Он на мгновение задумался, потом усмехнулся.
— Возможно, ты и права. Сойдемся на том, что мы оба не такие, как кажемся на первый взгляд.
Сойдясь на этом, они вернулись к стойке и разложили ланч по тарелкам: поджаренные ломтики бекона, вареные яйца, салат из овощей, кусочки рыбы, запеченной в тесте.
— О, да у нас будет пир горой, — довольно заметил Джерри.
— Я подумала, что раненому мужчине необходим более разнообразный рацион, чем пиво и острый консервированный перец.
— Ты забыла про мясо и сыр, Медок, — лукаво улыбнулся Джерри.
— Ах да, действительно, как я могла забыть? — подыграла она ему.
— А что это за рыба? — поинтересовался он.
— Тунец. Надеюсь, ты любишь рыбу?
— Не волнуйся, солнышко, я все люблю, особенно из твоих ручек.
Хани покраснела. И когда же этот несносный человек перестанет дразнить и смущать ее?
— Перчика не желаешь?
— Нет уж, благодарю. Но, если хочешь, я принесу.
— Не отказался бы.
Хани принесла из кладовки банку с острым перцем и с ужасом наблюдала, как он заедает им всю пищу.
— Бог мой, как все вкусно! — сказал Джерри. — Спасибо тебе, Хани, за такую трогательную заботу обо мне.
Хани, как и следовало ожидать, залилась краской. Чертыхнувшись про себя, она пробормотала:
— Я сделала бы это для любого…
— О нет, прошу тебя, не говори так, — взмолился Джерри. Позволь мне думать, что ты провела целое утро на кухне только ради меня.
Так оно и было, но Хани не собиралась в этом признаваться. Спеша сменить тему, она взглянула на него.
— Удивляюсь, как это ты до сих пор не сжег себе желудок этим перцем.
Глаза Джерри лукаво заблестели.
— Ну, вообще-то у меня есть один маленький ожог на животе. Хочешь, покажу?
— Нет!
Он рассмеялся и приподнял ее голову за подбородок.
— Не относись ты ко всему так серьезно, Медок.
Хани никак не могла привыкнуть к неожиданной смене его настроения. Только что они мило беседовали о детях — и вот… Приходилось признать, что, если захочет, Джерри Вест вполне может быть приятным собеседником, несмотря на все насмешки и подначки. Внезапно она вспомнила о том, что еще он умеет делать бесподобно, и тут же почувствовала, что ее бросило в жар.
— О чем ты сейчас думаешь, Медок? — хитро прищурился Джерри.
— Да так, ни о чем особенном.
Он хмыкнул.
— Отчего же тогда ты так разрумянилась, а? — поддразнил ее он. — Ох сдается мне, что твои мысли весьма схожи с моими. Я прав?
Хани почувствовала, что заливается еще более густой краской. Неужели ему обязательно так смущать ее? Она попыталась взять себя в руки, и ей это почти удалось, когда он внезапно спросил:
— А твой бывший муж, Медок? Какой он был?
Хани отвернулась к окну, мысленно представив красивое, но холодное лицо Закари, его голубые глаза, потемневшие от злости и раздражения. Ей совсем не хотелось вспоминать своего бывшего мужа, тем более говорить о нем с Джерри. Она пожала плечами.
— Обыкновенный. А какой была твоя жена?
— Тебе трудно представить ее, да?
Честно говоря, да, ей было трудно представить себе женщину, которая была женой Джерри Веста.
— Ну, в некотором роде, — призналась Хани. — А теперь… теперь у тебя появилась новая пассия? — выдавила она, потом поспешно добавила: — Извини, это меня вовсе не касается.
Он недоуменно нахмурился.
— Что-то я не пойму, о чем ты толкуешь.
— Ну, эта женщина, с которой ты говорил по телефону…
— Мэри? — Он рассмеялся. — Это мой секретарь. Между прочим, к твоему сведению, Медок, ей пятьдесят лет и она почтенная мать семейства.
Секретарь? Облегчение и удивление разом нахлынули на Хани, и она постаралась скрыть первое, дав волю второму.
— А где ты работаешь? Я думала, что ферма твое единственное занятие.
— Нет, не единственное, Медок. В городе у меня имеется контора, правда в последнее время я нечасто там бываю. Еще когда была жива жена, мы вместе занимались скупкой и продажей антикварной мебели. В ближайшем времени собираюсь продать дело, к которому, в сущности, у меня никогда душа не лежала. Это Делла была помешана на антиквариате. А я теперь хочу вплотную заняться разведением лошадей и побольше времени уделять Рею. Не сразу, но я все же понял, чего на самом деле хочу в этой жизни.
Ланч они закончили в молчании. Джерри протянул руку через стол и дотронулся до ее запястья.
— Хани, — тихо проговорил он, ласково перебирая ее пальцы. — Не думаю, что Рей снова полезет в драку к твоему сыну, но, если вдруг это случится, немедленно скажи мне, договорились?
— Ты ведь не был с ним слишком суров, а?
Джерри нахмурился.
— Нет. Рей не такой уж плохой парень, и его нетрудно вразумить. И все-таки я считаю, что твоему сыну не помешает уметь защищать себя.
— Я решительно против того, чтобы Люк дрался, — возразила Хани. Она не решалась убрать руку, чтобы не нарушить хрупкое равновесие разговора. — Не хочу, чтобы мой сын учился жестокости и вырос хулиганом, рассчитывающим только на свои кулаки.
— Но уметь драться вовсе не признак жестокости. Мальчишка должен уметь защищаться, вот и все.
— Просто мы смотрим на это с разных точек зрения. Ты — с позиции грубой силы.
Разговор принимал опасный оборот. Джерри нахмурился и стал внимательно изучать ее лицо.
— В физической силе есть немало привлекательного, — заметил он.
Хани сделала глубокий вдох, недоумевая, может ли провести в обществе этого мужчины хотя бы пять минут, не краснея.
— Не нужно искать скрытый смысл в моих словах, Джерри. Его нет.
— А я так и не думал. Просто констатировал факт: физическая сила в мужчине — это отнюдь не плохо, а совсем напротив.
— Но мы говорили о детях. Боюсь, мне не удалось тебя переубедить. Твои принципы такие же твердолобые, как и ты сам.
Джерри усмехнулся.
— Я бы предпочел слово «несгибаемые».
Хани поднялась, собрала грязную посуду и отнесла ее в мойку.
— Оставь, — сказал Джерри. — Рей все помоет, когда вернется из школы.
— Нет уж, лучше я сама все сделаю. — Хани помолчала, потом повторила свой вопрос: — Так какой же была твоя жена, Джерри? Неужели она тоже ела острый перец и чертыхалась на каждом слове?
— Делла была замечательная. В ней не было ни капли ханжества и снобизма, как в тебе, Медок. — Он улыбнулся. — Правда, это только до тех пор, пока тебя не поцелуешь. Тогда-то, слава богу, тебе не удается контролировать себя.
Хани домыла последнюю тарелку и поставила ее на полотенце сушиться, затем повернулась лицом к Джерри.
— Все, мне пора домой, — решительно заявила она.
Джерри ухмыльнулся и поднялся со стула.
— Значит, говорить о поцелуях ты, как я вижу, не желаешь. А как насчет самих поцелуев?
Хани снова залилась краской, что лишь усилило ее раздражение.
— Ты… ты… сексуально озабоченный нахал, вот кто! — выпалила она.
Джерри расхохотался, потом, когда она в сердцах схватила корзину и направилась к двери, сказал серьезным тоном:
— Скоро у школьников каникулы. Я бы хотел взять вас с Люком на пикник.
Хани резко остановилась и оглянулась.
— На пикник? Не думаю, что это хорошая идея, учитывая отношения между нашими сыновьями.
— Именно поэтому. Надо дать им шанс получше узнать друг друга, подружиться.
— Сомневаюсь, ведь они такие разные.
— Мы с тобой тоже разные, Медок, а как прекрасно подходим друг другу, а? — Он подмигнул.
Хани вспыхнула.
— Я бы так не сказала.
— Ну почему же? У нас есть много общего: птицы, дети, поце…
— Достаточно! — оборвала его Хани. Я больше не собираюсь тебя слушать. — Неожиданно ей пришла в голову запоздалая мысль, и она поинтересовалась: — А откуда ты так хорошо знаком с птицами. Я думала, ты их терпеть не можешь.
— Ну и зря думала. За одним-единственным исключением я очень люблю птиц. А также лошадей и собак. Делла была членом Общества любителей природы, и я часто ей помогал. Даже купил две пары декоративных уток для пруда.
— Так это вы поселили уток на пруду? А мы все гадали, откуда они взялись.
— Ах да, ведь часть пруда является собственностью заповедника, не так ли? Я же говорил, Медок, что у нас с тобой много общего.
— Но если ты так любишь птиц, то как ты мог стрелять в сокола? — недоумевала Хани.
— Это совсем другое. Твой сокол ужасно противный. Любая из мелких пташек и зверушек, на которых он охотится, подтвердит это.
— Но мы вырастили Сократа и очень любим его. Он ручной и никому не причинит вреда, по крайней мере намеренно.
— Не могу согласиться с тобой, Медок.
В этот момент раздался звук подъехавшей к дому машины. Джерри выглянул в окно.
— Это приехал мой брат Джонатан.
— А сколько у тебя братьев?
— Два, Реджи и Джо.
Шум мотора смолк, хлопнула дверца, затем на крыльце раздались шаги.
— Эй, Джерри, привет! — с порога закричал Джонатан.
Хозяин представил их друг другу.
— Познакомься с моей соседкой, миссис Хани Бартон. А это мой брат Джонатан Вест.
— Рад познакомиться с вами, мэм. — Джонатан направился на кухню. Он был очень похож на Джерри: такие же темные вьющиеся волосы, серые глаза и широкие плечи, правда чуть ниже ростом. Однако вскоре Хани поняла, что на внешности сходство заканчивается.
— Слушай, старик, что-то случилось с моей машиной, — заявил Джонатан, — я хочу, чтоб ты взглянул. Что с ногой?
Хани приготовилась к очередной порции язвительных насмешек, но с удивлением услышала голос Джерри:
— Да так, ерунда. Неосторожное обращение с ружьем.
— Ты сам прострелил себе ногу?! — Джонатан удивленно вскинул брови.
— Это случилось по моей вине, — вмешалась Хани. Раз уже Джерри оказался так любезен и признал правду, она тоже в состоянии взять на себя долю ответственности. — Я перепрыгнула через ограду и сбила вашего брата с ног, поэтому ружье и выстрелило.
— Рана глубокая? — забеспокоился Джонатан.