал на запад.
— Взгляни на горизонт. Что ты там видишь?
Плавтий прищурился.
— Боюсь, мои глаза не так хороши, как раньше. Что это, легат?
— Дым, генерал. Много дыма.
— Это вовсе не значит, что там Корвин.
— Корвин не остановился и не собирался это делать.
— Но ведь от брода до Камулодунума с десяток миль. Как он добрался туда так быстро? В твоём вчерашнем донесении говорилось, что он построил на северном берегу рядом с бродом лагерь.
— Это было неправдой, генерал.
Плавтий гневно воззрился на Веспасиана.
— И ты говоришь мне, что давно всё знал и всё равно покрывал его? Это предательство, легат!
— Знаю, генерал. Но скажи я тебе об этом раньше, как мой поступок тоже сочли бы за измену.
— Веспасиан, я отказываюсь понять, как можно считать изменой попытку помешать Корвину нарушить приказ самого императора?
— Потому что никакой это не приказ императора. Он был лишь отдан от его имени. Император не правит. Нам это лишь кажется, в то время как реальная власть в руках...
— Не поучай меня! Я знаю, в чьих руках реальная власть. Но это одно и то же. Нарцисс говорил от лица императора.
— Неправда, генерал! Нарцисс говорит от собственного лица, правда, из императорской тени. Более того, он и есть его тень. Он использует Клавдия для того, чтобы творить свои дела, которые он не может делать открыто. И он ревностно оберегает его, лишь бы сохранить в своих руках власть. Но, поскольку наш император — наивный подкаблучник, он не видит — или отказывается видеть — угрозу, которая исходит от тех, кто находится к нему ближе всего.