– Знаю, – прошептала она, прижимаясь к нему. – Мы должны быть вместе. Но сейчас ты должен уйти. Сейчас я хочу подумать, что нам делать.
Она была серьезна. Внезапно почувствовав себя намного старше и мудрее его, она поняла, в какой первобытности они живут. Она должна вернуться в свою комнату и подумать.
– Это очень важно – то, что нам нужно подумать.
– Я помогу тебе спуститься по лестнице. Но ты все равно должна смотреть вверх.
– Даже если я буду смотреть вниз, я увижу только небо, – возразила она.
– И звезды, – добавил он.
– И луну. И солнце, – сказала она.
– Как ты можешь увидеть солнце ночью? – Его тон вдруг изменился. – Увидимся завтра? Расскажем друг другу, о чем мы думали и что будем делать? Где мы встретимся? Когда?
– Знаешь свадебный салон сеньоры Мантаньос?
Тони кивнул, и Мария продолжила:
– Я там работаю. Я швея.
Тони прижал ее руку к своей щеке.
– Будь осторожнее с иголками. Я не хочу, чтобы ты поранилась. В котором часу встретимся?
– В шесть?
– В шесть, – повторил он. – Какое имя тебе больше нравится? Тони или Антон?
– Мне нравятся оба, – ответила она, чуть подумав. – Но Антон поэтичнее. Te adoro, Антон. Это означает: «я тебя люблю».
Он стукнул себя по лбу, чтобы пробудить рудиментарные познания польского.
– Maрия, ja kocham cie. Это на польском. И звучит не так красиво. Но означает то же самое.
– Поцелуй меня, – попросила она. – Это новый язык для нас обоих. Но мы так хорошо на нем говорим.
Она опять взглянула на звезды.
– Даже там, – она показала на яркую звезду, – если там стоят на крыше парень с девушкой и они слышат нас, они могут не понимать, что мы говорим. Но если увидят, что мы целуемся, то поймут.
– Что я люблю тебя, – сказал он и накрыл ее губы своими.
– И что я люблю тебя, – прошептала она, а потом ветер унес их в небо к звездам.
Она хотела снова и снова прокручивать в уме воспоминания, но сон сморил ее в считаные минуты. Когда ее попытались разбудить, она вяло пробормотала, что спит.
– Проснись, Мария. Это Анита, – услышала она шепот. – Проснись!
Она резко села; холодная рука страха вцепилась в ее горло.
– Боже, что случилось?
– Ничего. – Анита продолжала шептать. – Бернардо хочет, чтобы ты поднялась на крышу. Мы все там собрались – Чино, Пепе, Индио. И все девушки. Ничего не случилось, у нас там вечеринка. С чего тебе вдруг перестали нравиться вечеринки?
Мария облегченно зевнула, потянулась и провела пальцами по распущенным волосам.
– Я спала, – пожаловалась она, потому что страстно хотела вернуться к своим мечтам. – И я не одета.
– В наше время у девушки уходит на одевание не больше минуты, – хихикнула Анита. – Поторопись. Я подожду.
– Бернардо зол? – спросила Мария.
Анита поджала губы и повела плечом.
– А когда он не был зол? Мария, пожалуйста, поторопись. Там есть другие девушки, которые не прочь стать подругами Бернардо. Не беспокойся насчет туфель и чулок. Пара старых тапочек вполне сгодится.
Чино поставил маленький транзисторный радиоприемник на пустой ящик из-под яиц, а несколько парней и девушек скинули обувь и танцевали в одних носках и чулках. Однако Бернардо, опершись локтем на парапет, усиленно дымил сигаретой и смотрел на город холодным, враждебным взглядом.
Город был так велик и необъятен, но не хотел предоставить Бернардо место. Какой может быть его жизнь в этом городе? Ему здесь нечего любить, нечем гордиться. Он потерпит неудачу, но и другие, будь они прокляты, тоже пострадают из-за его провала.
– Ну наконец-то, – ответил он на приветствие сестры. – Бьюсь об заклад, если бы здесь был тот поляк, ты бы бегом прибежала.
– Она спала, Нардо, – сказала Анита в защиту Марии. – Сдается мне, тебе все нравится делать бегом.
Бернардо вытянул руку, словно хотел ущипнуть Аниту за грудь.
– С каких пор ты жалуешься? – Смутившись вдруг присутствием сестры, он щелкнул пальцами. – Мария, я хочу с тобой поговорить. Не как брат, а как дядя.
Анита скрестила руки, прикрывая грудь.
– Ничего себе дядя! Ей повезло, что у нее есть отец с матерью!
– Которые знают эту страну не лучше, чем она.
– С каких пор ты стал таким экспертом? – бросила Анита.
Пепе, танцевавший с Консуэло, остановился.
– Предоставь это Нардо, – сказал он. – Он знает, что к чему.
– Тогда почему бы ему не написать книгу об Америке? – вопросила Анита. – Ни у одного из вас не хватит на это ума. В этой стране у девушек столько же прав развлекаться, что и у парней. В Америке девушки могут танцевать с кем захотят.
– Да неужели? – поклонился Бернардо. – Ты говоришь так, будто Пуэрто-Рико не в Америке.
– Только не для тебя, иммигрант, – набросилась на него Анита. – И прекрати называть меня всеми именами, потому что в Америке я оставлю только одно, и если тебе это не нравится…
Бернардо выбросил сигарету и вцепился правой рукой в волосы Аниты на затылке. Растопырив пальцы, он держал ее так, что она не могла уклониться от его губ.
– Понравилось? – спросил он, когда закончил поцелуй.
Анита взмахнула ресницами.
– Понравилось.
– Так веди себя прилично. – Бернардо оттолкнул Аниту и подозвал Чино. – Чино, как держалась моя сестра, когда ты привел ее домой?
Чино нервно переступил с ноги на ногу.
– Нормально. Была немного расстроена. Но они же только танцевали.
Рассерженная поведением Бернардо, Анита толкнула его обеими руками.
– С каких пор ты задаешь столько вопросов? Заделался полицейским или вроде того? Для парня нормально беспокоиться о сестре, но как насчет того, чтобы чуть-чуть побеспокоиться о своей девушке и ее будущем? Оставь Марию на Чино и на ее отца с матерью. Может, сына они не так хорошо воспитали.
Она уставилась на Бернардо и не смогла сдержать улыбки, восхищаясь его прищуренными глазами, которые придавали ему мрачный романтический вид.
– Но они правильно воспитали Марию. Посмотри на нее! И скажи, тебе не стыдно за то, что ты думаешь и говоришь!
– Они знают не больше нее, – ответил Бернардо. – В Америке они просто младенцы – они все.
– Но она только танцевала, – напомнила Анита. – Все это знают.
– «Только танцевала», – передразнил Бернардо. – С американцем, который на самом деле поляк.
Анита ткнула в него пальцем и фыркнула:
– Глядите, кто это говорит. Латинос…
– Не так уж остроумно, – предупредил Бернардо.
– С каких пор? – Анита не испугалась, потому что по глазам Бернардо поняла, что он на самом деле думает. – Ты меня не спросишь, поэтому я скажу. Я считаю Тони остроумным. И он работает.
Чино поднял руку, чтобы привлечь внимание.
– Мальчиком на побегушках. – Он перевел взгляд на Марию, которая смотрела на звезды. – А вы знаете, кем становятся мальчики на побегушках? Лакеями. И, Анита, поскольку ты собираешься меня спросить, – он поклонился ей, – я отвечу. Помощник механика становится механиком. Полноправным членом профсоюза.
– Заткнись, Чино, – сердито перебил Бернардо, достал новую сигарету из пачки и зажег. – Если этот вшивый поляк захочет вступить в профсоюз, у него это получится раньше тебя, и он станет важнее тебя, потому что он американец.
– Это неправда, – возразила брату Мария.
«Лучше молчать и слушать», – думала она. Но она услышала достаточно, чтобы понять: Бернардо ненавидит Тони, и если он продолжит думать и говорить в таком духе, то только возненавидит его еще больше.
Она так много должна сделать, и одно из самых важных дел – остудить ненависть Бернардо. Бернардо может думать только о ненависти и разрушении, а Мария помнила, что говорил ей священник на острове: «взявшие меч – от меча погибнут».
– Если Тони родился в Америке, то он не поляк, – сказала она. – Даже если он родился не в Америке, он захотел приехать в Америку, и поэтому он не иностранец. Он американец, как и мы.
Бернардо подождал, пока утихнут аплодисменты Аниты и других девушек, и наградил сестру насмешливым поклоном.
– Моя дорогая Мария, может, ты веришь в это, но он – нет. Он верит только в одно. В то, что ты легкодоступна, потому что ты пуэрториканка.
– Что за гадости ты говоришь! – воскликнула Анита, обнимая Марию. – Ты должен извиниться. Не только перед Марией, но и перед всеми девушками, что тут стоят.
– За что? – поинтересовался Пепе.
– Ни за что, – ответила Анита ровным тоном. – Может, ты еще не знаешь, но мы, девушки, сегодня кое-что узнали.
– Что это значит? – спросил Бернардо.
Анита зажала ладонями уши Марии.
– Если мы, девушки, приехали в Америку с открытыми сердцами, тебе не следует думать, что мы приехали и с раздвинутыми ногами!
– А разве нет? – спросил Пепе.
– Свинья! – Аните удалось влепить ему пощечину. – Тебя отправят обратно в Пуэрто-Рико. Я надеюсь, что скоро и в наручниках.
Пепе рассмеялся и щелкнул Аниту по носу, увернувшись от ее рук. Бернардо отвел Марию в сторону, пока «Акулы» с их девушками столпились вокруг Пепе с Анитой, которая бранила его на испанском.
Вдруг дверь на крышу открылась. и Бернардо услышал, что его зовет отец.
– Бернардо? – позвал отец снова, завязывая пояс банного халата. – Мария? Ты же спала.
– Отец, разве ты не слышал, как я пришел? – отозвался Бернардо, махнув рукой на Аниту с Пепе, чтобы замолчали. – Мы здесь развлекаемся, и я подумал, что Мария будет не против еще раз повидаться с Чино.
– Да, мистер Нуньес, – подхватил Чино. – Я попросил Бернардо пригласить сюда Марию. Надеюсь, вы не возражаете. Мы просто слушаем радио и разговариваем.
– Слушаем и разговариваем, – повторила Мария. – Мы не слишком шумим, отец?
– Достаточно, чтобы меня разбудить, – зевнул мистер Нуньес. – Но ночь приятная. Стало прохладнее. Бернардо, вы надолго?
– Мы уже уходим, – ответил Бернардо. – Чино доведет Марию до двери. Мы отведем по домам наших леди, а потом все парни встретятся в «Кофейнике». Отец, не хочешь пойти с нами?