– Иди домой, – мягко посоветовал Док.
– Не отпускай ее! Она скажет Чино, что Тони… – А-Раб протиснулся мимо Дока и бросился к двери. – Она отсюда не выйдет!
Она набросилась на Дизеля и А-Раба.
– Послание для вашего приятеля-американца! Скажите убийце, что Мария к нему никогда не придет! – Она победно рассмеялась, увидев, что Дизель с А-Рабом посторонились. – Скажите ему, что Чино узнал о них и застрелил ее!
Дверь за Анитой захлопнулась, а Док рухнул на прилавок.
– Помоги мне боже, я должен ему сказать. Убирайтесь! – закричал он на Дизеля с А-Рабом. – Убирайтесь и поищите какую-нибудь церковь, которая не запрет перед вами двери!
Дизель пихнул А-Раба локтем.
– Я сматываюсь.
– Куда?
– Куда скажешь, – ответил он, стоя в дверях. – Куда угодно: на север, на юг, на запад, лишь бы отсюда.
Глава 10
В отчаянии и тоске он выскочил из аптеки и бежал, не разбирая дороги. Ее больше нет, она никогда не вернется. Его вина породила другую вину, и еще ничего не кончено. Чино еще есть чем заняться.
Он не знал, что собирается делать Чино, зато знал, что сам задумал для Чино. Он найдет Чино, и Чино придется его убить.
Есть только один способ покончить с этим, и ему не терпелось покончить, потому что он больше не хотел жить.
На улицах были люди, и, быстро шагая по тротуару, он слышал людей, сидящих на верандах, идущих по тротуарам, прислонившихся к автомобилям, слышал, как они болтают обо всем и ни о чем.
Черно-белая патрульная машина заставила его юркнуть в переулок. Когда она проехала, он поспешил в «Кофейник», но Чино там не было. Тогда он понял, что не найдет Чино на улицах, а придется обыскать задние дворы, подвалы и крыши.
Придется дать знать Чино, что сейчас охотится он, а не на него.
– Чино? – Он стоял на пуэрториканской территории во дворе между двумя многоэтажками и кричал так, чтобы его слышали. Набрав побольше воздуха, он проревел: – Иди ко мне, Чино! Я жду!
Услышав какое-то движение, развернулся и широко раскинул руки, чтобы стать удобной мишенью. Но голос, позвавший его по имени, принадлежал не Чино. В тусклом свете он увидел бегущую к нему Нечто.
– Совсем чокнулся! – крикнула она. – Это территория пуэрторикашек.
– Убирайся. – Он отпихнул Нечто и, приложив ладони ко рту рупором, опять крикнул: – Чино, выходи! Черт бы тебя побрал – я жду!
Нечто повисла у него на руках и попыталась оттащить его к подвалу.
– Банда…
– Катись отсюда! Я тебя предупредил.
Он размахнулся правой рукой по дуге и задел открытой ладонью Нечто по лицу. В нескольких окнах загорелся свет, и Тони побежал в конец двора.
– Чино! Где тебя черти носят, Чино? Я тебя жду. Поторопись и…
Пуля попала ему прямо в грудь, и он развернулся в смятении от боли и грохота. Рот наполнился кровью, и ему показалось, что он видит фигуру в белом платье, которая спешит к нему, выкрикивая его имя.
Мария бросилась на тело, лежащее лицом к небу, и ее слезы залили безжизненные щеки Тони Визека, который умер, слыша рев города, умер слишком юным, чтобы сказать, что он вообще жил. Мария поднялась с тела, но прикрыла глаза Тони рукой. Увидев, что к ней очень медленно идет Нечто, Мария велела ей остановиться.
– Стоять, – сказала она и Чино. – Нет, лучше иди сюда и дай пистолет.
Ощутив в руке жесткий, безжалостный металл, Мария осознала, как легко и удобно он лежит в ладони.
– Как из него стрелять? – спросила она Чино. – Просто потянуть этот маленький курок?
Она подняла пистолет и, нацелив его на Чино, увидела, как тот съежился.
– Чино, сколько в нем осталось пуль? Хватит на тебя? А на тебя? – Она перевела пистолет на Нечто, стоявшую у стены дома. – Мы все его убили. Мой брат, Рифф и я убили его. Не Чино!
Она опять направила пистолет на Чино.
– Я могу тебя убить, Чино? И там останется пуля для меня?
Она ощутила на плече руку, а над ухом – мягкий голос. Она узнала лицо Дока. Он сказал ей, что они вместе пойдут к матери Тони, потому что ей нужно рассказать, и что ей понадобится утешение от другой женщины, особенно от той, которую любил ее сын.
Если десять улиц и десять тысяч людей, даже двадцать, тридцать тысяч узнали о трагедии, остальные миллионы жителей и десятки тысяч улиц Нью-Йорка – нет. В некоторых, но не многих газетах были заголовки о убийствах рядом с автострадой, но почти без подробностей.
Но большинство жителей города спали или развлекались, потому что был вечер субботы – единственный вечер недели, когда можно просто расслабиться. В городе были люди, которые любили, ели, испытывали вожделение и провоцировали. Были люди, которые умирали в мире, или от насилия, или мучаясь от боли.
И были люди, которые смотрели в небо и страдали от одиночества, безмолвно взывая к звездам и луне. Они надеялись, что где-то кто-нибудь их слышит, что их скромные мечты исполнятся, что скоро они встретят кого-то, кому можно доверять, любить и с кем можно изведать счастье.
Некоторые желания сбудутся, но на городе это никак не отразится, он выстроен затем, чтобы просуществовать дольше, чем живут населяющие его люди.
Таков порядок вещей. И если его не изменить – так будет всегда.