Это был Рокки – он катился вниз вместе с Финном и остальными Грейстоунами. Рокки прижимал к себе Кафи и был напуган, казалось, в сто раз сильнее её. Кроха выглядела абсолютно спокойной. Даже жёлтый бантик у неё на голове не помялся.
– Да, но мы окажемся в доме судьи Моралес, а она на нашей стороне! – заверил Финн. – Всё будет хорошо! – Он вырвался из рук Чеза и, пытаясь схватиться за Эмму и Рокки, перевернулся вниз головой.
– Наверное, сначала нужно было это обдумать! – крикнула Эмма.
Но было уже поздно. Они оба – нет, все трое, четверо, пятеро – летели, и катились, и переворачивались, и отскакивали от стенок спуска. И спуск тоже вращался, словно это одновременно были горки и «весёлый поезд» в парке аттракционов. Кафи визжала от восторга. Они смешались в такую кучу-малу, что Финн уже не понимал, чей это локоть тычет его в ухо и чьё колено бьёт по бедру.
– Кафи! – донёсся до него чей-то крик, и Финн понял, что это голос Коны. – Кафи, не бойся, я здесь!
И каждый раз, когда Финн немного замедлял ход на повороте, чья-то нога стукала его по голове.
А потом издалека, будто за тысячу миль, послышался грубый мужской голос:
– Вот как они сбежали! Пойдём за ними или просто заберём рычаг?
Финн завопил от ужаса. Если повернуть рычаг – туннель закроется! А если люди из другого мира его унесут, то… то… Да и находиться в туннеле в момент закрытия, скорее всего, небезопасно. А без рычага они застрянут в чужом мире!
Не переставая вопить, Финн достиг конца спуска, и все они повалились друг на друга. Он старался не думать о том, как смог пройти сквозь пол в одном мире и приземлиться на тот же самый пол в другом – когда Финн принимался гадать, каким образом соединены два мира, у него начинала болеть голова.
Эмма, лежащая рядом с ним, застонала, Чез тоже. Видимо, у обоих болела голова. Рокки, Кона и Кафи лежали чуть дальше – и первой села Кафи. Она была ещё маленькая. Рокки и Кона знали о рычагах меньше, чем Грейстоуны. А Эмма и Чез всегда оправлялись после путешествия между мирами медленнее, чем Финн.
Может быть, всё зависело от Финна?
Он ощупал пол вокруг – и… да! Он нашёл рычаг! Или, по крайней мере, его здешнюю версию, точную копию того рычага, который они оставили на полу в доме Натали. Финн схватил железный штырь обеими руками, как маленькие дети хватаются за любимую игрушку. Он вспомнил, как рычаг растаял в руках Чеза, когда кто-то в противоположном мире оторвал его от стены.
Финн не мог этого допустить. Он не мог лишить своих близких пути к спасению! Напрягшись изо всех сил, Финн оторвал рычаг от пола и прижал его к груди.
И туннель сразу же исчез.
– Мама? Чез? Финн? Натали? – простонала Эмма.
И только тут до Финна дошло: мама и Натали остались в том мире. И госпожа Моралес, и Джо, и все Густано, кроме Рокки. Когда в полу открылась дыра, они находились в прихожей, а не в гостиной, и теперь оказались в ловушке, рядом с опасными людьми, которые ломились в дом и бросали бомбы-вонючки.
И Финн только что своими руками оторвал рычаг, который позволил бы маме и остальным спастись!
Глава 23Эмма
У Эммы страшно кружилась голова. Она никак не могла вспомнить, зачем ей надо поскорее прийти в себя, но это явно было очень важно. Возможно, потому, что кто-то тряс её за плечи и звал:
– Эмма, Эмма, ЭММА!
Она открыла глаза и моргнула. На неё, сидя рядом с ней практически нос к носу, смотрел Финн.
– На сколько нужно отойти от закрытого туннеля, чтобы открыть новый? – спросил он. – И куда лучше воткнуть рычаг – в пол или в стену?
– Финн… помедленней, – простонала Эмма: казалось, брат говорит вдвое быстрее обычного.
Или это у неё мозги работают вдвое медленнее обычного?
– Думай скорее! – потребовал Финн со слезами на глазах. – Нужно вернуться за мамой!
«Вернуться?» До Эммы никак не мог дойти смысл этого слова.
А потом она вспомнила. Пончики и рогалики. Мэр Мэйхью в противогазе. Взрослые и Натали, распростёртые на полу. Открывшийся туннель… Значит, они с Чезом и Финном оказались в другом мире?!
«Да, – подумала Эмма. – Если рычаг воткнуть в стену – он откроет вращающуюся комнату, а значит, если ткнуть им в пол – он откроет вращающуюся горку. Вращение плюс гравитация…» Она зажала Финну рот и прошептала:
– Не надо так шуметь, это опасно.
– Но мы же в доме госпожи Моралес, – сдавленно произнёс Финн. – Она на нашей стороне!
– Всё равно! Вдруг кто-нибудь услышит! Не забывай: это секрет! Даже в её собственном доме есть враги… Нужно убедиться, что здесь безопасно, прежде чем возвращаться за остальными. – Она с трудом села.
Чез, ухватившись за кушетку, тоже пытался сесть.
– Надо… спрятаться… – простонал он. – Как только… сможем…
– Где мы? – с трудом выговорила Кона.
Она по-прежнему лежала на полу, а Кафи сидела рядом и хлопала сестру по щеке.
– В том же доме, но в другом мире, – ответила Эмма.
Рокки неуверенно сел и начал осматриваться.
– Такая же кушетка, такая же лестница, а окна другие. И никаких взрывающихся коробок и бомбочек-вонючек… – пробормотал он, сделал глубокий вдох – и закашлялся, стараясь делать это как можно тише. Он скривился, словно его тошнило. – Фу. Беру свои слова назад. Бомбы-вонючки здесь были.
Он нагнулся и заглянул под кушетку, словно ожидал увидеть маленькие резиновые шарики, источающие ядовитый запах, вроде тех, что влетели в окна госпожи Моралес в другом, лучшем, мире.
«Бомбочки-вонючки» – это название им очень подходило.
– Не беспокойся, – сказала Эмма. – В этом доме нет ядовитых запахов. Судья и мэр здесь важные шишки. При помощи дурных запахов лидеры другого мира внушают обычным людям чувство безнадежности. Во всяком случае, это делает мэр. А сами правители и их семьи ни с чем таким не соприкасаются.
– Да? А это что за запах такой?
– Пахнет от нашей одежды? – предположила Эмма. – От волос? От нас самих?
– Может быть, эта гадость застоялась у нас в ноздрях, – сказала Кона, шмыгая носом. Она выдохнула и снова вдохнула. – Но… я тоже чувствую. Как будто тут умерла целая стая крыс.
– Здесь, у стены, ещё хуже, – сообщил Рокки, отодвигаясь от кушетки, и поморщился. – Кона, не пускай сюда сестрёнку.
– Кажется, стена сломана, – вдруг сказал Финн, щурясь – его глаза ещё не привыкли к темноте.
Все посмотрели на стену. По ней тянулась тёмная линия, которая на высоте примерно двух с половиной метров поворачивала под прямым углом.
– Ясно, – сказал Чез. – Это дверь. Наверное, она ведёт в один из здешних потайных ходов. Кто-то оставил её приоткрытой.
– Значит, этот ход не такой уж тайный, – заметила Эмма.
Она встала – и чуть не упала. Ноги у неё совсем онемели и только-только начали отходить. Направившись к трещине в стене, она лишь чудом не споткнулась, но голова у Эммы уже работала. Рокки был прав. В этом доме тоже воняло. И запах стал ещё сильнее, когда Эмма подошла к двери.
«Я должна узнать, что там такое…»
Закрыв ладонью рот и нос и подавляя тошноту, она потянула дверь на себя. Перед ней, как она и ожидала, открылся тёмный коридор.
Во время прошлого путешествия Эмма и её братья провели немало времени, бродя по тайным ходам в доме судьи Моралес, поэтому дорогу они знали хорошо. Эмма совершенно не удивилась, увидев впереди в узком коридоре голые балки и гипсокартон. Только пол, кажется, изменился. Кто-то застелил коридор чёрной бугристой резиной…
Эмма моргнула, и наконец её глаза привыкли к темноте.
Она ошиблась. Коридор не изменился.
Просто пол был сплошь усеян бомбами-вонючками.
Глава 24Чез
– Ложись! Тебя увидят! – прошипел Чез.
Он бросился к Эмме, чтобы схватить её и прижать к полу. Но после перехода между мирами мышцы ему не повиновались, и он чуть не упал рядом с ней.
Эмма подхватила брата и помогла ему устоять.
– Нет, Чез… посмотри, – сказала она, разворачивая его лицом в гостиную. – Здесь, кажется, никого нет, кроме нас.
Чез моргнул. Дом выглядел заброшенным. Распахнутая входная дверь покачивалась на ветру. Чез посмотрел на верхний ряд окон в прихожей, которых не было в доме госпожи Моралес в другом мире: все стёкла разбиты, занавески и жалюзи колышатся от сквозняка.
– На людей в этом доме тоже напали, – мрачно сказал Рокки, подходя к Чезу и Эмме. – Может быть, сначала напали на них. А потом… потом… ну, как это бывает… всех увезли отсюда? Похитили?
Чез вспомнил послание, которое получила Натали: «Мы все в опасности. Помогите мне, а я помогу вам». Он вспомнил, какая закулисная битва разыгралась между доброй судьёй и злым мэром во время их прошлого визита в этот мир. Казалось, судья Моралес тогда победила, но…
«Мэр на свободе, и он напал на нас, – подумал Чез. – А судьи нигде не видно. Это плохой знак».
– Возможно, монетка от другой Натали предупреждала нас именно об этом, – сказал он, поморщившись. – Об обоих нападениях, там и здесь. Но… мы не помогли другой Натали и её маме. Мы стали играть с монетками и отвлеклись. – Чез почувствовал, что краснеет. При воспоминании о монетках у него закружилась голова. Когда они посыпались сверху, когда Натали осторожно переложила их ему в ладони… что он мог почувствовать, кроме радостного удивления и трепета? И что мог делать? Только смотреть на Натали и улыбаться… Чез взглянул на монетки, которые по-прежнему сжимал в левой руке. Почти всё, что отдала ему Натали, он сохранил.
– Они нас просто свели с ума, – признала Кона. – Но, по-моему, это не лучший способ передавать сообщения.
– Хм, – сказала Эмма и начала рыться в кармане. Она достала свою монетку и протянула её Чезу. – Подожди минуту… нет, тридцать секунд, а потом верни её мне. – Она шагнула в коридор, полный бомб-вонючек.
И сразу же зарыдала.
Это было ужасно. У неё словно разрывалось сердце, как если бы все, кто был ей дорог, погибли, и она знала, что больше