– Говард, при всем моем к вам уважении, я лучше представляю себе, где мое место.
– Инга, это не твоя война, – попытался вразумить меня Адриан. – А зацепить в ней может любого.
– Несколько дней назад я бы с тобой согласилась. Я, конечно, могла поучаствовать в парочке легких авантюр и раздобыть для Уилла кое-какую информацию, но это действительно была не моя война. Вот только сейчас все немного изменилось. Я еще помню это и это, – я указала на щеку, а затем продемонстрировала израненные руки. – Так что теперь эта война – моя.
– Вот это по-нашему! – подытожил Уилл, таким образом ставя в разговоре точку в мою пользу.
Бес тоже одобрительно хмыкнул. Адриан явно остался недоволен, но промолчал.
Настало время устраиваться на ночлег. Костер затушили, и все мы стали потихоньку расходиться.
– Зря ты решила остаться, – неодобрительно сказал Адриан. – Не забывай, что тебя по-прежнему ищут. Теперь твой амулет – единственное, что отделяет де Оксенфорда от цели.
Это я успела понять еще утром. На руке у Адриана цепочки больше не было. Свой же амулет я снова пристроила на шею, на этот раз на простом шнурке, первом, какой попался под руку.
– Ты совершенно прав: меня ищут, – согласно кивнула я. – И будут искать где угодно, как бы далеко я ни уехала. Так что бегство не поможет. Может оказаться так, что это место как раз и есть самое безопасное.
– Не лезь хотя бы в самое пекло, – настойчиво сказал он, прозорливо догадываясь, что тихо сидеть в уголке и штопать мужчинам одежду я тоже не собираюсь.
Я взяла Адриана за руку и почувствовала, как что-то царапнуло палец.
– Что это?
Адриан перевел взгляд на свою руку и поморщился.
– Я совсем успел о нем забыть.
Обручальное кольцо злобно блеснуло в свете догорающего пламени. Адриан стащил его с пальца и размахнулся, собираясь забросить подальше в кусты.
– Стой! – быстро сказала я. – Отдай его мне.
– Зачем? – удивленно спросил он, но руку остановил и, не дожидаясь ответа, опустил кольцо в мою сложенную лодочкой ладонь.
– На всякий случай. Будет что загнать на ярмарке в тяжелые времена.
На самом деле я понятия не имела, зачем мне понадобилось это кольцо. Но решила, что пригодится.
Глава 18
Я стояла, прислонившись к столбу, и отчаянно пыталась освободить связанные за спиной руки. Узлы были чрезвычайно крепкими, и избавиться от веревки никак не удавалось. А между тем камыши угрожающе раскачивались. Еще один рывок – и кисти удалось освободить. Но в этот момент неожиданно выяснилось, что ноги тоже связаны. Я опустилась на корточки и принялась торопливо бороться с очередной веревкой. Ничего не получалось. А из камышей уже показалась голова огромного монстра.
Высвободиться из пут так и не удалось, и тем не менее я каким-то образом побежала. Монстр мчался следом, разделявшее нас расстояние грозило в любую секунду сойти на нет. На то, чтобы оглянуться, не было времени, но я отчего-то хорошо представляла себе, как выглядит чудовище, и оно не имело почти ничего общего с недавно увиденным мной вараном. Пожалуй, единственное, что их роднило, – это внушительный размер. Гнавшееся за мной существо имело лапы льва и его же гриву, но мордой более походило на гиену; налитые кровью глаза светились в темноте, а изо рта тянулась отвратительная струйка слюны. Я услышала прямо за спиной ликующий рык, развернулась к преследователю лицом, и зверь прыгнул.
Я резко села и проснулась. Не знаю, что произошло прежде. То ли смена положения прогнала сон, то ли, проснувшись, я поспешила подняться, чтобы закрепить бодрствование. Все кругом спали, и не было слышно ничего, за исключением обычного звучания ночи: стрекот кузнечиков, шелест листьев, да редкое уханье совы. Тот же ветер, который играл с листвой, разогнал и облака; теперь поляну освещала луна, уже три ночи как шедшая на убыль, и ярко мерцавшие звезды.
Я провела рукой по вспотевшему лбу. Понимание того, что все столь явно пережитое – всего лишь сон, медленно, по капле проникало в сознание. Сердце по-прежнему бешено колотилось, словно пыталось пробить дыру в груди, дыхание оставалось частым и неровным. Я поднялась на дрожащие ноги и, сойдя с расстеленного на траве одеяла, тихонько сделала несколько шагов.
Вчера я сама настояла на том, чтобы лечь спать снаружи, не сгоняя никого из обитателей хижин с привычного места. Дело было не в остром приступе скромности, мне действительно хотелось, засыпая, видеть небо над головой. Как теперь выяснялось, решение было принято верно: очнись я сейчас в четырех стенах крохотной клетушки, наверняка перебудила бы всех соседей, да и сама чувствовала бы себя еще хуже. Свежий ночной воздух и лесной простор медленно, но верно успокаивали.
Я решила немного походить, чтобы привести в норму как разбушевавшееся тело, так и мысли, а заодно поискать воду. Не могло такого быть, чтобы, выбирая место для лагеря, разбойники не позаботились о близком источнике. С какой именно стороны он мог находиться, я не знала, поэтому пошла наугад: в худшем случае ничего не найду и поверну обратно.
Давненько мне не снились кошмары, думала я, перебираясь через поваленный ствол. Сам по себе неприятный сон – это, конечно, ерунда, но в прошлый раз подобное длилось около двух лет. После того случая я просыпалась от кошмаров каждую вторую ночь, и снилось всякий раз одно и то же. Мужское тело, навалившееся на меня всей своей тяжестью, небритый подбородок, резкий запах пота. Дрожащая от нетерпения рука, разрывающая мое платье. Потом успокоительно холодная сталь клинка, нащупанная моей рукой. И неожиданно темная кровь, не красная, а почти что черная, брызнувшая на меня из обмякающего тела. В тот день я долго оттирала о траву кинжал, совершенно забыв о пропитавшейся темной жидкостью одежде.
Я вздрогнула и тряхнула головой, отгоняя воспоминания, которые, несмотря на прошедшие годы, неожиданно оказались настолько свежи. Механически нащупала кинжал, с которым никогда не расставалась с того самого случая. Почти никогда. Время заключения пришлось провести без него. Я резко передернула плечами.
От череды неприятных воспоминаний меня отвлек порыв ветра, принесший откуда-то справа шум журчащей воды. Я пошла на звук и очень скоро вышла к ручью. Бегущую по камням воду было почти не разглядеть, она скорее смутно улавливалась там, где глаз наталкивался на особенно кромешную, засасывавшую все вокруг темноту.
От ствола растущей на берегу ивы отделился мужской силуэт.
– Что, бессонница?
По всей видимости, Уилл заметил меня значительно раньше, чем я его.
– Если бы бессонница, – буркнула я, усаживаясь на траву у кромки воды.
– А что же тогда? – с привычной насмешкой в голосе поинтересовался он, располагаясь рядом. – Решила провести ночь, постясь и замаливая грехи?
– Ну да, вот это в точку, – кивнула я, поплотнее запахиваясь в большой платок. От ручья веяло прохладой. – Ночь – это наиболее долгий период, в течение которого я готова поститься.
– И как, грехов хоть много накопилось? – осведомился Уилл.
– Я не считала, но уж точно поменьше, чем у некоторых разбойников, – шутя огрызнулась я.
– Кто бы говорил, – фыркнул он. – Скольких военных ты зарезала? Дюжину?
– Всего лишь четверых! – Я даже обиделась.
– Ну это просто потому, что остальные успели разбежаться, – отмахнулся Уилл.
– Слушай, я плохо понимаю юмор в такое время суток, – устало отозвалась я. – И если надумаю вытащить кинжал, то ты разбежаться точно не успеешь.
– Ладно, сдаюсь. – Он примирительно выставил руки перед собой. – Так что же ты все-таки не спишь?
Пожав плечами, я нехотя призналась:
– Кошмары.
– Ты же разбираешься в травах. Завари себе корень валерианы или что там пьют в таких случаях.
– Дохлый номер, мне это все не помогает, – махнула рукой я. – Мне помогает только алкоголь.
– Ну так в чем проблема? Не думаю, что ребята вчера выпили все запасы. Пойди и плесни себе чего-нибудь.
– Не хочу, – мотнула головой я, не желая вдаваться в подробности.
Мы помолчали. Не поднимаясь с земли, я передвинулась к росшему неподалеку вязу и прислонилась к стволу. Кузнечики, которых ненадолго спугнуло мое движение, вскоре возобновили свое хоровое пение.
– Скажи, Уилл, – прервала я затянувшееся молчание, – тебе когда-нибудь доводилось чувствовать, что ты не в силах справиться с обстоятельствами? Не можешь решить свалившуюся на тебя проблему?
– Тысячу раз, – не задумываясь, сказал он.
Такой ответ меня удивил. Я взглянула на собеседника с интересом.
– И что же ты в таких случаях делаешь?
– Нахожу тихое место и там обдумываю создавшееся положение.
– И что? – не поняла я.
– По зрелом размышлении всегда выясняется, что справиться с проблемой можно.
– Так-таки всегда?
– Всегда, – кивнул Уилл.
Он был уверен в своем ответе. Чего нельзя было сказать обо мне. Недавно, может быть, впервые в жизни мне довелось столкнуться с ситуацией, из которой не было выхода. Если бы помощь не пришла со стороны, сама бы я точно не справилась. И это не давало мне покоя. Я снова и снова прокручивала в мыслях события этих дней, силясь понять, где именно можно было повести себя по-другому, с тем чтобы отвоевать себе право определять собственную судьбу. Решение не находилось. Похоже, что от меня действительно ничего не зависело. Осознание этого факта было невыносимым. В некотором смысле они победили – Лаура, ее папаша, местные власти, в данном случае не имело принципиального значения, кто именно. Да, в этот раз помощь пришла вовремя, но что, если однажды этого не случится? Нельзя всегда рассчитывать на содействие окружающих: рано или поздно поблизости никого не окажется.
Я откинула голову назад и прикрыла глаза. Мысли, сперва ясные и болезненные, стали потихоньку переплетаться между собой и тускнеть.
Когда я проснулась, уже рассвело. От ручья по-прежнему тянуло прохладой, но вода больше не тонула в темноте. Одинокий дубовый лист медленно плыл по течению, оставляя позади зыбкие отражения склонившихся к воде деревьев. Повернув голову, я увидела неподвижную фигуру Уилла. Похоже, он так и простоял весь остаток ночи, прислонившись к стволу вяза и устремив к небу невидящий взгляд. Разбойник стоял, повернувшись ко мне боком, и, казалось бы, не должен был заметить моего пробуждения. Однако прошло лишь несколько мгновений, прежде чем он сказал: «Пора возвращаться», и, дойдя до едва заметной тропинки, остановился, поджидая меня.