Веки я в конце концов закрыл, чтобы возвращающееся и тут же снова пропадающее зрение меня не отвлекало. Слух тоже пришлось отключить, потому что никакой информации раздающийся снаружи шум с собой не нес. Фактически все, что меня тогда составляло, – это на удивление ровный, размеренный поток мыслей, который позволял надеяться, что я как личность все еще существую. И ощущение того, что даже сейчас, когда я качался на самом краю, рядом был кто-то, кто крепко держал меня за руку.
А потом все внезапно закончилось.
Меня вроде как перестало штормить. Бьющий в ладони поток силы внезапно иссяк, а следом за этим начали постепенно возвращаться и чувства.
Первым ко мне вернулся слух. Правда, понял я это лишь потому, что шум в ушах внезапно стих, а вместо него установилась оглушительная, воистину мертвая тишина.
Затем я заново начал ощущать свое тело.
Наконец под веками полностью сформировались глазные яблоки, а перед внутренним взором заплясали первые цветовые пятна. Так что спустя пару минут, когда я все-таки открыл глаза, оказалось, что я все так же стою, приложив ладони к огромной стеле. Вот только теперь от нее не исходило ощущение немыслимой мощи.
На пробу пошевелив совершенно целыми пальцами, я осторожно отнял ладони от камня и придирчиво их осмотрел.
Вроде бы все на месте. Кожа, кости… только спрятанные под ногтями иглы куда-то исчезли.
С остальным телом тоже все оказалось в порядке. За исключением того, что моя одежда окончательно превратилась в лохмотья, сапоги, судя по всему, все-таки расплавились, и теперь я стоял по колено в пепле, пытаясь нащупать пальцами ног остатки обгоревших подошв.
Наконец я сообразил поднять голову, чтобы оценить масштаб случившихся разрушений, и приятно удивился – как оказалось, собственно пещера почти не пострадала. В том смысле, что ни стены, ни потолок в ней так и не рухнули. И ни одна «сосулька» на мою голову за все это время так и не свалилась. Зато на том месте, где не так давно восседала многоголовая тварь, теперь красовался гордо торчащий вверх каменный шпиль без единого следа крови или плоти. Идеально черная поверхность, щедро покрытая ведьмиными рунами. Четыре грани. Безупречно выполненная форма. И никаких следов того, что внутри когда-то таилась сила мира мертвых.
Во всей остальной пещере тоже не осталось ни следа от обитавшей здесь нежити. Ни тяжей, ни «паутины», ни коконов… Только пепел – совсем еще свежий, рыхлый, вездесущий. И торчащие из него сгорбленные, скрученные, обгоревшие дочерна и изменившиеся до неузнаваемости фигуры, которые с жадностью тянули ко мне кривые руки и беззвучно кричали, распахнув клыкастые рты.
Хм. Похоже, армию вампиров мы все-таки нечаянно разбудили, и у них даже хватило времени добраться до стелы, чтобы попытаться меня остановить. Ближе чем на десяток шагов никто из них, правда, не подобрался. Но я вообще удивлен, что они умудрились выстоять. Концентрация силы вокруг меня была такой, что там не смогли бы уцелеть ни живые, ни мертвые.
Никто, кроме того, кого оберегал сам Саан.
Я мельком пробежался по фигурам вторым зрением и, убедившись, что они действительно мертвы, удовлетворенно кивнул. Остатков проклятия тоже нигде не было видно, так что если они не ушли наверх и не уничтожили ненароком население имперской столицы, то можно сказать, что вылазка прошла удачно.
Отдельно меня порадовали две вынырнувшие из пепла костяные гончие, которые, в несколько прыжков добравшись до стелы, тут же прижались ко мне зубастыми мордами, всем видом выражая бурную радость от моего возвращения. Однако окончательно я успокоился лишь после того, как из ближайшего тоннеля выбрался взъерошенный, покрытый щедрыми кровавыми разводами, но с виду невредимый оборотень и, оглядев пустую пещеру, небрежно махнул мне рукой.
Глава 22
– Ну и видок у тебя, – усмехнулся Миррт, когда добрался до стелы и по достоинству оценил произошедшие со мной изменения.
– Думаешь, у тебя лучше? – не остался в долгу я. – У меня хотя бы штаны на месте. А ты только сапоги и сохранил.
– Много ты понимаешь. Сапоги – самое важное в экипировке мужчины.
– Конечно. В них грязных ног не видно. А ногти можно неделями не стричь.
Мрон выразительно скривился, после чего подошел к ближайшему вампиру и пнул его ногой, отчего тот с тихим шелестом осыпался горкой пепла и больше не мозолил никому глаза.
Приняв это за намек, мои псы встрепенулись, радостно щелкнули зубами и принялись носиться по всей пещере, на полном ходу врезаясь в обгоревшие «статуи» и с неподдельным восторгом встречая каждое разлетевшееся во все стороны пылевое облако.
– Что с камнем-то будем делать? – поинтересовался оборотень, пока гончие расправлялись с трупами.
– Алтарь теперь неопасен, – прошелестел внезапно появившийся перед моим лицом Мор. – Камни – не люди, могут хранить в себе силу веками, но сами ею почти не пропитываются. Разлом я закрыл, излишки силы тоже вернул на место…
Очень хорошо. Значит, за население имперской столицы можно не волноваться.
– Поэтому теперь это не алтарь, а самый обычный камень, – заключил призрак. – Можете его разбить. А можете оставить как есть. Так сказать, в назидание.
– Ну уж нет, – не согласился я. – Как минимум руны с него нужно стереть, чтобы больше соблазна ни у кого не возникло.
– Для этого придется его расколоть, – заметил оборотень, оценив высоту шпиля. – Даже мне будет непросто туда забраться.
Я вместо ответа дунул на ближайшую горку пепла и улыбнулся, когда под пепельной шапкой оказалась еще одна горка, только не из праха, а из выстроившихся в подобие пирамиды костяных паучков. Проворно отряхнувшись, они перестали притворяться мертвыми, после чего одним движением рассыпались и, повинуясь мысленному приказу, кинулись к стеле, без труда вскарабкавшись на ее черные стены.
Поскольку пауков у меня было много, а их способности грызть скалы позавидовал бы даже профессиональный камнетес, то работа сразу закипела, а пещера наполнилась громким скрежетом, скрипом, щелканьем крохотных костяшек и шорохом осыпающейся каменной пыли, которой оказалось на удивление много.
Новое поколение пауков умело делать это во много раз быстрее, чем мои первые костяные помощники, так что дело двигалось быстро, а камень прямо на глазах очищался от посторонних элементов.
– Вот так, – заключил я, когда вместо рун на поверхности стелы остались лишь глубокие, ровные, старательно выгрызенные пауками дыры. – Не всякому можно доверить старые знания. И хорошо, что людей, кто в этом разбирается, почти не осталось.
– У ИСБ наверняка еще сохранились умельцы, – напомнил мне призрак. – С артефактами Лемана они ведь в свое время разобрались и даже научились их использовать. Вряд ли они так просто забудут такую важную информацию.
– Их знания изначально были отрывочны. Ни на что иное, кроме создания индивидуальных порталов, их попросту не хватит.
– А как же праправнук нэла Тарио? У старика когда-то был почти полный набор этих рун.
– Нум скоро навестит его и уберет из его памяти посторонние сведения. И в архивах порядок наведет, чтобы уже наверняка. В том числе и в тех, где иногда бывает господин старший дознаватель Форм.
– Полагаешь, больше этих сведений ни у кого нет?
– Скорее всего, есть, поэтому я попрошу Нардиса все проверить. Кто-то ведь по наущению старика распространял слухи о вампирах? Может, конечно, они делали это за деньги. Или кто-то потом подхватил и распустил сплетню из простого озорства. Но даже если и так, то чтобы устроить полноценное логово прямо в столице, Гнору в любом случае должен был кто-то помогать.
– Знаешь, – задумчиво проговорил Мор, – у меня такое впечатление, что там, в лесу, у него было что-то вроде испытательного полигона. Вернее, даже двух. Он ведь собирал души… мы еще тогда подумали: зачем? И там имелся точно такой же алтарь. Что, если методику открытия разломов он обкатывал именно там, в княжестве, а в столице установил алтарь уже после того, как все тщательно проверил и убедился, что метод работает?
Я кивнул.
– Старик любил совмещать сложные задачи. И у него в запасе было двести лет, чтобы все придумать и наладить. Но для одного – это неподъемная работа. Даже с пауками и зомби. Поэтому я почти уверен, что у него имелся как минимум помощник, а как максимум ученик. И, возможно, именно с его подачи Гнор однажды заинтересовался Нардисом и его птенцами.
– Да кто же согласится помогать живому мертвецу? – недоверчиво переспросил оборотень.
Я только хмыкнул.
– Поверь, желающие найдутся. За плату или под давлением, за обещание вечной жизни или просто из страха… Люди слабы, и ими довольно просто управлять. А старик за столько лет наверняка наловчился делать это без труда.
– Ты тоже долго живешь, – вскользь обронил Миррт.
– Я еще многого не понимаю, поэтому до Гнора мне далеко.
– Ничего. Когда-нибудь ты узнаешь все тайны мира, разберешься во всех хитросплетениях человеческой души и тогда сможешь стать гораздо опаснее любого мага или колдуна.
Я пожал плечами.
– В отличие от старика, я не испытываю ни к кому ни зависти, ни ненависти, ни злобы. Мне не нужна вечная жизнь. И захватывать мир я тоже не собираюсь. Я просто живу. Стараюсь вернуть то, что утратил. Но если сомневаешься… ну так ты ведь и пришел сюда, чтобы за мной проследить. К слову, я даже не возражаю против твоего присутствия, тем более что нам предстоит закончить еще одно важное дело.
– Какое?
– Гнор сказал, что далеко не в один город отправил своих недовампиров. Скорее всего, он не лгал. Поэтому дня через три я собираюсь прогуляться по империи, чтобы выяснить, где и что он успел еще испортить.
– Почему именно через три? – насторожился мрон.
Я выразительно на него посмотрел.
– Потому что у меня закончилась сменная одежда, и прежде чем отправляться куда-либо, надо ее купить. А еще потому, что тебе и твоей химере наверняка понадобится время восстановиться.