— Что будем делать? — спросил Челкашкин.
— Возьмём! — крикнул Солнышкин.
— Ой, не надо! — вздохнула Тая.
— Сожрут! — подумал вслух боцман.
— Возьмём, возьмём! — кричал Солнышкин за двоих. В тайге он с этими косолапыми одну ягоду пробовал, по одним тропкам ходил!
Пока на палубе шли споры, вдалеке показался дымок. Он увеличивался, и скоро пароход «Весёлые ребята» подошёл к самому борту «Даёшь!». На носу, опустив на поручни лапы, вертели головами два рыжих медведя. Один из-под лапы рассматривал пароход, а второй время от времени тёр голову. Оба они были в тельняшках и походили на лохматых матросов.
— Ну что, принимаете? — крикнул боцман с «Весёлых ребят».
— А не сожрут? — спросил Бурун с опаской.
— Не-ет! — засмеялись с «Ребят». — Пожуют и бросят. Они ребята добрые. Мишка-1 — матрос-наблюдатель, Мишка-2 — любитель купаться. А ну, покажись публике!
Мишка-1 вытянул морду вперёд, поднял лапу и стал всматриваться в горизонт. А Мишка-2 начал тереть лапами себе голову.
— Возьмём! — закричали на пароходе «Даёшь!».
— Берём! Берём! — закричал Солнышкин и стал просовывать трап в сторону «Весёлых ребят».
— А кто за ними будет смотреть? — спросил Бурун.
Все смолкли. А Солнышкин сказал:
— Я!
— Так, может, ты и пригласишь их сюда? — сказал Челкашкин.
— Пожалуйста, — воскликнул Солнышкин, — одну минуту!
Он буквально скатился в каюту и через минуту выскочил на палубу.
— Дорогу! — приказал Солнышкин и вскинул руку.
Медведи задрали носы. Солнышкин ещё раз поднял руку. Медведи принюхались. Он поднял руку в третий раз. В кулаке у него сверкнул сахар, и медведи бегом бросились по трапу. Первый ковылял в настоящих флотских брюках, а второй — в футбольных трусах.
— Бегом! — крикнул Солнышкин, как заправский дрессировщик. — Бегом!
И медведи подкатились к нему.
Все приоткрыли рты, будто им, а не медведям предназначался сахар. Но Солнышкин всунул в медвежьи пасти по куску рафинада и вместе со зверями стал приплясывать на палубе. Даже Челкашкин сказал:
— Невероятно, но факт!
Солнышкин расплылся в улыбке.
Пароход «Даёшь!» шёл курсом к Океанску, на палубе его продолжалось веселье, а сбоку парохода плыл кит. Он косил глазом в сторону судна и, когда видел Перчикова, радостно салютовал, выпуская маленький фонтанчик.
ЖАРКАЯ ПОГОДА НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
День выдался на редкость жаркий. Высоко в небе кувыркалось облачко со спасательный круг. Вся команда парохода «Даёшь!» бегала по палубе в трусах. Мохнатый Мишка-2 обалдело вертел от жары головой, тёр лапами брюхо, и Солнышкин отвёл его в душ. Мишка-1 занял своё любимое место на крыле мостика и смотрел из-под лапы вдаль.
Приблизительно в это время в своих каютах начали продирать глаза артельщик и Плавали-Знаем.
«Апчхи!» — чихнул артельщик. Из носа у него вылетел кусок шпагата. Артельщик испуганно схватился за ключи и, переваливаясь, пошёл в артелку проверять, целы ли продукты.
Плавали-Знаем потянулся изо всех сил и так хрустнул пальцами, что ему показалось, будто судно лопнуло пополам. Он, озираясь, поднялся и загромыхал по коридору.
— Ну и встряска! — процедил он сквозь зубы. — Чёртов артельщик! — И вдруг остановился.
Прямо на него по коридору как ни в чём не бывало шёл Перчиков. Плавали-Знаем протёр правый глаз. Перчиков продолжал идти. Он протёр левый глаз. Перчиков всё шёл.
— Привет! — сказал самый настоящий Перчиков и удалился в свою каюту.
Плавали-Знаем бешено заскрипел зубами и бросился в рубку. Он высунул в иллюминатор голову и увидел, что судно полным ходом удаляется от острова Камбалы.
— Кто посмел?! — кинулся он к Федькину. Но тот невозмутимо держал в руках штурвал.
— Кто посмел? — ещё громче закричал Плавали-Знаем.
Он выскочил на крыло рубки и схватил за плечо стоявшего перед ним матроса-наблюдателя.
— Петькин! Кто посмел? — И тут он заметил, что у Петькина оттопыриваются мохнатые уши.
Матрос повернулся, и страшный медвежий нос уткнулся в глаз Плавали-Знаем.
— Иа, иа, — заикал от испуга Плавали-Знаем и попятился назад.
Мохнатый Петькин сделал шаг вперёд и мигнул страшным медвежьим глазом.
— Не надо, — попросил Плавали-Знаем и на четвереньках стал спускаться по трапу. — Проклятая жара! — сказал он, опомнившись. — Всё от неё. Нужно освежиться, и всё пройдёт.
Он взял полотенце и решительно направился в душевую.
В соседней кабине кто-то уже плескался и от удовольствия фыркал.
Плавали-Знаем открыл душ, намылил голову, побулькал водой в горле и крикнул соседу:
— А ну-ка, потри спину! — Сосед не обратил внимания.
— Ну, ты что, не слышишь? Говорят, потри спину!
За переборкой кто-то зашевелился, и Плавали-Знаем выгнулся, как кот на солнце. И тут же на поясницу ему обрушился крепкий шлёпок, что-то острое царапнуло по спине.
— Эй, полегче нельзя? — крикнул Плавали-Знаем.
Он сердито повернул голову и, прикусив язык, шлёпнулся на мокрую палубу. На него снова надвигалась чёрная медвежья морда. Плавали-Знаем застучал зубами, тихо завыл и, весь в мыле, бросился из душевой. Он скатился по последнему трапу, влетел в первую открытую дверь и захлопнул её за собой. Тут же щёлкнул замок, в скважине повернулся ключ, и испуганный Плавали-Знаем почувствовал страшный холод, Он огляделся и с ужасом увидел вокруг себя мороженые бараньи туши. Он попал в морозильник. Артельщик, проверяя его, забыл закрыть дверь. Теперь она захлопнулась. У Плавали-Знаем застучали зубы. Мыло на голове превратилось в лёд.
Капитан подпрыгивал, на голове у него звенели льдинки. Наконец он присел и стал примерзать к полу.
К счастью капитана, артельщик спустился вниз, чтобы пересчитать бараньи туши. Он отомкнул дверь и с размаху налетел на застывшую скорченную фигуру.
Он решил, что это баранья туша, но вдруг услышал голос Плавали-Знаем:
— Лом! Тащи лом!
— Лом! — заорал изо всех сил артельщик, стараясь сообразить, как Плавали-Знаем очутился в этом месте. — Капитан примёрз к палубе! Давайте доктора!
Все бросились к боцману в поисках лома, а в морозильник спустился Челкашкин. Он качнул Плавали-Знаем влево, потом вправо и вытолкнул в коридор:
— В изолятор! Растереть спиртом, и двадцать четыре часа отдыха!
При этих словах знаменитый капитан дёрнулся и открыл рот.
— Что-о? — вылетело оттуда. Он с трудом выпучил глаза из-под заиндевелых ресниц. — Не выйдет! Плавали — знаем! Ещё один такой сон — и по палубе вместо команды забегают бразильские мамонты!
И капитан мрачно направился на капитанский мостик.
НЕТ ЛИ ЕЩЁ НЕОБИТАЕМОГО ОСТРОВА?
Солнышкин был возбуждён до предела. Он бегал из каюты на палубу, с палубы в каюту. На корме лежали медведи. В каюте сидел Перчиков.
— Слушай, Перчиков, расскажи ещё немного про остров и про кита, — упрашивал Солнышкин.
— Солнышкин, не могу же я придумывать, — разводил руками Перчиков и поворачивался к стенке. Ему страшно хотелось спать.
Солнышкин шёл на палубу. Он так жалел, что не его высадили на острове! Увидеть красноносого дельфина, прокатиться на ките — об этом можно было только мечтать! И он смотрел, не попадётся ли ещё где-нибудь необитаемый остров. Необитаемого острова не было.
Тогда Солнышкин бежал к медведям и угощал их сахаром, пока не налетел на сердитого Буруна.
— Значит, забавляемся, медведиков кормим! А палубу кто будет драить? Может, они? — спросил ехидно Бурун.
— Кто — они? — спросил Солнышкин.
— Медведики.
— А что? — воскликнул Солнышкин. — Идея! Вёдра и швабру! — крикнул он и бросился расталкивать медведей. — За дело, ребята, за дело, братцы!
Бурун удивлённо приоткрыл рот, но Солнышкин прикрикнул: «Вёдра, швабру!» — будто боцманом был он, а не Бурун. И старик, как матрос, бросился исполнять приказание. Солнышкин окатил палубу водой, намочил швабры и сунул в лапы медведям.
— Так они тебе и пойдут! — сказал Бурун. Пройдя на другой конец палубы, Солнышкин положил на край два куска сахара. Медведи живо повернули головы и потянулись со швабрами вперёд.
— Пошли! — сказал Бурун. — Пошли! Ну-ка, кто раньше?
— Мишка-2, — сказал Солнышкин.
— Нет, Миша-1 проворнее, — ответил Бурун. На палубе начиналось настоящее соревнование. Мишка-2 в футбольных трусах весело подталкивал швабру. Миша-1 был потяжелей и в брюках, но пытался не отставать. Вокруг собралась команда.
— Мишка, давай, давай! — взвизгивала Марина.
— Тёзка, не подведи! — хохотал Мишкин.
До конца оставалось меньше пяти метров. Миша-1 вырвался вперёд. Все были уверены в его победе. Но тут случилась неожиданность: Мишка-2 цапнул Мишу-1 за штаны, тот схватился за них лапами, а его противник в два прыжк а подскочил к сахару и схватил оба куска.
— Нечестно! — закричали все. Но Мишка-2 проглотил свой кусок рафинада и тут же хрустнул Мишиным. От возмущения тот бросил швабру, брюки с него слетели, и он с рёвом вцепился в затылок мошеннику.
— Солнышкин! Солнышкин! — звала Марина. Но Солнышкин и сам уже смело бросился вперёд. Он вытащил из кармана ещё кусок сахара и поднёс его к разъярённому Мишиному носу. Медведь выпустил противника, схватил сахар и заковылял в сторону. Но этим дело не кончилось. Полночи медведи трудились. В наказание Солнышкин заставил их вымыть всю палубу.
— Как родненькие! — пообещал Солнышкин. Он достал из кармана два куска сахара. Медведи потянулись к нему и опёрлись на швабры. Солнышкин отступил назад, и медведи двинулись за ним. Он сделал ещё шаг, и они, налегая на швабры, пошли дальше. А сзади зажелтела ярко надраенная палуба.
— Ого! Как желточек! — всплеснул руками Бурун. — Хоть яичницу жарь!
Солнышкин побежал к корме. Медведи со швабрами — за ним. А сзади Бурун приговаривал:
— Хоть яичницу жарь!
На корме Солнышкин дал мишкам по куску сахара и повернулся к Буруну:
— Ну что?