Решили медвежонка перевести на площадку молодняка. Это такая площадка, где живут самые разные зверята. На площадке им всем вместе весело и просторно.
Но взять медвежонка от матери оказалось не так-то легко. Открыли дверь в соседнюю клетку, чтобы медвежонка отделить, а Звёздочка никак его одного туда не пускает, так за ним и ходит. Весь день караулили сотрудники зоопарка, уже уходить собрались, вдруг смотрят – малыш потихоньку в другую клетку перебрался. Тут скорее дверь закрыли.
Взревела медведица, на дверь бросилась, да уж поздно – дверь крепкая, её не сломаешь.
Медвежонка взвесили. Весил он семнадцать килограммов. Для четырёхмесячного малыша это было очень хорошо.
Принесли медвежонка на площадку молодняка. Там его встретила зоотехник Лена. Она посмотрела на медвежонка и сказала, что ему надо дать кличку, а вот какую, никак не могла придумать.
Снежинка – есть.
Звёздочка – есть.
Пушок – есть.
Лель – есть.
А малыш сидит в ящике и молчит. Погладила его Лена и говорит:
– Ишь какой пушистый да тёпленький, словно варежка пуховая! Вот и назовём тебя Варежкой!
Так и написала в журнал – белый медвежонок Варежка.
Первые дни Варежка жил в клетке, а когда привык, настало время его на площадку выпускать. На площадке этой жили две лисички-сестрички, волк серый, весёлые собаки динго, три бурых медвежонка, львёнок и ещё козлик бородатый. Бегают зверята, играют, динго за лисятами гоняются, медвежата с козликом на качелях качаются… Весело им.
Выпустила Лена Варежку:
– Ну, иди, знакомься. Видишь, сколько зверят, тебе с ними весело будет!
Да какой там знакомься! Испугался белый медвежонок, встал на задние лапки, фыркает, куда убежать – не знает. Только не долго боялся Варежка. Видит, что никто его не обижает, и храбрее стал. А здесь ещё лисичка его играть приглашает: то присядет перед ним, то отскочит. Не вытерпел белый медвежонок да как припустится за ней! Тут и динго за ними побежали, и бурые косолапые мишки, а львёнок за горку спрятался и караулит, когда зверята пробегать мимо будут, чтобы выскочить.
Смеётся Лена, радуется, что зверята подружились.
Незаметно время обеда подошло.
Львёнку, лисятам, волчатам и динго дали мясо. Медвежатам – хлеб с молоком. Козлику – охапку зелёных веток. а Варежке – рыбу.
Только Варежка рыбу есть не стал и пошёл к козлику. Интересно ему, что там козлик ест, надо попробовать! Подошёл, а козлик как стукнет его рожками, так Варежка ни с чем и ушёл.
После обеда зверята спать улеглись. Варежка походил, походил, никто с ним играть не хочет – и тоже лёг. Тихий час, все спят, и Варежка спит.
Со всеми зверятами подружился Варежка. Со всеми играть интересно. Со львёнком побороться можно. С медвежатами на качелях покачаться, а с весёлыми динго да с лисятами в догонялки поиграть.
Постепенно Варежка стал и к людям привыкать, особенно к зоотехнику Лене. Ей очень хотелось, чтобы белый медвежонок стал ручным. Бывало, протягивает ему мясо, а сама зовёт:
– Варежка, Варежка, иди кушать!
Страшно белому медвежонку к человеку подходить, а есть хочется. Покружится, покружится около Лены, не вытерпит и мясо из рук возьмёт. Это вначале так было. А потом как увидит Лену, сам к ней бежит, за халат лапками дёргает – угощение просит.
Белый медвежонок рос здоровым и сильным. Самым сильным среди зверят на площадке.
Если Варежка в бассейне купается, тут уж лучше к нему не попадайся! Один раз чуть львёнка не утопил. Хорошо, что Лена поблизости была. Варежку метлой отогнала и львёнка выручила. Вылез бедняга из воды, вода с него течёт, еле отдышался.
Всё лето в играх у зверят прошло. Выросли они, окрепли, а осенью, как начались дожди да наступили холодные дни, пришло время площадку закрывать. Пришло время зверятам расставаться. Первым забрали с площадки львёнка. Потом Варежку в другой зоопарк взяли. Жалко Лене с белым медвежонком расставаться, да ничего не поделаешь, ведь надо, чтобы и в других зоопарках белые медведи были.
НедопёсокЮрий Коваль
Часть перваяПобег
Ранним утром второго ноября со зверофермы «Мшага» бежал недопёсок Наполеон Третий.
Он бежал не один, а с товарищем – голубым песцом за номером сто шестнадцать.
Вообще-то за песцами следили строго, и Прасковьюшка, которая их кормила, всякий раз нарочно проверяла, крепкие ли на клетках крючки. Но в то утро случилась неприятность: директор зверофермы Некрасов лишил Прасковьюшку премии, которая ожидалась к празднику.
– Ты прошлый месяц получала, – сказал Некрасов. – А теперь пускай другие.
– Ах вот как! – ответила Прасковьюшка и задохнулась. У неё от гнева даже язык онемел. – Себе-то небось премию выдал, – закричала Прасковьюшка, – хоть и прошлый месяц получал! Так пропади ты пропадом раз и навсегда!
Директор Некрасов пропадом, однако, не пропал. Он ушёл в кабинет и хлопнул дверью.
Рухнула премия. Вместе с нею рухнули предпраздничные планы. Душа Прасковьюшки окаменела. В жизни она видела теперь только два выхода: перейти на другую работу или кинуться в омут, чтоб директор знал, кому премию выдавать.
Равнодушно покормила она песцов, почистила клетки и в сердцах так хлопала дверками, что звери в клетках содрогались. Огорчённая до крайности, кляла Прасковьюшка свою судьбу, всё глубже уходила в обиды и переживания и наконец ушла так глубоко, что впала в какое-то бессознательное состояние и две клетки забыла запереть.
Подождав, когда она уйдёт в теплушку, Наполеон Третий выпрыгнул из клетки и рванул к забору, а за ним последовал изумлённый голубой песец за номером сто шестнадцать.
Алюминиевый звон
Песцы убегали со зверофермы очень редко, поэтому у Прасковьюшки и мысли такой в голове не было.
Прасковьюшка сидела в теплушке, в которой вдоль стены стояли совковые лопаты, и ругала директора, поминутно называя его Петькой.
– Другим-то премию выдал! – горячилась она. – А женщину с детьми без денег на праздники оставил!
– Где ж у тебя дети? – удивлялась Полинка, молодая работница, только из ремесленного.
– Как это где! – кричала Прасковьюшка. – У сестры – тройня!
До самого обеда Прасковьюшка честила директора. А другие работницы слушали её, пили чай и соглашались. Все они премию получили.
Но вот настало время обеда, и по звероферме разнёсся металлический звон. Это песцы стали «играть на тарелочках» – крутить свои миски-пойлушки.
Миски эти вделаны в решётку клетки так ловко, что одна половина торчит снаружи, а другая – внутри. Чтоб покормить зверя, клетку можно и не отпирать. Корм кладут в ту половину, что снаружи, а песец подкручивает миску лапой – и корм въезжает в клетку.
Перед обедом песцы начинают нетерпеливо крутить пойлушки – по всей звероферме разносится алюминиевый звон.
Услыхав звон, Прасковьюшка опомнилась и побежала кормить зверей. Скоро добралась она до клетки, где должен был сидеть недопёсок Наполеон Третий. Прасковьюшка заглянула внутрь, и глаза её окончательно померкли. Кормовая смесь вывалилась из таза на литые резиновые сапоги.
Характер директора Некрасова
Цепляясь кормовым тазом за Доску почёта, в кабинет директора вбежала Прасковьюшка. Она застыла на ковре посреди кабинета, прижала таз к груди, как рыцарский щит.
– Пётр Ерофеич! – крикнула она. – Наполеон сбежал!
Пётр Ерофеич Некрасов вздрогнул и уронил на пол папку с надписью: «Щенение».
– Куда?
Прасковьюшка дико молчала, выглядывая из-за таза.
Директор схватил трубку телефона, поднял над головой, как гантель, и так ляпнул ею по рогулькам аппарата, что несгораемый шкаф за его спиной сам собою раскрылся. Причём до этого он был заперт абсолютно железным ключом.
– Отвинтил лапкой крючок, – забормотала Прасковьюшка, – и сбежал, а с ним сто шестнадцатый, голубой двухлеток.
– Лапкой? – хрипло повторил директор.
– Коготком, – пугливо пояснила Прасковьюшка, прикрываясь тазом.
Директор Некрасов снял с головы шапку, махнул ею в воздухе, будто прощаясь с кем-то, и вдруг рявкнул:
– Вон отсюдова!
Алюминиевый таз брякнулся на пол, заныл, застонал и выкатился из кабинета.
Про директора Некрасова недаром говорили, что он – горячий.
Давило
Горячий человек директор Некрасов был тощ и сухопар. Он ходил круглый год в пыжиковой шапке.
На своём посту Некрасов работал давно и хозяйство вёл образцово. Всех зверей знал наизусть, а самым ценным придумывал красивые имена: Казбек, Травиата, Академик Миллионщиков.
Недопёсок Наполеон Третий был важный зверь. И хоть не стал ещё настоящим песцом, а был щенком, недопёском, директор очень его уважал.
Мех Наполеона имел особенный цвет – не белый, не голубой, а такой, для которого и название подобрать трудно. Но звероводы всё-таки подобрали – платиновый.
Мех этот делился как бы на две части, и нижняя – подпушь – была облачного цвета, а сверху покрыли её тёмно-серые шерстинки – вуаль. В общем, получалось так: облако, а сверху – серая радуга. Только мордочка была у Наполена тёмной, и прямо по носу рассекала её светлая полоса.
Всем на звероферме было ясно, что недопёсок перещеголяет даже Наполеона Первого, а директор мечтал вывести новую породу с невиданным прежде мехом – «некрасовскую».
Узнав о побеге, директор Некрасов и бригадир Филин кинулись к забору. Они мигом пролезли в дырку и сгоряча в полуботинках побежали по следу.
– Сколько раз я говорил – заделать дырку! – кричал на ходу директор.
– Так ведь, Пётр Ерофеич, – жаловался в спину ему Филин, – тёсу нету.
Очень скоро они начерпали в полуботинки снегу и вернулись на ферму. Переобулись. Прыгнули в «газик», помчались в деревню Ковылкино. Там жил охотник Фрол Ноздрачёв, у которого был гончий пёс по имени Давило.
Ноздрачёва дома они не застали.
– Откуда я знаю, где он! – раздражённо ответила жена. – Он мне не докладывает.