– Может, не пойдем? – я дала слабину. Так не хотелось рисковать недавно обретенным счастьем, да и чего врать – я попросту боялась.
На этот раз мое лицо ладонями обхватил он. Серьезно глядя в глаза, что-то говорил. Наверное, что все будет хорошо, мы окажется на Уровнях оба. А если нет, мы в любом случае найдем способ отыскать друг друга. После ненадолго умолк. И вдруг спросил:
– Катлан?
Мол, хочешь, не будем пробовать? Будем жить здесь – я согласен.
Он умел принимать сложные решения.
И я вдруг устыдилась – с каких пор заделалась размазней? Я – Веста, которая не побоялась прожить в чужом мире год, не побоялась рисковать ради спасения родных. Неужели побоюсь рискнуть теперь, на этот раз ради собственного счастья?
Втянула воздух, медленно выдохнула его, собираясь силами. Я тоже умею быть сильной и принимать сложные решения.
Кивнула:
– Давай пробовать. Пойдем. Я – первая.
Мы приблизились к двери, которая, чуя Кея, начала едва слышно гудеть. Сколько бы еще она простояла здесь, на безлюдной вершине, под палящим солнцем? Верилось – недолго. Наверняка Портал имел «срок действия», и нам повезло, что мы вернулись раньше, чем он «истек».
– Я – первая? – вопросительный взгляд на Кея. – Может, вместе?
И два человечка рядом – бок о бок.
Очень хотелось держать его за руку. Вот только велик риск, что, если шагнем вместе, меня попросту отсечет, а коридор схлопнется.
Нет – Кей качал головой. Он был непоколебим. Мой прекрасный мужчина в пыльной рубахе и джинсах, чуть обросший, со щетиной и непреклонностью во взгляде.
И что-то прошептал мне. Может, «я тебя люблю», может, «встретимся на той стороне», может, «все будет хорошо». Все будет хорошо – это точно.
Вот только, когда я подошла к двери, я успела помолиться Крае. Никогда не молилась черной Богине, но тут попросила: «Не сетуй, если в этой жизни я делала что-то неправильное или недоброе. Я по глупости, но не со зла. И пусть именно сейчас не случится плохого, пожалуйста, не нужно больше страданий…»
Не знаю, услышала ли меня та, в которую я даже не верила, но ощущения внутри успокоились, словно кто-то смилостивился и дал зеленый свет.
Прежде чем отдать себя воле коридора, я предварительно набрала полную грудь воздуха, как будто собиралась прыгать с обрыва в океан, а после сделала самый правильный или самый критичный шаг в своей жизни. В очередной раз определила судьбу.
Мир Уровней. Пайнтон.
Кей.
(Wayne Gratz – Quiet Dancer)
– Как же я по всему этому скучала!
Ночь, темно, а счастливая Веста, сидя на земле все в том же тупичке, куда Кей не так давно завернул и обнаружил Портал, радостно ощупывала руками шершавый бетон.
– По асфальту, стеклу, высоким домам…
Любая другая морщилась бы от запаха отходов, исходившему от бочков с помоями, но не она.
– Кей, как же я счастлива… Пайнтон… У нас получилось,… не верится, да?
Они снова говорили на одном языке – помогал встроенный в мир Уровней переводчик.
Не верится. Он и сам не рассчитывал, что все пройдет так гладко. Шаг, второй – и они оба здесь.
– Но больше всего я скучала по тебе…
Его обняли нежно, жадно, как ценного и родного, а Кей мысленно страдал от того, что скоро, нет, прямо сейчас должен ей сообщить.
– Веста…
– Я счастлива, веришь? Как никогда раньше. Мы встретились, мы здесь…
Он должен разбавить ее бочку меда ложкой дегтя.
– То же небо, – Веста смотрела на небо, – другое, не такое, как над Катланом. Другие звезды…
От нее исходили осязаемые волны счастья, и Кей скрипел зубами от того, что вынужден нарушить идиллию.
– Веста, нам некуда идти…
– Что?
– У меня ни дома, ни машины, ни денег. Ничего.
Вот и сказал. Признался, как в прорубь нырнул. Противно, стыдно за самого себя, но лучше честно.
А она – он не верил своим глазам – смеялась. Ни тени раздражения, ни разочарования, ни даже удивления.
– Ты все отдал Информаторам, чтобы открыть дверь?
Поразительно догадливая женщина.
Кей сам не ожидал, как напрягся в ожидании ее реакции. А теперь выдохнул, чуть расслабился.
– Почти. Давай отыщем какую-нибудь лавку, я расскажу.
Она все-таки нашлась – лавка. На берегу не то узкой неприглядной речушки, не то широкого ручья, что протекал вдоль проспекта Абеля Кутини. Ночь после дождя свежая, прохладная. У него нет даже куртки, чтобы набросить на плечи спутницы. Зато есть горячая рука, которой он обнимал. И до сих пор поражался тому, что никогда не наблюдал подобной реакции у Элены – восторга, искренности, даже ликования от одного лишь факта, что они вместе. Он грелся о Весту, как о сияющее в ночи солнце. Вокруг та же невзрачная окраина Пайнтона, шестиэтажные дома, пустынные улицы – но, Создатель, насколько другими они воспринимались теперь, когда рядом была она.
– …Поначалу они сказали, что дверь не откроют. Никак и ни за какие деньги. Я тогда… расстроился.
Кей радовался, что не нужно подбирать какие-то специальные слова, а можно просто быть честным. Да, расстроился – она поймет.
– И только во второй раз задал верный вопрос: а есть ли вообще шанс? Как-нибудь, как угодно? И тогда услышал про то, что это случится, если я буду готов все отдать.
– Все-все?
Она заглянула ему в лицо с уползшими вверх бровями.
– Именно.
И дальше говорил. Как переписал на друга дом, как перевел деньги со счетов в госпиталь, как после раздавал на улице вещи. Бродил без цели и направления, ел со стендов, ночевал в парке. О том, как злился, сомневался, проклинал себя за глупость. Но не останавливался.
– Я верил, что Информаторы не врут. Просто не понимал, что еще нужно сделать.
Его ладонь гладили женские пальцы. Теплые, настоящие. Она вернулась – живая, любящая, скучавшая по нему. Счастье. Узнала, когда встретились в ее мире, бросилась на шею. Мечты сбывались одна за другой.
Веста не перебивала, но переживала его историю вместе с ним. Удивлялась его смелости, восхищалась упорством – он непостижимым образом чувствовал ее эмоции. А когда рассказал про помощь другим и про то, что понял в самом конце – «отдавать можно и без денег, ничего не имея…», – вовсе обняла за шею двумя руками, стиснула, как любимую игрушку, с которой отныне не собиралась расставаться.
– Ты молодец…
– Я… все отдал.
– И получил главное. Ты это сделал.
– Теперь я нищий.
– Ты для меня самый богатый…
Он понимал, что глупый вопрос, что он уже знает ответ, но совесть требовала произнести слова вслух:
– Скажи, я нужен тебе такой? Безо всего?
Смех Весты – тихий, искренний и теплый – залечивал старые шрамы от ран, нанесенных другой.
– Конечно, нужен. Больше всего на свете. Кей, а чем я сейчас от тебя отличаюсь? У меня тоже ничего нет. Ни дома, ни денег – только монеты другого мира в рюкзаке, бесполезные здесь. Я тебе нужна такая?
– Очень.
Больше всего на свете. Глупый вопрос. Сидя в ночи незнакомого квартала на сырой после дождя лавке, он был счастлив, как пацан. Как когда-то давно, до того, как ушел на войну. Тогда он верил в любовь. Теперь тоже.
Как мало, оказывается, нужно человеку для безграничной радости – всего лишь чьи-то руки, зарывшиеся в твои волосы, уткнувшийся в щеку нос, и безмолвное «я тебя никому не отдам. Любого».
Благослови Создатель момент, когда у них все получилось. Они снова вместе.
– Скажи, – спросила Веста тихо после паузы, – как тебе удалось пережить ту ночь?
«Ту», – он понял. Ту, когда под грозовые раскаты пришлось стрелять в нее спящую.
– Тяжело, – ответил глухо и вздохнул. До сих пор помнилась тишина в собственном доме и пустота на сердце. – Давай в следующий раз обойдемся без этого, ладно?
– Ладно, – она заглядывала ему в лицо. А он, оказывается, и забыл, насколько она красивая – темные бездонные глаза, бледная кожа, черные волосы, дерзкие брови – тонкие, очень женственные. Аккуратный носик, изогнутые, как лук, губы – она так часто их прикусывала в прошлом. – Ты не переживай, мы справимся. Найдем приют для бездомных, поедим. После найдем выброшенную газету с объявлениями, отыщем работу…
Она никогда не сдавалась – он улыбался – и уже все продумала. Боец – это качество души, которое не теряется.
– …главное, что мы здесь, что дверь пустила меня тоже. И к нам не прицепилась Комиссия. Остальное не важно…
Ответить он не успел. Удивился, когда посреди ночи и прямо позади их лавки остановился автомобиль. Синхронно хлопнули дверцы. Напрягся, приготовился дать отпор, если кто без добрых намерений, развернулся…
И заиндевел.
Потому что на обочине стояла серебристая машина с белой полосой на борту. И двое вышедших людей по описанию выглядели, как те, кого в народе называли «комиссионерами».
– Типун тебе… – произнес тихо. Верно говорят, не стоит поминать того, кого не хочешь видеть.
В его ладонь вцепились горячие пальцы.
Веста тоже догадалась, кто пожаловал по их души.
Веста.
(Wanderer – Ilya Beshevli)
Говорить нам запретили. В прямом смысле. Долго везли куда-то на машине, подвезли к высотному зданию, проводили внутрь. Завели в один из кабинетов, где уже ждали двое других мужчин, сидящих за длинным столом.
Моя душа ушла в пятки.
Комиссия. В первый раз я попала на Уровни без приглашения, во второй тоже. Приплыли.
«Края, только не сейчас…»
И это поганое чувство, когда ты уже стоял на пороге рая, вдыхал ароматы блаженства и наслаждения, но тут схватили из-за спины. Оттащили от вожделенной двери, нацепили наручники, залепили губы скотчем… А до счастья всего секунда, последний шаг…
Мы с Кеем сидели на разных стульях, но близко. Смотрели на тех, кто не смотрел на нас – Комиссионеры пока предпочитали нам экраны, вмонтированные в поверхность стола на манер горизонтальных плоских мониторов. Мониторы, правда, были необычные – парящие над поверхностью, голографические – о таких мне когда-то давно рассказывал Фредерик. Не помню, зачем и для чего, кажется, мы оба были пьяны. Я – для того, чтобы забыться и ничего не чувствовать, а мой бывший муж в очередной раз что-то праздновал. Не суть.