Дизель соединил в кольцо кончики большого и указательного пальцев.
– Хорошо, чувак. – Он подмигнул Бернардо. – Жду не дождусь, чтобы познакомить мой кулак с твоей челюстью.
– Перестань, – приказал Рифф Дизелю. – Мы должны отвести по домам наших цыпочек.
Он огляделся и с облегчением увидел, что Тони по-прежнему пялится на дверь.
– Тони! – позвал он и щелкнул пальцами. – Иди сюда.
Рифф так и не понял, услышал ли его Тони, потому что парень, которого он считал своим лучшим другом, направился к двери, словно в тумане. «Что-то с ним не то», – решил Рифф. Он определенно нездоров, главным образом на голову.
Но это был еще один секрет, с которым он ни с кем не собирался делиться, и, чтобы предупредить любые вопросы, он отвернулся поговорить с Экшеном и Дизелем. Они должны спуститься в арсенал и начать доставать оружие, потому что еще неизвестно, что изволит выбрать Бернардо. Но что бы он ни выбрал, он об этом горько пожалеет.
«Начнем с главного», – подумал Тони, когда понял, что стоит на обочине перед центром. Главное – убраться, пока Рифф и «Ракеты» не привлекли его на весь остаток вечера.
Ее зовут Мария, такое красивое имя, оно наводило на мысли о самых чудесных звуках – церковных колоколах, если они звонят не слишком громко; мелодичном пении птиц, приглушенных голосах влюбленных; о том, как стала говорить с ним мать после того, как он устроился на работу. Пожалуй, даже звезды в летнем небе засияли ярче.
Это произошло – он нашел то, что искал, то, что от него ускользало.
Да, она сестра Бернардо. И что? Много чего. Это плохо, очень плохо, он не мог вспомнить ничего хуже. Но в фильмах мнение семьи не имеет значения, у девушки оно всегда другое. И он не сомневался, что у Марии тоже.
Он должен увидеться с ней еще раз, убедиться, что у нее в самом деле иное мнение. Она – сестра Бернардо, поэтому Тони знал, где она живет, и сейчас готов был отдать десять лет жизни за то, чтобы он мог подойти к двери квартиры Бернардо, позвонить и спросить Марию Нуньес.
Стоя в темном подъезде, Тони видел, как уходят Рифф, «Ракеты» и их девушки. Услышал, как Снежок сказал, что в «Кофейнике» они могут выпить кофе, пока будут ждать Бернардо и его латиносов. Услышал, как Грациелла спрашивала Риффа, не могут ли они чем-то помочь.
– Очень даже, – ответил Ги-Тар. – Но это потом.
– Думаешь, у тебя будут силы? – фыркнула Паулина.
– Достаточно, чтобы заставить тебя кричать, – сказал Ги-Тар, быстро ущипнув ее.
Тони едва дождался, пока они завернут за угол. Только тогда он вышел из тени и быстро зашагал вдоль края тротуара до дома, где живет Бернардо. Тони даже точно знал, в какой квартире, потому что месяцев шесть или семь назад вместе с «Ракетами» всерьез раздумывал над тем, чтобы совершить налет на Бернардо и отделать его по первое число на его же территории.
Планировалось, что он пройдет по крышам, спустится по пожарной лестнице в задней части дома и выбьет окно, пока Рифф, Дизель и остальные будут взламывать замок на двери.
Все дома в районе были построены практически одинаково, поэтому окно рядом с пожарной лестницей могло оказаться спальней, что представляло проблему. Что, если в этой спальне спят ее родители?
«Нельзя упускать такой шанс», – думал Тони, ныряя в проход, ведущий на задний двор. На мгновение он остановился, чтобы сориентироваться.
Когда глаза привыкли к темноте, он смог разглядеть бельевые веревки и развешанное на них то тут, то там белье. Тяжело дыша, он подвинул мусорный бак под пожарную лестницу, до которой не мог дотянуться. Осторожно взобравшись на крышку, согнул колени и подпрыгнул вверх. Бак перевернулся, но никто в безмолвных квартирах не придал этому значения. Жители привыкли к таким звукам: в округе рыскали собаки и кошки, и мусорные баки все время переворачивались.
Тони подтягивался на перекладинах лестницы, пока колени не прикоснулись к первой планке. Дальше он поднимался быстро, пока не взобрался на третий этаж, после чего замедлил движение.
Он остановился рядом с крутой железной лестницей, ведущей к пожарному выходу Нуньесов. Он осмелился подняться только наполовину. Не следовало ли взобраться на полпролета над окном? Тогда, если произойдет худшее, он будет ближе к крыше. Но нет, он может оказаться запертым на крыше. Гораздо легче сбежать в потемках по земле.
Вдруг в ночи зазвонил телефон. В доме напротив с хриплым бульканьем и бурлением в старых трубах спустили воду в туалете. Сзади на заборе замяукала кошка. На реке скорбно прогудела грузовая баржа. Где-то без умолку плакал младенец.
Тони достал из кармана несколько мелких монет, быстро помолился и бросил монетку в окно. Металл мелодично звякнул по стеклу, и Тони прислушался, не двигается ли кто-нибудь в темной комнате.
– Мария, – прошептал он. – Мария…
Он заморгал, не веря собственным глазам: за стеклом возникла белая фигура, и она открывала окно. Тони узнал Марию и поднялся на шесть ступенек – по три за один шаг, собираясь позвать ее по имени, но остановился, потому что она поднесла палец к губам.
– Ш-ш, – прошептала она. – Быстро, назови свое имя.
– Это Тони. – Он опустился на колени у подоконника. – Антон Визек. Оно польское.
– Красивое имя, – прошептала она. – А теперь ты должен уйти.
– Уйти? Я только что пришел. Слушай, давай пойдем куда-нибудь, чтобы поговорить.
На ней по-прежнему было белое платье, но волосы она распустила, и они очаровательными волнами обрамляли лицо.
– Мы просто поговорим.
Мария покачала головой.
– Ты должен уйти.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
Она села на подоконник, напряженная и молчаливая.
– Ты должен вести себя очень тихо.
Он взял ее руку и прижал к своему сердцу.
– Что мне с этим делать?
– Пусть бьется, – сказала она и вдруг повернулась в сторону комнаты. – Ты должен уйти. Если Бернардо…
– Он на танцах, – ответил Тони и почувствовал укол вины, потому что знал – это не так.
Мария кивнула.
– Скоро ему придется отвести Аниту домой.
– Он чувствует к Аните то же, что и я к тебе? – смело спросил Тони.
– Думаю, да.
– Тогда он не придет домой. – Тони гордился своей логикой. – Слушай, давай поднимемся на крышу, совсем ненадолго. Поговорить, – добавил он. – Только поговорить, клянусь.
– Я тебе верю, – успокоила она его. – Но если Бернардо придет домой… Почему он тебя ненавидит?
– У него есть на то причины. – Он опять, как в танце, взял ее за обе руки. – Вот об этом я хочу с тобой поговорить. Пожалуйста, это важно. Если только ты не хочешь, чтобы я спустился по лестнице и подошел к твоей входной двери. Я сделаю это, если ты скажешь.
Мария отклонилась назад, чтобы глянуть на очертания пожарной лестницы и приставной лестницы, ведущей на крышу.
– Поддержишь меня?
– Жизнью клянусь.
Рука об руку они тихо поднялись по пожарной лестнице. Тони шептал Марии, чтобы она не смотрела вниз, а только вверх, на звезды. Он шел всего на полшага позади нее и, держась обеими рукам за края лестницы, образовывал защитный полукруг вокруг девушки.
Они взбирались ступенька за ступенькой, пока Мария не достигла парапета. Она перешагнула на крышу, покрытую толью, и развернулась – этот момент нужно было отметить танцем.
Какие сильные у него руки, как уверенно она себя чувствовала с ним, какой мягкий у него был голос, когда он шептал ей в ухо, чтобы она не боялась, не смотрела вниз, а только вверх, на звезды, потому что звезды смотрят на них с небес.
Босиком она подбежала к нему и схватила его за руки. Они молча закружились, и ее волосы развевались. Она рассмеялась и замерла в его руках.
– Только на минутку, – сказала она.
– Только на минутку, – повторил он.
Она улыбнулась, глядя ему в глаза.
– Минутки недостаточно.
– Тогда на час. – Он вернул ей улыбку и посерьезнел. – А потом навсегда.
Мария прислушалась, словно ночь могла сообщить ей который час.
– Я не могу, – сказала она, но не сделала попытки освободиться из его объятий.
– Я готов остаться здесь до утра, – продолжил Тони. – А потом ты пригласишь меня спуститься на завтрак и познакомишь с родителями. Как ты думаешь, я им понравлюсь?
Он почувствовал ее печаль и пожалел о своих словах. Но им придется смотреть в лицо фактам и положению дел как оно есть, чтобы попробовать изменить все так, как должно быть.
– Мне нравится твоя мама, потому что она твоя мама, и твой отец – потому что он твой отец…
– У меня есть три младшие сестры, – перебила она.
– Прекрасно. – Он был полон энтузиазма. – Они мне тоже нравятся. Мне нравятся все твои подруги и родственники, и все их друзья и родственники, и все их…
– Ты не упомянул Нардо.
Тони издал глубокий вздох.
– Он мне тоже нравится, потому что он твой брат.
– А если бы мои мама с папой, сестры и Нардо не были бы моими родственниками? Тогда ты бы их ненавидел?
– Мария, обними меня! Ты задаешь вопросы, о которых я стараюсь не думать. Помоги мне, Мария. – Он опустился на колени и положил голову на ее стройное бедро. – Ты должна мне помочь, потому что я тебя не отпущу. Нет, – яростно произнес он, крепче обнимая ее. – Мне все равно, кто сюда придет, кто нас увидит, все равно, что кто-то говорит или делает. Я тебя не отпущу.
– Тони, пожалуйста, встань.
Она осторожно положила руку ему на голову и погладила короткий ежик волос, которые, она знала, будут мягкими и красивыми, если он их отрастит.
– Я не хотела об этом спрашивать.
– Я рад, что ты спросила.
Он не хотел вставать, но им нужно смотреть друг на друга, чтобы он не сомневался в ее отношении к тому, что он сказал.
– Мне все равно, если сюда придут и оторвут мне голову, – продолжал он. – Без тебя она мне не нужна.
– Не говори так. – Она прижала палец к его губам. – Без тебя я, наверное, тоже не хочу жить.
– Ты не знаешь точно?
– Знаю!
Она обхватила ладонями его лицо и, поднявшись на цыпочки, поцеловала в губы. Ее поцелуй был нежным, но таким же волшебным, как и предполагал Тони.