— Мамочка, — вдруг спросила она, — а ты много находила васильков, когда была маленькой?
— Да, очень много. Мы с подругами всегда плели из них венки. В старые времена ржаные поля так и синели от васильков. А рожь была реденькая, совсем не такая, как эта. Васильки её заглушали — отнимали от неё и воду, и пищу, и свет. Случалось, что из-за васильков пропадала половина урожая.
— Как это — половина урожая? — не поняла Шура.
— А так. Как будто в каждой крестьянской семье поселился обжора василёк. Сядут за стол, и он тоже. Положат на стол краюху хлеба, а он половину отрежет и съест. И так за каждой едой и каждый день.
— Надо было выгонять его из-за стола, — сказала Шура.
— Надо бы, да не мог с ним народ справиться. А сейчас василька победили. Сейчас зёрна ржи, прежде чем сеять, очищают и семена василька выбрасывают. Вот поля и чисты. Вот и нет васильков.
— А я этот василёк положу в книжку на память, — сказала Шура, — в старинную книжку положу.
Чуть я не погиб. Весной это ещё было. Если бы не смелость моя, то… Да вот, почитайте.
Люблю я птиц за песни. Дремлешь под кустом, а они тебе песни поют. Да и я перед ними в долгу не остаюсь. Многие здешние птицы гнёзда свои моей шёрсткой выстилают. Кусты тут колючие; пока сквозь них продерёшься, — шерсти линючей на колючках немало оставишь. Птицы шерсть для гнёзд собирают. Мне не жалко — пусть!
Да вдруг — беда!! Слетелись как-то птицы: горихвостки, жуланы, славки. Подняли писк. У всех у них ночью гнёзда пропали! Вечером было гнездо, а утром нет!
Всяко у нас в горах бывает. Бывает, сороки яйца из гнёзд воруют. Бывает, сойки птенцов заклюют. Но вот чтоб гнёзда воровали — такого в жизни не слыхал! А слух у нас, у зайцев, сами знаете, — чуткий.
Повесили птицы носы и петь перестали. Надо выручать. Топнул я лапкой и говорю:
— Вот как поднимется над горами наше заячье солнце, — разыщу злодея!
Дождался луны — луна для нас, для зайцев, всё равно, что солнце. Мы зверьки ночные. Днём, при солнце, мы спим.
Скакал, скакал, вижу — пещера. Дай загляну! Заглянул. Посреди пещеры камень. Справа от камня кости белые, шерсть, черепа заячьи, а слева — птичьи гнёзда! И горихвосткины, и жуланьи, и славкины!
Я — назад! А навстречу мне страшная — ух ты! — голова, как кочан капусты, рожа кошачья, на голове рога, глаза горят!
Опомнился я уже далеко. Как голову о камни не расшиб, — сам не пойму. Трясусь и плачу. А филин-страшила хохочет:
— Хо! Хо! Хо!
Филин — вот кто гнёзда воровал!
Лень ему по прутику гнездо своё собирать. Воровать-то легче. Схватит лапищей птичье гнёздышко, сорвёт с веток и к себе в пещеру, на подстилку.
Ну, а когда поднялась над горами наша заячья луна, то есть птичье солнце, задали ему птицы трёпку! Так по горам гоняли, что не знал, куда и спрятаться!
Летний весёлый Дождик прибежал в лес — и давай плясать! По берёзовым листочкам пощёлкивает, по круглым осиновым листьям барабанит, напевает песенку:
Я из тучи упал,
По земле побежал,
Мои ножки легки —
Ни разу не споткнутся…
— Какая славная песня! — сказали вдруг тоненькие голоса. — Какой добрый Дождик!..
Это радовались Водомерки. Они жили в маленьком лесном озерце и сейчас стояли рядышком у берега, как маленькие лодочки у пристани.
— Значит, я вам нравлюсь? — спросил Дождик.
— Ну, конечно! — ответили Водомерки. — Мы тебя так ждали! Наше озерцо уже совсем высыхало, мы не знали, куда деваться… А теперь оно разольётся снова, жить нам будет просторно, привольно… Лей пуще, Дождик!
И Дождик защёлкал сильней и ещё громче запел:
…Под кустом ждут меня,
Под листком ждут меня,
Птицы ждут, звери ждут,
Просто не дождутся!
— Как бы не так! — послышался злющий скрипучий голос Паука. — Кому ты нужен, глупый Дождь… Только мешаешь. Я трудился, я старался, паутину свою плёл. Между ветками её растянул, думаю: сейчас добыча попадётся! А попали одни твои капли, намочили паутину, разорвали. Убирайся из лесу!
— Вот тебе на! — сказал Дождик. — Одни меня хвалят, другие меня прочь гонят… Интересно — нужен я всё-таки здесь или нет?
— Конечно, нужен!.. — пыхтя и отдуваясь, сказала Сыроежка. Она только что проглянула из-под земли, и на её круглой фиолетовой шапочке ещё лежали сучок и сосновые иглы. — Припусти, Дождик! Мы, грибы, расти без тебя не можем!
— Нет, нет! — закричала лесная Земляника в белом платочке. Ты сейчас совсем не нужен! Я вся вымокну, и у меня тогда ягод не будет!
— Молодец, Дождик! — сказал мокрый, но очень довольный Лось. — Ты слепней разогнал, мух распугал, а то ведь житья от них не было!
— Тьфу! — рассердился Барсук. — Я нору чистил, проветривал, подстилку менял, а тут — хлынуло… Безобразие! Совсем не вовремя дождик!
Слушал Дождик, слушал, — ничего понять не может.
— Ну, — говорит, — вы тут без меня разберитесь — нужен я или нет. А я покуда в деревню сбегаю.
Прибежал в деревню, по тесовым крышам постукивает, в желобах побулькивает, распевает:
Я из тучи упал,
По земле побежал,
Мои ножки тонки —
А всё равно не гнутся!
В деревнях меня ждут,
В городах меня ждут,
Тут и там, там и тут
Просто не дождутся!
— Это верно! — сказали Огурцы, росшие в огороде. — Заждались мы тебя, Дождик… Ух, напьёмся сейчас!
— Ах, так?! — сказали капризные Помидоры. — Дождик пошёл? Ну, так не будет вам красных помидоров. Чтобы нам цвести, жара нужна, сухой воздух… А сырость нам вредна, вредна, — понимаете?
— Ничего, ничего! — весело сказал жёлтый Лилейник, стоявший в палисаднике перед домом. — Дождик — это хорошо, это полезно… После него я так расцвету, что моя хозяйка будет очень довольна!
— Хозяйка не будет довольна! — захныкали синие Люпинусы. — Мы очень нежные цветы… У нас такие тяжёлые шапки, что если они намокнут, то мы не выдержим и сломаемся… — Не успели цветы договорить, как на улице кто-то закричал и засмеялся. Босые мальчишки шлёпали по лужам, брызгались и просили:
— Дождик, Дождик, — пуще! Дождик, Дождик, — пуще!
— Ага! — обрадовался Дождик. — Люди-то уж лучше всех знают, нужен я или нет… Пуще — так пуще!
И только он собрался припустить вовсю, как загромыхали колёса — на конных граблях ехали колхозники.
— Эх, — говорили они, — помешает нам дождик сено убрать… Хоть бы унялся, погодил маленько!
Дождик совсем растерялся. Он даже петь начал шёпотом и перепутал слова своей песенки:
Я на тучу упал,
Я с земли убежал,
Мои ножки тонки —
Меня не дождутся…
А тут между туч выглянуло ясное солнышко. Оно так заблестело, засияло, что Дождик сразу ослеп.
Ведь всегда при солнце Дождик становится слепым…
И он уже теперь не мог выбирать дороги и пошёл по земле просто наугад. И больше на него никто не сердился. Все понимали, что если Дождик пришёл не вовремя, то сделал он это нечаянно.
В подводном мире всё не так, как у нас на земле.
Передвигаться там нужно не стоя, а лёжа. Там очень трудно шагать, но зато просто летать. А прыгать там лучше всего вниз головой.
Руки и ноги в этом мире становятся на треть короче, а рыбы, раковины и водоросли — на треть длиннее своего роста. Вода сплющивает расстояния и увеличивает предметы.
В подводном мире никогда не бывает дождя и снега. На небе там не звёзды, не тучи, а волны. Между волн перекатываются пузырьки воздуха, блестящие, как звёздочки!
Зимой там не белó, а чернó — всю зиму непроглядная ночь. Там нет горизонта — черты, где земля сходится с небом.
По земле подводного мира не скачут весёлые солнечные зайчики. Там колышутся широкие солнечные рыбы-ленты — отсветы волн и солнца. Лиловые тени от красных деревьев лежат на зыбкой серой земле. Мягкая зелёная дымка заволокла всё вокруг — нет ни резких теней, ни острых углов.
Всё призрачно и таинственно.
Всё не так, как у нас на земле.
Я еле дождался лета — так не терпелось спуститься под воду и увидеть рыб.
Наши озёрные рыбы — не диковина. Ерши, плотва, окуни, щуки, — кто их в руках не держал?
Но одно дело — рыба в руке, а другое — в воде. В воде рыба дома, там она живёт. А в руке рыба снёт — умирает.
У снулой рыбы даже цвет неживой — блёклый.
Рыбаки говорят, что снулая рыба вянет.
А то ли дело рыбы живые — яркие, быстрые, резвые!
Кому на таких посмотреть неохота!
На лицо надел водолазную маску.
Ноги сунул в резиновые ласты.
Стал я похож на одноглазую лягушку и, как лягушка, нырнул в воду.
Светло и весело под водой в солнечный день!
Особенно на мелководье. Там на песчаных полянках растут длинные и тонкие водоросли, похожие на зелёные волосы.
На эти полянки из холодной и сумрачной глубины выплывают мальки принять солнечную ванну. Мальки толкутся на поляне, как комары-толкуны.
Проплывёшь сквозь мальковый рой — будто под грибным дождиком пробежишь. Всё вокруг сверкает, и тело щекочут лёгкие «дождинки». Мальки заглядывают в маску, виляют хвостишками у самого носа. Но поймать их так же невозможно, как и схватить падающие капли дождя.
Мальки всегда очень заняты. То они сосут листики — зелёные соски. То подвешиваются на губах к водорослям и висят блестящими росинками. Жадные хватают мух с неба, а любопытные суют свой нос в наш мир.
Пронеслась однажды над водой бабочковая метель. Легкокрылые мотыльки устлали воду белыми крылышками. Мальки сейчас же высунули носы из воды. Но тут вдруг страшная чёрная тень пронеслась над их носами. Мальки в ужасе брызнули вниз.