как за флаг, вознеслась на вершину пошленькой ярмарки тщеславия, именуемую людской суетой. А если отставитьв сторону все описания и сантименты, это была очень наглая и очень красивая девица, возможно, на грамотная и не образованная, зато способная «вершить власть».
— он занят, и сегодня принимать никого не будет, — сказала девица — бронепоезд, — особенно по личным вопросам. Никого.
Охранник, который проводил ее в приемную, неловко переминался с ноги на ногу. Он чувствовал себя не в своей тарелке, и это было действительно так. Прошло минут 20 с тех пор, как она остановилась напротив шикарного трехэтажного особняка в центре, в котором распологался банк. А ей казалось, что прошло лет 20. И между тем моментом, как она очутилась в приемной банкира и тем, как подошла к пульту охранника, пролегла настоящая пропасть. Охранник на входе попросил провести ее наверх, в приемную, и ее провели, перед входомв служебные помещения банка проверив документы и содержимое сумки. И вот теперь она стояла перед наглой девчонкой и чувствовала: этот рубеж не пройдет. А красивая, уверенная в себе девчонка мерила ее презрительным взглядом, и под взглядом этой раскрашенной куклы она чувствовала себя старой. Удивительно старой и жалкой, и еще — чувствовала мятую складку на простой юбке, и ногти без маникюра (после того, как очутилась в аду, забыла, что на свете существует косметика и маникюр) и еще множество мелких деталей, котрые никогда не замечают окружающие (особенно мужчины), но для каждой женщины они перерастают в маленькую трагедию.
Когда-то она привыкла к таким секретаршам. Таких секретарш Грабовский, ее бывший шеф, специально подбирал в модельных агентствах. Как правило, они все были тупы, как пробки, и на должности секретарши держались дня три. И вот теперь, когда так важна каждая из пройденных секунд, она стоит перед такой дурой, и ее ничем не проймешь. Ее не напугаешь — слишком наглая для испуга. Ее не возьмешь упоминанием прокуратуры — она не знает, что такое прокуратура и наколько она страшна. Ее не подвинешь с места — потому, что лучше других умеет расстегивать старческие штаны и выростает на целую длину змейки, позволяющей плевать на весь остальной мир.
— И вообще — вы не входите в круг тех посетителей, которых он может принять, — сказала девица, — и вообще — вам лучше уйти.
— Я не уйду. Мой визит важен.
— Это вы так думаете!
Она открыла сумку, вложила фотографию в лист бумаги и протянула девчонке:
— пожалуйста, передайте ему это!
Девчонка нагло хмыкнула и швырнула лист бумаги в угол стола, за компьютер. Сама же не двинулась с места.
— передайте немедленно!
Девчонка сделала вид, что не слышит ее слова. В ее душе начала закипать злость. Холодная и страшная, как металл. Охранник кашлянул. Ему была неприятна вся ситуация, и он ясно давал это понять. Девочнка не подняла головы. Она грохнула кулаком по столу:
— Если вы сейчас же не отнесете это ему, я сама войду в кабинет!
Девица нехотя поднялась. И скрылась за массивной дверью. Вернулась через три минуты.
— Он вас не примет. Он сказал, что лицо той женщины на фотографии ничего ему не говорит и он не будет терять свое драгоценное время ради такой ерунды. Лучше уходите, пока я не попросила охранника вас вывести!
Девчонка бросила лист бумаги прямо на пол. Из листка выпала фотграфия Светы и осталась лежать изображением вверх. Света улыбалась на снимке. Она опустилась вниз и бережно подняла фотографию. Девица смотрела на нее снескрываемым презрением. Дальше все произошло достаточно быстро. Воспользовавшись тем, что охранник почти не смотрел в ее сторону, она отшувырнула девицу со своего пути (та ойкнула, ударившись о стол) и, толкнув массивную дверь, воравалась в кабинет банкира.
— вы лжете! Вы прекрасно знаете ту, кто на фотографии! Почему вы не хотите со мной говорить?
Секретарша вопила диким голосом, охранник ворвался тоже и стал рядом, не понимая, стоит применять силу или пока подождать… Пожилой мужчина с грубым красным лицом, кожа на котором обвисла складками, напоминая морду бульдога, поднял голову от стола и отодвинул в сторону какие-то бумаги:
— Что вы себе позволяете?
В дверях выросли еще два охранника и схватили ее под руки. Пытаясь вырваться, она закричала:
— Эта женщина — ваша люблвница! И она мертва! Убита! Вы поэтому не хотите говорить?
Банкир махнул рукой:
— Пошли вон! Все! Психопатку оставьте!
Массивная дверь захлопнулась. Они остались один на один, притсально рассматривая друг друга. При ближайшем рассмотрении банкир нравился ей все меньше и меньше. Она прошла через весь кабинет и с трудом опустилась на стул, прямо напротив банкирского стола.
— Я не разрешал вам сесть!
— а я плевать хотела на ваше разрешение!
Красное лицо стало багровым, а руки его затряслись:
— Если я не вышвырнул вас отсюда, это езе не значит, что вы можете вести себя так нагло! Я в любой момент могу вас вышвырнуть!
— А я в любой момент могу раскрыть кое-какие интимные секреты из вашей жизни! При чем в любой газете!
— Кто вы такая? Чего хотите?
— Вы ведь не поверите, если я скажу, что не хочу вам зла.
— Нет, не поверю. Женщинам вообще нельзя верить! По — моему, вы пришли ко мне за деньгами.
— Мне не нужны ваши деньги!
— Что же вам нужно?
— Рассказ об этой женщине!
— Зачем?
— Вы ведь узнали ее, правда?
— Да, узнал. Ну и что с того? Почему вы решили, что простая продавщица из парфюмерного магазина может играть в моей жизни какую-то роль?
— Что?! — ей пказалось, что она рискует свалиться со стула.
— То, что слышала! Я сказал, что простая продавщица из магазина может быть лишь случайным эпизодом, и ничем больше, что бы вы там себе не вообразили….
— Я… но эта женищан… она ведь была…
— Кем былда? Послушайте, вы наверное кое-что понимаете очень плохо! Вы нагло ворвались ко мне в кабинет. Не спорю, только благодаря вашей наглости я решил вас выслушать. Я богатый человек, в моих руках и деньги, и власть. Я могу сделать все, что угодно. Могу вышвырнуть вас отсюда. Могу сделать с вами несчастный случай. Могу посадить в тюрьму. Видите, я говорю с вами довольно откровенно. В вас есть что-то целенаправленное, отчаянное…. Я люблю таких людей. Мне это нравится. Поэтому вы до сих пор сидите в моем кабинете, и я даже говорю с вами откровенно… Достаточно откровенно… так вот: либо вы сейчас же говорите мне сами, кто вы такая и чего от меня хотите, либо я сам это узнаю и устраиваю вам такие неприятности, что вы пожалеете, что родились на свет. Это понятно? Выбор за вами!
В его голосе было что-то такое, что становилось понятно: он не шутит. И внезапно она решилась:
— Я сестра Светланы.
— Так. Это становится интересно. И что вы хотите от меня?
— Светлана мертва.
— Я ее не убивал, если именно это вас интересует. Я даже не знал о ее смерти.
— А я знаю, что вы ее не убивали. Ее никто не убивал. Света покончила с собой. Из-за того, что пропали ее дети.
— Дети? Я не знал, что у нее были дети.
— двое. Мальчик и девочка. Шести лет.
— Это плохо. Таким, как она, нужно запрещать иметь детей насильственным образом.
— почему вы так говорите?
— Ваша Света была дрянью! Не сомневаюсь, что дети пропали по ее вине.
— Зачем вы так?
— А я не собираюсь говорить иначе и щадить ваши родственные чувства! Хотели слушать — так слушайте! Это была наглая, безвольная, жадная дрянь, которая пыталась меня шантажировать! Одновременно она имела штук пять любовников, а когда я отказался иметь с нею дело, засняла наши отношения на пленку и угрожала послать кассету моей жене! Я заплатил, но в отместку она сделала мне одну большую неприятность, выдав кое-что из моих секретов конкурентам… Мне хочется плевать при одном упоминании о ней!
— И вы решили ей отомстить, выкрав детей?
— Вы в своем уме? Что вы болтаете? Я не воюю с женщинами, даже с такими подлыми! А уж мстить женщине с помощью ее детей — самое последнее дело! Я мужчина! За кого вы меня принимаете? И потом, я не догадывался даже, что у нее есть ребенок. Тем более дети….
— Разве вы не были у нее в квартире?
— Ни разу! Мы встречались в гостинице. Я заказывал номер.
— Но вы давали ей деньги на квартиру?
— Нет. Я не покупал ей никаких квартир и, честно говоря, понятия не имел об ее жилищных условиях! Меня это не интересовало.
— Но та сумма денег, которую вы заплатили ей за кассету…
— А я до сих пор не заплатил! Я пообещал, что буду платить, а сам тянул этот вопрос как можно дольше. До сих пор не перевел деньги на ее счет.
— У Светы был банковский счет?
— Нет. Я обещал ей открыть счет и перевести деньги, но до сих пор его не открыл.
— получается, вы ее обманывали.
— Можно сказать и так. В денежных делах она была полной дурой. А теперь, насколько я понял, деньги ей уже не понадобятся.
— Значит, от вас она не получала больших сумм денег?
— Нет. Один раз я дал ей триста долларов, второй раз — двести. Потом — снова триста. А потом ничего не давал.
— Где вы познакомились?
— Там, где она работала.
— А где она работала?
— Вы что, не знаете, где работала ваша родная сестра?
— ну, в разных местах… она часто меняла места работы…
— Это был магазин элитной парфюмерии в центре города, на Морском бульваре. У меня закончился одеколон, я проезжал мимо магазина и решил зайти, что-то выбрать. За прилавком была Светлана. Она порекомендовала мне потрясающую туалетную воду, показав большой вкус и знание психологии солидных мужчин. К тому же, она была очень красивая, веселая, одета по фигуре, косметика умело наложена, отличные волосы… она мне очень понравилась с первого взгляда. Я пригласил ее на ужин в дорогой ресторан. Потом заказал номер в гостинице. Так мы стали встречаться.
— Когда это было?
— Осенью. В октябре или ноябре. Точно не помню.
— И вы ей звонили?
— Да. И в магазин, и домой. Когда у меня выдавалась свободная минутка, или мне хотелось ее увидеть, я заказывал номер, звонил ей и она приезжала. Она с легкостью соглашалась на свидания и приезжала быстро.