– Попробую его отыскать.
Девушка улыбнулась:
– Спасибо, Грант. Доброй ночи.
Калвер дождался, когда она исчезнет за дверью, спустился по лестнице и вышел на единственную улицу Ган-Галча.
2Человек по имени Хэмилтон
В баре было дымно, звучала музыка, люди болтали и звенели стаканами, постоянно слышалось шуршанье ног по опилкам. Калвер остановился в дверном проеме, окинул взглядом толпу. Под потолком ярко горели лампы, но их свечение отчасти скрадывал сигарный дым, сворачиваясь в кольца над столами. За барной стойкой, на полках вдоль стены, посверкивали стеклянные бутылки; бармены двигались ловко, словно танцоры.
Калвер неторопливо прошелся по залу, расталкивая встречных широкими плечами, и в конце концов очутился у стойки.
– Чего налить? – прорычал бармен.
– Пока ничего, спасибо, – вежливо ответил Калвер. – Где мне найти Хэмилтона?
– А? Вот дьявол! – Бармен будто поперхнулся. Затем он присмотрелся к Калверу и повел себя почти угодливо. – Босс велел проводить вас к нему, как только вы появитесь.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Калвер.
Бармен перегнулся через стойку:
– Это от заведения. – Он извлек бутылку, взяв ее за горлышко, и поставил на стойку стакан.
Калвер покачал головой.
– Мистер, – проворчал бармен, – вам, может, и невдомек, но о вас уже сплетни по городу ходят.
– Да неужели? – удивился Калвер.
– Стовер у нас самым шустрым стрелком считался, – сообщил бармен.
Калвер опять покачал головой:
– Он жутко медленный, уж поверьте. – С этими словами он двинулся в середину зала.
Выстрел раскатился громом над людским гомоном, и мгновенно в баре установилась едва ли не мертвая тишина, лишь поскрипывали под потолком лампы на цепях.
Толпа отхлынула, освобождая место вокруг столов под зеленым сукном.
Калвер замер, разглядывая фигуру на полу.
Боб Этвуд!
Тот самый юноша, который ехал вместе с ним в дилижансе от Сент-Луиса. Брат Нэнси Этвуд.
Калвер перевел взгляд на мужчину, стоящего за одним из столов. Шляпа сдвинута на затылок, ровные зубы оскалены в ухмылке под лихо закрученными усами, рука уверенно сжимает револьвер, из ствола которого вьется дымок.
Мужчина тоже смотрел на Калвера, и со своего места Грант разглядел, как в уголках его глаз собираются морщинки.
– Ага, – произнес он коротко.
Калвер невольно подобрался, но усилием воли заставил мышцы расслабиться.
Это был Перкинс, тот, кому по настоятельной просьбе Калвера пришлось лезть в грязь за мешком.
Рука с револьвером стала подниматься. Нечего было и надеяться опередить стрелка.
– Перкинс, приятель, паршиво ты стреляешь, – сказал Калвер. – Только разозлил человека.
На мгновение взгляд Перкинса переместился в сторону Боба Этвуда, и Калвер не сплоховал: его рука стремительно метнулась к кобуре и выхватила шестизарядник.
Перкинс судорожно дернулся, его револьвер изрыгнул пламя. Пуля просвистела над головой Калвера, раздался звон – она угодила в зеркало на стене.
– Ладно, ты выстрелил, – ровно проговорил Калвер. – Теперь моя очередь, и помоги мне Бог.
Перкинс будто окаменел, его лицо покрыла смертельная бледность; ствол револьвера уставился в потолок. Калвер взвел большим пальцем курок, и механизм шестизарядника громко лязгнул. Перкинс явно перетрусил. Его рука затряслась, револьвер выпал.
Калвер молча сунул оружие в кобуру и повернулся к юноше. Тот как раз пытался сесть, держась за плечо и морщась от боли.
– Встать сможешь? – спросил Калвер, делая шаг к нему.
Этвуд кивнул.
– Он мухлевал с картами, сдавал снизу колоды, а я его застукал, – объяснил он.
3Нужен лазутчик!
Хэмилтон открыл ящик видавшего виды стола и достал ящичек с сигарами:
– Угощайся, Калвер.
Отгрызая кончик сигары, Калвер поглядывал на собеседника. Ничуть не изменился, решил он. Разве что чуть суровее, чуть надменнее и чуть старше, чем был раньше, на реке. Но в остальном все тот же Кэлвин Хэмилтон.
– Прости за твоего друга, – продолжал Хэмилтон. – Надеюсь, все обойдется.
Калвер чиркнул спичкой.
– Я отвел его в гостиницу и уложил в кровать. Потом врача позвали.
Держа огонек у кончика сигары, он разглядывал помещение. Позади стола старый железный сейф, у стены пара стульев, на полу ковер, на стенах рамки с фотографиями спортивных состязаний…
Хэмилтон откинулся на спинку скрипучего кресла и сунул пальцы за проймы жилета.
– Удивлен, что тебя к нам занесло, – сказал он. – Что, река пересохла?
Калвер покачал головой:
– Ищу одного парня, думал застать его здесь. Зовут Марк Фарсон. Ты о нем не слыхал?
Хэмилтон нахмурил брови, покачался в кресле.
– Вроде бы нет, но он вполне мог проскользнуть мимо меня. Сам видишь, сколько тут народу. Он успел чем-то прославиться?
– Навряд ли, – ответил Калвер. – Прибыл, уже когда ты уехал. Мы с ним, можно сказать, подружились. – Он разломил спичку и щелчком отбросил обе половинки. – Пожалуй, я даже считал его своим лучшим другом. Как говорится, ради него пошел бы босым в преисподнюю.
Хэмилтон понимающе прищурился:
– А потом ты одолжил ему денег, верно?
– Еще хуже, – не стал скрывать Калвер. – Мы прослышали насчет Ган-Галча – мол, тут есть где развернуться. Собрали пожитки, и Фарсон отправился на разведку, выяснить, что да как на самом деле. Должен был сообщить, стоит ли овчинка выделки. – Он выпустил дым в потолок, мимоходом пожалев, что не может покупать такие вот чудные сигары. – Но от него не было вестей. Ни единого словечка с самого отъезда. Я прикинул, что парень мог угодить в неприятность.
– Сбежал он от тебя, вот и все, – равнодушно произнес Хэмилтон.
Калвер пристально поглядел на него. Гладкое лицо Хэмилтона походило на белую маску.
– Честно говоря, я и сам начинаю так думать.
Наступила тишина. Калвер курил, а Хэмилтон раскачивался в кресле.
– И что теперь? – спросил наконец Хэмилтон.
– Не знаю, – вздохнул Калвер. – Фарсон как сгинул. Следов не найти, я могу лишь догадываться, что он вообще прибыл сюда. Я расспрашивал всех по дороге, но ничего не добился. Быть может, он где-то тут околачивается, но доказательств у меня нет.
– Покрутись у нас несколько дней, прежде чем возвращаться, – посоветовал Хэмилтон. – Городишко-то любопытный.
Калвер покачал головой:
– Мне не на что возвращаться. В карманах ветер гуляет.
Хэмилтон не купился на заброшенную наживку, продолжал молчать, и в конце концов Калвер добавил:
– Думал, у тебя найдется для меня какая-нибудь работенка. Ты же знаешь, с картами я обращаться умею.
Хэмилтон лукаво усмехнулся:
– Как насчет передернуть разок-другой?
– Ни за что, – коротко ответил Калвер. – Тебе известно, что я играю честно и сомнительных дел не затеваю. А побеждаю потому, что играю лучше других. Тут все просто: для меня это работа, а для прочих развлечение.
– Здесь у нас другие порядки, – заявил Хэмилтон. – Смотри, какой расклад получается. Залежи рано или поздно обеднеют. Значит, надо поступать разумно. Я вложил кучу денег и хочу ее вернуть. – Он подался вперед в кресле и даже вынул пальцы из пройм жилета. – А занять у меня не хочешь?
Калвер дернуло подбородком:
– Пока повременю, осмотрюсь для начала.
– Погоди… Если подумать, глядишь, у меня и вправду найдется работа.
– Что, в баре прибираться? – с горечью спросил Калвер.
– Нет, приличная работа. Через улицу есть одно заведение, «Золотой башмак» называется. Моя головная боль. Заправляет там омбре по имени Браун, Барни Браун. В этом заведении происходит что-то такое, о чем я хотел бы знать.
Калвер сердито ткнул наполовину выкуренной сигарой в пепельницу.
– Я не гожусь в лазутчики, – процедил он.
– Давай рассуждать здраво, – не унимался Хэмилтон. – Ты единственный, на кого я могу положиться. Согласен, особой любви между нами нет, но тебе я доверяю, а обо всех остальных вокруг этого никак не скажешь. Тебе всего-то и нужно, что сходить туда и потолковать с Брауном. Он наймет тебя без вопросов. Ты же прикончил одного из моих людей, так что он…
Калвер сел прямо:
– Одного из твоих людей?
Хэмилтон рассмеялся:
– Ага. Я про Стовера. Думал, ты знаешь.
– Черт подери! Нет, я не знал. Для меня он был обыкновенным невежей. Кстати, сам напросился, не полез бы за револьвером, и я бы его не тронул. Значит, мне придется…
– Ну да, ну да, – покивал Хэмилтон. – Что сделано, то сделано. Извиняться не обязательно.
– Перкинс тоже из твоих людей?
Хэмилтон утвердительно кивнул.
– Господи боже, ну и свора!
– О том я и толкую, приятель, – сказал Хэмилтон. – Найти приличных людей здесь непросто. Вот почему мне нужен ты.
Калвер поднялся:
– Мой ответ – нет, Хэмилтон. Я не стану ничего вынюхивать ни для тебя, ни для кого-то еще.
Хэмилтон вновь откинулся на спинку кресла, заложил пальцы в проймы жилета и качнулся вперед-назад:
– На твоем месте, Калвер, я бы крепко подумал. У Стовера, знаешь ли, дружков хватало. Оглядывайся почаще.
– Полагаю, это угроза? – уточнил Калвер.
– По правде сказать, она и есть, – подтвердил Хэмилтон.
Суета на улице поутихла, однако люди по-прежнему сновали туда и сюда по дощатым тротуарам, а из открытых окон доносились раскаты пьяного гогота. Прямо через улицу от бара располагался «Золотой башмак», рядом с ним притулилась постройка, на окне которой неровными черными буквами было выведено «Ган-Галч газетт». За стеклом виднелась мужская фигура: человек верхом на табурете возился с печатной машиной.
Калвера дернули за рукав, и он обернулся. Рядом стоял давешний колченогий местный.
– Добрый вечер, – поздоровался тот, доставая из кармана записную книжку, а из-за уха – огрызок карандаша. – Буду признателен, если подскажете, как правильно записать фамилию «Этвуд». По-моему, я что-то напутал. Остальное-то ладно, а вот имена я стараюсь записывать точно.