Стараясь сохранить спокойствие, Веспасиан следил за приближением этой волны ненависти, считая про себя. Этот приказ – самый главный, и должен быть рассчитан идеально.
– Метнуть пилумы! – вскричал он, когда до столкновения оставалось двадцать шагов.
Корну запел. До того как легионеры повиновались сигналу, фракийцы успели сделать еще пять шагов. Три центурии, как один человек, метнули тяжелые копья по настильной траектории в приближающуюся стену неприкрытой броней плоти. Едва бросив пилум, каждый легионер выхватил из ножен на правом боку гладий, затем, перенеся вес на левую ногу, скорчился за щитом. Задние шеренги подперли щитами спины товарищей и приготовились встретить удар.
В десяти шагах от строя римлян более двух сотен пилумов врезались в завывающую орду. Варвары словно натолкнулись на незримую преграду. Зазубренные наконечники копий проходили сквозь ребра, сердца и легкие, появляясь из спины вместе с фонтаном горячей алой крови. Лица искажались от боли, когда расположенные у основания наконечника свинцовые шары проламывали черепа, обрызгивая серым веществом уже перепачканные в крови тела тех, кто следовал за павшими.
И все же фракийцы шли вперед, перепрыгивая через убитых или умирающих товарищей, не думая о собственной жизни. Выкрикивая оскорбления в адрес закованных в железо противников, они прыгнули на стену щитов. Ромфайи со свистом рассекали воздух, прорубая себе дорогу к шлемам укрывшихся за щитами римлян.
В момент столкновения первая шеренга легионеров выдвинула щиты вперед и вверх. Окованные бронзой края приняли удар секир, ломая рукоятки и оставляя зазубрины на лезвиях, высекающих снопы искр. Металлические бляхи на щитах врезались в грудь воинам, обрушившимся на непоколебимую линию римлян, калеча одних и опрокидывая других.
Строй выдержал.
Затем в зазорах между щитами, на уровне паха нападающих, появились мечи с заостренным жалом, предназначенные колоть и вспарывать, и принялись за свою смертоносную работу. Стоило стальным лезвиям вступить в соприкосновение с незащищенной плотью остановившейся первой линии фракийцев, как яростный рев перерос в вопли боли и страха. Из вспоротых животов под ноги атакующим и обороняющимся падали дымящиеся потроха. Мечи отсекали гениталии, вскрывали артерии, и кровь хлынула потоком.
Давление задних шеренг препятствовало фракийцам использовать ромфайи с максимальным эффектом. Эти секиры подходили для битвы на свободном пространстве, как чаще всего и происходило в межплеменных стычках. Там было где размахнуться, чтобы отхватить противнику руку или голову, или подрубить ноги. Здесь от них было мало толку.
Бой превратился в свалку, где каждый колол и рубил. Иногда неопытный легионер отваживался на глубокий укол и ощущал укус боли. Обнаружив, что втянутая назад рука представляет собой извергающую кровь культю, юнец с криком валился на землю. Товарищ сзади переступал через него, понимая, что разрыв в строю означает смертный приговор для всех.
И строй держался.
Не в силах продвинуться вперед, фракийцы стали обтекать две выдвинутые вперед центурии с незащищенных флангов. Легионеры начали валиться, теряя руки и головы. Со своей выигрышной позиции Веспасиан заметил угрозу.
– Четвертая и шестая центурии, вперед! – заорал он.
Проблеял корну, и две центурии, расположенные на флангах второй линии, ринулись на врага, разгоняясь с каждым шагом. Атакой командовали центурионы. Следом за залпом пилумов воины ударили в спину зашедшим в тыл авангарда фракийцам. Они сбивали их наземь щитами и приканчивали точными уколами мечей.
Варвары подались назад – осознав провал охватывающего маневра, они пусть на время, но упали духом. Когда фракийцы отхлынули, тяжесть их потерь получила наглядное подтверждение – более четырехсот убитых и умирающих устилали политую кровью землю перед легионерами и чуть выше по склону.
Видя отступление противника, получившие крещение боем рекруты издали торжествующий клич. Несколько горячих голов ринулось было вперед, но их быстро остудила суровая отповедь центурионов, слишком хорошо представляющих последствия неорганизованной погони.
К Веспасиану подъехал Корбулон.
– Мы побили их, командир, – не без гордости доложил молодой трибун, понимавший, впрочем, что его собственный гладий лежит в ножнах, храня девственную чистоту.
– Вы задали им отличную трепку, но они вернутся. В этих дикарях больше отваги, чем здравого смысла. Самое время убираться отсюда. Корницен, труби «Отход с боем».
Затем Корбулон повернулся к командиру не участвовавшей в бою пятой центурии.
– Отправь людей собрать раненых и прикончить тех, кому уже не помочь. Мы не оставим никого из своих на потеху этим варварам.
Ободряемые криками центурионов из передних шеренг и опционов из задних, центурии начали шаг за шагом пятиться к реке, повинуясь ритму, задаваемому сигналами корницена.
Кавалерия вышла из боя и галопом вернулась назад – прикрывать отступление пехоты. Всадники отражали вылазки небольших групп фракийцев, которые пытались помешать римлянам спасать раненых, закидывая их дротиками.
Очень медленно когорта преодолела сто шагов до реки. Подтягиваясь за ней, фракийские воины подбирали брошенные щиты и дротики. Они снова начали вводить себя в исступленное состояние.
– Вскоре они наберутся духу на новый натиск, – сказал Корбулон. – Веспасиан, веди три арьергардные центурии и раненых к канатам.
Когда молодой офицер отдал приказ четвертой, пятой и шестой центуриям проследовать к трем уцелевшим веревкам, лучники уже заканчивали переправу. Разбиравшие ранцы легионеры не нуждались в поощрении и прыгали в воду. Остающиеся на берегу три центурии выстроились выпуклым полумесяцем, прикрывая канаты от врага.
Едва последние солдаты на переправе вошли в реку, раздался могучий рев. Веспасиан развернул коня – построившиеся в шестистах шагах выше по холму фракийцы пришли в движение. Рядом с юношей появился Магн.
– Ну, теперь мы получим!
– Что ты тут делаешь? Почему не с обозом?
– А с каких это пор меня записали в багаж?
– С тех пор, как Корбулон приставил тебя к обозу.
– Ты ведь сам говорил, что военная дисциплина на меня не распространяется, поэтому я переправлюсь на другой берег только вместе с тобой.
Подъехал Корбулон.
– Мы не успеем перевести всех, прежде чем начнется атака. Трибун, веди третью центурию по всем трем канатам. Я вышлю вперед конницу с заданием оттянуть нападение. А ты, – он повернулся к Магну, – передай обозным, пусть выбираются из реки, а сам найди себе щит и шлем. Как понимаю, если я прикажу тебе переправляться вместе с повозками, ты ослушаешься.
– Есть, командир! – Магн исчез.
Веспасиан спешился. Первая и вторая центурии хмуро наблюдали за попытками кавалерии замедлить продвижение фракийцев. В итоге, понеся тяжелые потери от осыпающей ее дротиками плотно сбитой орды, конница повернула и вернулась к реке.
– Цепий, переправляй своих! – проорал Корбулон. – Здесь тебе делать больше нечего.
Благодарные галлы и фессалийцы направили усталых коней в воду и начали перебираться на другой берег. Задача осложнилась, потому как баррикады из сдерживающих течение повозок уже не было. Легионеры третьей центурии тоже выбивались из сил, и переправа шла со скоростью улитки. Товарищи на дальнем берегу подбадривали их, но бурный поток брал свое. Прежде чем присоединиться к Корбулону и арьергарду, Веспасиан бросил взгляд на реку и увидел, что двоих солдат сорвало с канатов, и тяжелые доспехи увлекли их на дно. Он понимал, что всем оставшимся переправиться удастся только чудом.
Фракийцы находились менее чем в трехстах шагах, и ускорились, набирая разбег для последнего натиска.
– Ну, трибун, стоит позаботиться о том, чтобы первый бой не стал для наших парней последним, – сказал Корбулон, обращаясь к Веспасиану. – Надо принять удар и сдержать его. Как только варвары встанут, задняя шеренга отходит к канатам.
– А как же остальные, командир?
– Им придется сражаться, как львам. Мы должны отбросить врага, после этого бежать к переправе. Едва последние вступят в воду, обрезаем веревки и молимся, чтобы течение прибило нас к тому берегу.
К двум офицерам, отдуваясь, подбежал Магн в шлеме и со щитом. Он вел под уздцы мула с повозкой.
– Сдается, нам надо задать им по-настоящему хорошую трепку, чтобы унести ноги. Надеюсь, это поможет.
– Зачем ты приволок повозку? Я ведь велел отправить обоз на тот берег! – воскликнул Корбулон, разъяренный тем, что его приказ не был выполнен в полной мере.
– Тут пилумы, командир. – Магн отдернул кожаный полог.
Искра надежды зажглась в глазах Корбулона.
– Так чего ждешь, парень? Раздавай!
Вскоре легионеры задней шеренги получили приказ брать по четыре пилума и передавать их вперед. Тяжесть пилума в руках взбодрила людей, которые начали стучать древками о щиты. Их товарищи с другого берега реки ответили тем же. Шум заставил фракийцев приостановиться. Они достигли кучи изувеченных тел, отмечавших место предыдущей схватки, и были достаточно близко, чтобы разглядеть новые пилумы в руках врагов. Варвары уже успели убедиться в сокрушительной силе этого оружия, и даже имея превосходство десять к одному, вынуждены были снова собираться с силами. Последовала очередная серия криков и оскорблений в адрес неприятеля, с помощью которых дикари пробуждали в себе боевой дух.
– Не стоит ли нам отойти сейчас, командир, пока они остановились? Мы наверняка успеем достичь реки.
– Нельзя. Нас перебьют в воде дротиками. Надо принять залп, пока мы за щитами. Идем, трибун, нас ждет первая шеренга. Как понимаю, твой своенравный вольноотпущенник тоже с нами?
– Это весьма любезное предложение, командир, – вежливо отозвался Магн. – Там от меня будет куда больше пользы, чем в задних рядах.
Корбулон хмыкнул и двинулся, раздвигая строй, вперед.
Веспасиан стоял между Магном и Корбулоном в середине римской линии и смотрел, как фракийцы распаляют в себе жажду крови. Они разыскали раненого фессалийца, упавшего слишком далеко, чтобы спасатели могли его подобрать. Беспомощному пленнику обвязали веревками кисти, и двое человек растянули его за руки, как на кресте. Вокруг вертелась стая завывающих воинов, размахивающих ромфайями.