Был день, что означало, что повсюду живые. Несмотря на огромные разрушения, которые понесла эта окраина Хашира, простым жителям всё равно должно было понадобиться пробавляться чем-то, будь то охота, фермерство или рыбалка. Ахилий был рад и тому, что никто не набрёл на его тело, а не то снова пришлось бы выкапываться из могилы или, того хуже, отчаянно пытаться погасить огонь погребального костра. Единственной встречи с местными было достаточно, чтобы Ахилий начал опасаться всякого повторения. Он был слишком заметно мёртв даже на ногах. В равной степени раздражающим был тот факт, что, спасибо его падению, на нём было больше грязи, чем когда-либо приставало к его телу. Быстрая попытка смахнуть часть её оказалась такой же тщетной, как удаление первоначального слоя. Видимо, земля вообще считала, что Ахилий принадлежит ей, и не уставала пытаться снова погрести его под собой.
Он не мог позволить ей добиться этого, пока он не сделает всё возможное для своей любимой.
Подобно тени охотник скользил по джунглям вокруг Хашира. Дважды он натыкался на каких-то жителей, но они по сравнению с ним туго соображали, и Ахилий вовремя избегал обнаружения. Наконец он умудрился достигнуть местности за разрушенными воротами, где он надеялся найти нить к тем, кого он разыскивал.
Это оказалось проще, чем он думал. Эдиремы снова возросли числом, да так сильно, что след, который они оставили, был подобен следу стада огромных животных со змеиными рылами, которых жители низинных земель используют для работ и поездок, почти как лошадей. И слепой бы понял, куда они пошли.
Удивило его то, что они не пошли, как должны были, по пути к главному храму. Вместо этого они загнули ещё дальше на юг, к местности, о которой он не знал ничего.
Что замышляла Лилит?
Ахилий поспешил вперёд. Что именно, было не главное. Он нагонит их независимо от того, куда они идут.
Осталось надеяться, что к тому времени у него созреет какой-нибудь план…
Они возвращаются…
Эти два слова обрадовали Мендельна больше, чем он мог себе представить. Он оторвал взгляд от задания, которое дракон выдал ему, — научиться лучше фокусировать свою волю при помощи необычайного кинжала. Получалось на удивление хорошо. Он был восхищён своей врождённой способностью управлять предметом, особенно с учётом, как недолго он находился у него в руках.
Но теперь всякий интерес к клинку испарился, Мендельн встал и посмотрел вокруг.
— Где? Где?
И вдруг Ульдиссиан и Ратма появились перед ним. Похоже было, его брат испытывает такое же облегчение, как и он. Сыны Диомеда обнимались, пока Ратма стоял и смотрел с каменным лицом, и ощущение крайнего удивления пришло от небесного змея. Множество образов из жизни то и дело показывалось и скрывалось из виду, пока существо волнообразно двигалось.
Не стоит так пренебрегать семейной любовью, мой славный Ратма, — отметил Траг’Оул так, чтобы все могли ощутить его.
— Мой опыт в этой области был не то чтобы очень удачным, и тебе это известно.
Мендельн и Ульдиссиан разомкнули объятья. Первым, что сорвалось с губ Ульдиссиана, было:
— Серентия… Лилит овладела ей… Это случилось ещё до Хашира…
— Да, я уже понял это, хотя и думал поначалу, что она убита, как был убит мастер Этон, — Мендельн с укором посмотрел на звёзды, которым он был обязан своим временным потрясением. — Мы должны изгнать демонессу…
— Это будет не так-то просто, — встрял в разговор Ратма. — Я по опыту знаю, как крепко моя мать может вцепиться в то, что ей полезно… Да и ты можешь это припомнить, Ульдиссиан уль-Диомед.
Ульдиссиан оскалил зубы, глядя на высокую фигуру:
— Да меня не волнует! Я должен спасти её… И других тоже! По крайней мере, их нужно предупредить!
Ратма посмотрел на дракона:
— Траг?
Её влияние уже усиливается. Ульдиссиан ослаб в глазах эдиремов.
— И чья же это вина? — рявкнул брат Мендельна. Он потряс кулаком на звёзды. — Кто меня остановит? Кто не даст мне пойти к ней?
Вернись ты немедленно, в теперешних условиях она легко покорит тебя…
— Он говорит правду, — прибавил Ратма. — Она уже заразила тебя своей тьмой. Возврат к Лилит в это время только поможет ей завершить заклинание.
Мендельн понимал, что они говорят, но чувствовал необходимость встать на сторону брата.
— Почему мы тогда не можем сделать больше?
— Ты и сам должен это понимать, — ответил резко сын Лилит. — О существовании Траг’Оула не должны узнать ни мои дорогие родители, ни Пылающий Ад или Высшее Небо. Во благо всего Санктуария — и ради его выживания — он должен всегда оставаться сокрыт от их взора, чтобы он мог помогать поддерживать Баланс, — Ратма вздохнул и добавил. — Что касается меня, то моя судьба лежит в другом месте, как я всё время знал. Больше я сказать не могу.
Такой ответ вряд ли мог удовлетворить Мендельна, не говоря уже об Ульдиссиане, но оба они уже знали, что больше ничего не узнают от Ратмы.
На самом деле, Ульдиссиану уже явно не терпелось что-то сделать… Хоть что-нибудь. Мендельну уже доводилось видеть брата таким несколько раз, и он боялся, что произойдёт, если они и дальше будут медлить.
— Надежда есть, — начал он говорить Ульдиссиану. — Есть ещё один, кто даже сейчас…
Но он не стал продолжать. У Ульдиссиана сорвалось:
— Не удивительно, что Инарий и демоны смогли так долго играть с нашим миром! Вы ничего не делаете кроме как мешаете тем, кто не представляет опасности для вас, и не обращаете внимание на самых опасных!
Мендельн осторожно положил руку на плечо брата.
— Ульдиссиан… — но старший брат не обратил на это внимания.
— Скажи мне, Ратма! Мы хоть чего-нибудь добились с Камнем Мира? Что-нибудь изменилось?
— Скорее всего, но насколько, можно узнать лишь путём тщательного наблюдения…
— Я наблюдал достаточно! Я…
ПОСТОЙ!
Хотя выкрик Траг’Оула раздался только у них внутри, он показался громовым раскатом. Даже Ратма схватился за голову от громкости.
Ангел активен.
Эти слова привлекли внимание остальных. Ульдиссиан взглянул на Мендельна, который зна́ком указал, что смотреть следует на Ратму.
Он был бледнее обычного, если такое вообще было возможно. Но не страх чувствовал Мендельн в нём. Скорее, это было что-то похожее на смирение.
— Значит, решено, — сказал Ратма.
Выбор за тобой. Я всегда говорил это.
— Нет… Выбор за моим отцом… Никак не за мной… — Ратма посмотрел на двоих смертных. — Но, быть может… Быть может, я перестарался с анализом… Быть может… — его и без того сощуренные глаза ещё больше сощурились, остановившись на Мендельне.
Брат Мендельна исчез.
— Что ты сделал? — спросил Мендельн. Он не мог нигде почувствовать Ульдиссиана.
— Я послал его туда, где ему нужно быть.
Преданность зашевелилась внутри младшего брата.
— Тогда я должен пойти с…
— Нет… Ты мне нужен для встречи, — смирение Ратмы стало ощутимее. — Полагаю, ты быстро обучал его, Траг?
Так быстро, как только можно было. Ты не обязан делать это…
— Эх, ещё как обязан. Пошли, Мендельн.
Сильно подозревая, что выбора у него всё равно нет, Мендельн всё же хотел узнать, на что его зовут.
— И куда ты возьмёшь меня тогда, когда я должен быть рядом с братом? Куда же?
Ратма широко расправил плащ, на его лице отразилась сама смерть.
— Я возьму тебя в место, от которого предпочёл бы оказаться как можно дальше. Я хочу… Нет… Я должен, как мне ни жаль, взять тебя с собой… Чтобы предстать перед моим любимым отцом…
Ульдиссиан стоял в джунглях.
Поначалу вид ему понравился. Наконец-то Ратма сдался и послал его, куда нужно.
Потом Ульдиссиан снова заметил, что рядом нет Мендельна.
Он погрозил кулаком густой листве наверху.
— И снова будь ты проклят, Ратма! Ты не лучше, чем те, кого ты называешь своими родителями!
Но ни сын Лилит, ни огромное чудовище не ответили ему. Ульдиссиан сконцентрировался на Мендельне, пытаясь притянуть к себе брата, а потом, когда не вышло, попробовал вернуться в пустоту, которая была домом Траг’Оула.
Но всё равно ничего не произошло.
Прежде чем он придумал, что бы ещё попробовать, Ульдиссиан ощутил нечто, что совершенно отвлекло его внимание от брата.
Серентия — Лилит — обе они — были поблизости.
Зная, что на данный момент ничего не может сделать для Мендельна, Ульдиссиан тут же сосредоточился на новом положении. Ратма зашвырнул его в самую гущу событий. Почему сын Лилит сам не был здесь, чтобы разделаться со своей матерью? Что могло быть важнее этого?
Но это могло и не касаться Ульдиссиана. Для него сейчас главным было позаботиться о том, чтобы демонесса не ощутила его присутствия. Прикладывая все силы, чтобы закрыть себя от её взора — и надеясь, что он знает, что делает, — Ульдиссиан осторожно двинулся вперёд. Если он в одиночку должен был противостоять своей бывшей возлюбленной, то так тому и быть. Он не позволит ей продолжать творить зло…
Была ночь, что поначалу смутило его. Похоже, время в мире дракона текло странно; он думал, будет гораздо более раннее время суток. И всё же покров темноты, без сомнения, был на руку Ульдиссиану, который хотел оставаться вне поля зрения своих последователей до тех пор, пока не выяснит, какое влияние на них уже заполучила Лилит.
Хотя большим искушением было сойтись с ней на глазах у всех, Ульдиссиан сомневался, что такой манёвр обернётся для него благом. В случае с Лилит лучше было сначала сделать её безвредной… Как-то. Только после этого сможет он позаботиться об остальном.
Когда он приблизился к лагерю, стало ясно, что ряды эдиремов сильно пополнились после Хашира, и это отнюдь не порадовало Ульдиссиана, как некогда. Большая часть новоприбывших могла оказаться делом рук Лилит, хотя он и гадал, как ей это удалось. То, что демонесса выбрала в качестве дурачка его, заставило его предположить, что она нуждалось в нём, чтобы было легче пробуждать дар в людях, но большое число новых эдиремов, которое ощущал Ульдиссиан, наводило на мысль, что она солгала… Похоже.