Он кинулся вперед. Остальные последовали за ним. Маленький отряд обрушился на фракийцев, коля и рубя, но ответом им стали не лезвия, а рукоятки секир. Падая и проваливаясь во тьму, Веспасиан понял, что на этот раз фракийцы пришли не убивать. Черед смерти наступит позже.
Глава 22
Веспасиан очнулся. Было темно. На глазу ощущалось что-то липкое, но попробовав это убрать, юноша осознал, что руки крепко связаны за спиной. Потом он вспомнил удар по голове и все понял. «Это кровь, – подумалось ему. – Кровь из раны».
Во рту пересохло, голова гудела. Собственно говоря, болело все тело. По мере того как сознание прояснялось, боль усиливалась. Молодой человек застонал.
– Добро пожаловать, господин. Хотя сомневаюсь, что ты слишком рад здесь очутиться. Я так точно нет.
Веспасиан повернул голову. Рядом лежал Магн.
– Где мы? – Вопрос был глупый, он и сам прекрасно знал ответ.
– В гостях у фракийцев. И с учетом нашего с ними обращения, гости мы, боюсь, не слишком желанные.
Глаза Веспасиана снова обретали способность видеть. Расплывчатые оранжевые тени приобрели фокус – лагерные костры. В их отблесках виднелись фигуры спящих на земле людей. Постепенно глаза привыкли к свету. Рядом с собой он разглядел деревянные колья, посмотрел наверх – то же самое. Ясно, они в деревянной клетке. Скосив взгляд, юноша заметил мундиры Корбулона и Фауста. Оба были без сознания.
– Где остальные? – спросил молодой человек, подумав о легионерах.
– Не знаю. Я очнулся незадолго до тебя и не успел должным образом ознакомиться с нашими апартаментами.
Веспасиан улыбнулся – Магн не утратил присущей ему иронии.
– Отдохни, господин. Нам пока особо нечем заняться. Путы завязаны на совесть – я попытался высвободиться, но только порезал ремнями запястья. Придется подождать, пока хозяева их сами не развяжут, вот тогда наступит наш черед раскидывать мозгами.
Веспасиан согласился с Магном – если их освободят от пут, надо быть сильным и готовым. Он смежил глаза и провалился в беспокойный сон.
На рассвете лагерь ожил. Проснувшись, Веспасиан обнаружил в клетке фракийца, который поил пленников овечьим молоком. Дождавшись своей очереди, юноша с жадностью стал глотать теплую жидкость, преодолев отвращение, питаемое римлянами к молоку в его естественном виде. Чувствуя, как желудок наполняется, он поймал себя на мысли, что не ел со времени вчерашнего полуденного привала.
– Раз нас кормят, то не собираются убивать немедленно, – заметил Корбулон. Волосы командира были покрыты запекшейся кровью, глаз заплыл и посинел.
– Мы вас убить когда будешь готовы, – буркнул фракиец на ломаной латыни, закрывая клетку.
– Какие гостеприимные хозяева, – проворчал Магн.
Фракиец покосился на него, потом ушел. Сторожить пленников остались трое вооруженных копьями воинов.
– Трибун, прикажи своему человеку не раздражать их, – прошипел Корбулон. – Если мы хотим сохранить силы для побега, побои нам ни к чему.
Веспасиан посмотрел на Магна, который с едва заметной улыбкой кивнул в ответ.
– Парни, должно быть, измотаны, – сказал Фауст, глядя поверх плеча Веспасиана.
Юноша повернулся. В полумиле от них, на северном берегу реки, формировали строй первая и вторая когорты, кавалерия занимала позиции на флангах. Обоз расположился немного позади.
– Молодец, Галл, не потерял головы, – произнес Корбулон. – Теперь фракийцы не осмелятся переправляться. Им придется уходить, если, конечно, они не собираются сидеть тут, питаясь ягодами и кореньями.
– А с учетом того, что наши лучники не подпустят их к реке, вода у них тоже скоро кончится, – заметил Фауст.
На идущем под уклон к потоку склоне сновали фракийцы, подбирая своих убитых. Трупы складывали в большую кучу, обложенную поленьями. Тела римлян оставались гнить на солнце.
– Ублюдки! – Фауст сплюнул. – Бросают наших. У ребят нет даже монетки, чтобы заплатить перевозчику.
– Полагаю, центурион, нас ждет то же самое, – сказал командующий.
– Кроме того, нам готовят встречу с другими богами, – вмешался Магн. – Мне не очень хочется угодить во фракийский Гадес. А вам?
– Особенно, если языка не знаешь, – хмыкнул Веспасиан.
Все повернулись и посмотрели на юношу. Тот сидел совершенно невозмутимый, но в глазах сверкали искорки. Даже Корбулон, при всей своей аристократической надменности, не выдержал и расхохотался.
К исходу утра, расчистив верхнюю часть склона, фракийцы отважились сунуться ближе к реке. Туда, где линия изувеченных тел отмечала место последней схватки у канатов. Группа сборщиков двинулась вперед, махая веткой в знак перемирия. Фракийцы успели подойти к берегу на тридцать шагов, когда на них обрушился залп из луков с той стороны. Дюжина дикарей повалилась, утыканная стрелами, крики несчастных были слышны даже на холме. Остальные поспешили убраться подобру-поздорову, хотя у двоих между лопаток торчали оперенные древки.
– Это их взбесит, – предположил Магн.
– И поделом. – Корбулон выглядел довольным. – С чего они взяли, что могут подбирать своих, прикрываясь перемирием, но не давать делать это нашим? Так не выйдет.
– Долбаные дикари! – выразил свою точку зрения Фауст.
В противоположной части лагеря, шагах в пятидесяти справа от них, послышались громкие голоса. Шел ожесточенный спор. Высокий седовласый фракиец с длинной, раздвоенной бородой, спускающейся ему до самого живота, пререкался с низеньким, остролицым, как куница, бритоголовым мужчиной. Молодой парень, лет двадцати с небольшим, восседал между ними на складном стульчике. С видом спокойного величия он слушал все сильнее распаляющихся антагонистов, но ни разу не поднял взгляда на них, неотрывно смотря на груду мертвых тел у реки. Остромордый заорал на старика, сунул руку в мешок, висевший на плече, извлек оттуда человеческую голову и сунул оппоненту под нос. Это тем или иным образом позволило молодому человеку принять решение. Он встал и отдал ряд приказаний поджидающим поблизости воинам. Те бегом бросились их исполнять.
– Что они, чтоб им провалиться, затевают? – спросил Магн.
– Думаю, мы только что наблюдали конфликт интересов между советником вождя и его жрецом, – пояснил Корбулон. И криво усмехнулся. – Совсем как спор между Сеяном и верховной жрицей Весты. Только на этот раз победа, похоже, осталась за представителем религии.
– Это не его жрец, – поправил Фауст. – У них жрецы переходят из страны в страну и от племени к племени. Они не принадлежат никому, кроме своих богов.
В дальнем краю лагеря снова послышались крики, и пару минут спустя воины вернулись, ведя пятерых молодых мужчин, на шее у которых болтались веревки, а руки были связаны. Красно-коричневые туники сразу выдали их принадлежность.
– Это ведь наши парни! – воскликнул Веспасиан. – Что они собираются с ними делать?
– Нечто, что, как мне кажется, фракийцам не поможет, – ответил Корбулон.
Перепуганных легионеров согнали в кучу у края лагеря, где выстроилась линия из пятидесяти фракийцев со щитами. За веревки, накинутые на шею, римлян поместили перед щитоносцами. В таком порядке процессия двинулась вниз по склону, группа подборщиков трупов держалась на небольшом расстоянии позади.
– Ну же, Галл, сделай, что должен, и смети этих ублюдков! – почти неслышно прошептал Корбулон.
Отряд достиг груды убитых, перебрался через нее и встал. Пленники упали на колени, их мольбы и крики огласили склон. Похоронная партия принялась собирать тела. Римские когорты замолотили пилумами о щиты. Было видно, как перед фронтом появился Галл на коне, со вскинутой вверх рукой. Трибун остановился в середине линии, повернулся к фракийцам и опустил руку. Пятьдесят стрел перелетели реку, и пленники смолкли. Римляне притихли.
– Молодец, Галл, – промолвил Корбулон.
– Но он только что прикончил наших парней, командир! – взъярился Веспасиан.
– Разумеется. И если им хватило ума, они умоляли его именно об этом. Не исключено, что через час или два любой из нас будет завидовать их судьбе.
Следующий залп ударил в стену щитов, третий – в похоронную партию, оттаскивающую трупы, поразив немало фракийцев. Остальные побросали работу и бросились бежать.
Лишившись живого прикрытия, воины стали отступать. Но, не имея дисциплины солдат регулярной армии, не выдерживали строя. В нем образовывались промежутки, которыми лучники умело пользовались. На холм вернулось чуть более половины щитоносцев.
Справа от Веспасиана остромордый выкрикивал в адрес римлян проклятия и тряс бритой головой, тогда как вождь бесстрастно восседал, положив сжатые кулаки на колени. Мужчина с раздвоенной бородой сказал что-то вождю, тот кивнул и отпустил его. Жрец взвыл, глядя, как советник направляется вниз по холму к остаткам похоронной партии.
На этот раз фракийцы подобрали римские трупы на верхнем склоне холма и подготовили для них отдельный погребальный костер. С противоположного берега послышались одобрительные крики.
Корбулон просветлел.
– Похоже, вождь имеет неглупого советника. Прислушайся он сразу к нему, а не к этому уродливому жрецу, в его распоряжении осталось бы больше подданных.
– Мне не хотелось бы сводить близкое знакомство с тем лысым, – заметил Магн. – Но у меня такое чувство, что если мы не сумеем найти способа убраться отсюда, этой встречи нам не миновать.
Веспасиан бросил на друга свирепый взгляд.
– Полагаю, лучше тебе держать свои мысли при себе!
– Но он прав, командир, – сказал Фауст, делая очередную попытку ослабить путы.
У подножия холма оставались нетронутыми только те убитые, что полегли у самой реки. Похоронная партия снова отправилась в путь под ветвью мира. Сначала подобрали римлян, включая недавно застреленных пленников, потом стали уносить фракийцев. Ни одна стрела не помешала работе. Одно из тел было извлечено с особым почтением и удостоилось отдельного погребального костра.
Со временем поле было полностью очищено от трупов и отрубленных частей тел. Только темные пятна на траве, да кое-где кучка внутренностей, отмечали места, где люди встретили смерть.