член парламента), похоронены рядом друг с другом. Макферсон, сочинивший поддельные «Песни Оссиана», лежит рядом с доктором Джонсоном, разоблачившим его обман. А по соседству покоится Гаррик, вдвоем с которым (на одной лошади) Джонсон когда-то покинул Стаффордшир и направился в Лондон, чтобы покорить мир.
Глава VIIЦЕРКОВЬ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА
Глядя на Вестминстерское аббатство снаружи, мы должны признать, что его назначение неизменно уже более семисот лет: оно было построено для поклонения Богу, и здесь молятся Ему до сих пор.
Но другое его назначение изменилось не потому, что изменилось само аббатство (хотя и это тоже), а потому что изменился город вокруг.
Справа — похороны Эдуарда Исповедника. Слева — фигура, держащая флюгер церкви, в позе, показывающей связь между аббатством и Вестминстерским дворцом
Самое раннее изображение аббатства встречается на шпалере из Байе. Мы можем видеть там держащего флюгер человека, который пересекает по своеобразной лестнице на уровне крыш пространство — от Вестминстерского дворца до Вестминстерского аббатства. Что может обозначать эта фигура? Она, вероятно, утверждает связь между королевским и церковным Вестминстером: собор и дворец выглядят двумя элементами одного целого. Средневековое аббатство было закрытым местом, окруженным водой — на востоке Темзой, а со всех остальных сторон его опоясывал Тайберн; создавалось впечатление, что оно окружено рвом. В Солсбери, например, заходя в церковный двор с улицы через арочные ворота, мы неожиданно обнаруживаем, как во сне, что находимся совсем рядом с водой. В Уэльсе есть единственный сохранившийся в Европе некафедральный собор, который имеет все необходимые для кафедрального собора здания: церковь, дворец, окруженный рвом (снова близость к воде), и дом певчих. То же самое в Вестминстере. В Вестминстерском аббатстве, как и в Норидже или в Солсбери, присутствует парадокс: «внутренний» город более широк, чем «наружный», его окружающий.
Средневековый город, или деревня, Вестминстер, выросший вокруг королевского и монастырского комплекса зданий, представлял собой шумные трущобы с узкими улочками. Перемены начались в XVI веке, еще до того, как монастырь был упразднен. Несколько раз значение аббатства в жизни Лондона и даже нации уменьшалось в связи с пожарами — пожары случались не в самой церкви, а вокруг нее. В 1512 году огонь сжег дотла дворец Прайви, южный «фрагмент» совокупности беспорядочно разбросанных зданий, составлявших Вестминстерский дворец. Это событие положило конец дворцу как королевской резиденции, и Генрих VIII превратил в свою лондонскую резиденцию Уайтхолл. В 1547 году Генрих королевским указом закрыл все религиозные школы, включая колледж Святого Стефана, который являлся частью дворцового комплекса, и с тех пор восприятие Вестминстера как единого целого, королевского и церковного, прекратилось.
Часовня Святого Стефана стала местом регулярных встреч палаты общин, в то время как палата лордов собиралась в самом Вестминстерском дворце. Вестминстер-холл продолжал использоваться и как место для заседания суда, позже (во времена правления Елизаветы) здание суда было построено рядом. К концу столетия «диспозиция» утвердилась в том виде, в котором она существует до сих пор: законодательные учреждения — на востоке старого и нового дворцов, королевское и церковное — на западе.
копия XIX века, взятая с панорамы Лондона Антониса ван ден Вингерде. Хотя Вестминстер и связан с Лондоном, но создает вокруг себя особенную атмосферу, подчиняя прилегающее пространство. Аббатство возникло как церковь на берегу реки, возвышаясь над зданиями, его окружающими
В 1600 году юный посетитель из Богемии, барон Вальдштейн, записал в дневнике: «Шел вдоль Темзы к маленькому городку Вестминстеру. Хотя он отстоит от Сити более чем на милю, мы весь путь шли мимо старинных зданий. Место получило свое название из-за того, что находится на западе центра Лондона, и знаменито из-за аббатства, дворца правосудия и Королевского дворца. Аббатство — одно из лучших в Англии, самое величественное и самое прекрасное, оно известно как место коронации и погребения королей Англии, содержит множество приделов и несколько очень красивых памятников королям».
Хотя Вестминстер сейчас — часть городской территории, он все еще воспринимается как особое место, как место на берегу реки. А Вальдштейн воспринял его как средоточие королевского, религиозного и административного, само аббатство описано у него только с позиции значимости в королевской, а не национальной жизни.
То же и у Дрейтона в его поэтическом описании Англии «Полиальбион» (1613–1622): Вестминстер представлен как архитектурный комплекс на берегу Темзы, зданий в нем два — церковь и дворец.
Вестминстер далее на бреге вознесен.
Сей брег собою украшает он.
Как в старину творилось, так и днесь:
Владык венчают и хоронят здесь[13].
В тексте Дрейтона нет «королевского» дворца (он изображен только как здание суда), в то время как аббатство воспринимается как королевское место. В сатире Донна, написанной в 1590-е годы, аббатство все еще остается исключительно королевским местом, хотя и другие преуспевающие горожане уже начали «втискивать» туда свои памятники:
«Поговорим о королях». — «О них, —
Его я остудил на всякий случай, —
В Вестминстере поговорить вам лучше.
За мзду покажет вам в аббатстве страж,
Где Генрих тот или этот Эдвард наш.
Уж там-то королей хватает ныне —
Туда их всех отвозят по кончине»[14].
Воображение, политика, физическое состояние — все влияет на способ восприятия городской архитектуры. Так, Эдмунд Уоллер, вспоминая гражданскую войну, видит аббатство и дворец не как части королевско-церковного комплекса, а как оппонентов, стоящих друг против друга:
Другие пали — этот устоял.
Он торжество короны предвещал.
Свобод попранье знаменует он.
А рядом храм великий помещен[15].
В 1689 году на историю аббатства вновь повлиял пожар, тогда выгорела большая часть дворца Уайтхолл. В результате из него была эвакуирована вся королевская семья, и двор перебрался в дворец Сент-Джеймс и в Хэмптон-Корт. Когда Уайтхолл превратился в элегантную окраину лондонского Вест-Энда с расположенными там резиденциями, аббатство стало границей фешенебельного района. Его заброшенное здание и незаконченный западный фасад были упреком всему району, и в 1732 году парламент выделил деньги на завершение строительства башен аббатства. Николаса Хоксмура, ученика Рена, который много лет назад создал проект центрального здания и западных башен, назначили архитектором. Эксцентричная оригинальность хоксмуровской архитектуры могла бы навредить постройке, но проект, законченный после его смерти, оказался хорош. Хоксмур создал башни более узкими, чем основания, придав им легкость и грацию. Башни выполнены в готическом стиле (основным образцом для них послужил кафедральный собор в Беверли), но они не претендуют на средневековую древность; к тому же Хоксмур смешал готику с деталями барокко и классицизма — создал своды, поддерживающие шпили, карнизы между участками облицовки, «сломанные» фронтоны на уровне двускатной крыши. Результат оказался удачным без помпезности; западный фасад одновременно строг и в некоторых деталях может быть признан остроумным. Он не величественный и не романтичный, в нем нет слияния логики и легкости, которое присутствует в западном фронтоне собора Нотр-Дам в Париже, но тем не менее там имеется все, чего можно желать от фасада. Удивительно, что вспоминают именно этот фасад, когда речь идет о Вестминстерском аббатстве, хотя он в целом не похож на остальное здание.
Вы приближаетесь к римской пьяцце Навона узкими улочками, пока неожиданно не попадаете на огромное лучащееся пространство — в том и состоит необыкновенное воздействие, которое оказывает на людей эта площадь. Площадь Святого Петра, с круглой колоннадой Бернини, тоже вырывалась из тесно сплетенных улиц старого Рима, она была похожа на пьяццу Навона, пока Муссолини не снес средневековые улочки, чтобы построить нынешний скучный проспект. Подход к Вестминстерскому аббатству был подобен подходу к этим знаменитым площадям, хотя и выглядел скромнее. «Лондонский шпион» Неда Уорда ведет нас к аббатству от прелестного Сент-Джеймского парка сквозь «узкий проход» и «выплывает» внутри святилища. Это открытое пространство к северу от церкви было частью территории Парламентской площади, таким образом, башни аббатства неожиданно возникали в поле зрения. В XVIII веке аббатство стало частью плотной городской застройки. Дома теснились напротив его северной стены и вокруг приходской церкви Святой Маргариты, расположенной к северу от восточного крыла. На востоке придел Генриха VII высовывается из-за ряда современных строгих зданий. Старый дворцовый двор был втиснут между аббатством и дворцом; новый — разместился на участке между Вестминстер-холлом и районом особняков на севере.
Большая часть посетителей чаще всего приходит в аббатство с севера, от Уайтхолла. В наше время улица Уайтхолл тянется от Трафальгарской площади и удалена от аббатства не меньше, чем современная Даунинг-стрит, на которой строительство новых зданий преградило путь дальнейшей «эволюции». Совершенно нетипичный для Лондона, Уайтхолл казался наполовину улицей, наполовину вытянутой площадью, его можно сравнить с Широкой площадью в Оксфорде. От Уайтхолла длинная прямая Кинг-стрит (как в дни Донна: «…Дорога к нему — Королевская улица») вела прямо к стене северного трансепта, нависавшего над ней. Зрелище, должно быть, было великолепным!