ть новые края. Он приехал сюда разузнать, что да как. Именно сюда, нам говорили, что Ган-Галч – приличный город…
Калвер поежился от студеного предрассветного ветерка.
– Давайте вернемся в гостиницу, – сказала девушка. – Боб наверняка гадает, куда я подевалась и что за шум снаружи, а вам не помешает умыться с мылом…
Бок о бок они двинулись через место под застройку в направлении мостков.
Здание бара почти догорело, но суматоха на улице все не стихала. Лошади, освобожденные из амбара, носились призраками туда-сюда в первых лучах рассвета. Калвер бросил взгляд через плечо на дотлевающие развалины. По его лицу промелькнула едва заметная угрюмая усмешка. «Я не замышлял ничего такого, – сказал он себе, – но вот получилось же сполна отплатить Хэмилтону за его происки и козни».
Нэнси внезапно замерла и вцепилась в руку Калвера:
– Грант, вы видите? Вон тот мужчина… Что с ним творят?
Калвер присмотрелся к кружку людей на улице: они кричали на какого-то человека, который стоял на передке фургона. Даже отсюда Калвер различал петлю на шее этого человека и смертельную бледность на его лице.
Он бросил девушке:
– Бегите обратно в гостиницу! Как можно быстрее!
Сам же быстро пересек пустующее пространство между зданиями и вышел к мосткам. С противоположной стороны улицы грубый голос прорычал:
– Эй, вы, там, поймайте уже лошадей! Нам что, всю ночь за ними гоняться?
В ответ засмеялись:
– Разуй глаза, Майк! Уже почти утро!
Калвер приблизился к компании мужчин и постучал по плечу одного из них.
– Что происходит? – спросил он.
Мужчина обернулся, и Калвер узнал печатника Джейка.
Джейк сплюнул в грязь, но соизволил ответить:
– Хотим повесить этого урода, вот что! Как только поймаем лошадей, отвезем его к ближайшему дереву и вздернем! Будет знать, как шляться по округе и поджигать дома честных людей!
Он снова сплюнул.
– На бар всем плевать, вы не подумайте, но пожар дело такое… Огонь ведь мог перекинуться на конюшню, верно? Да половина города могла запросто сгореть! Ребятам пришлось изрядно постараться, чтобы этого не случилось, и шутить они не намерены.
Калвер втянул воздух сквозь зубы:
– То есть этот парень – поджигатель?
– Ну да. Или сам поджег или нанял кого-то. А кто еще, как не он? Хэмилтона он ненавидит всей душой. Это же тот, о ком я вам рассказывал, Барни Браун из «Золотого башмака».
– А как же правосудие? – возразил Калвер. – Все должно быть по-честному. Надо его судить, взять с него показания, а не вешать прямо сразу…
– Дьявол! – в сердцах выругался Джейк. – Он все отрицать будет, мистер, и кто бы на его месте не отрицал, а? Они с Хэмилтоном давно на ножах, а тут Барни увидел возможность поквитаться, вот и все. Сгори «Башмак», к слову, мы бы вешали Хэмилтона.
Калвер покачал головой и присмотрелся к Барни Брауну. Тот явно перетрусил. На передке фургона с веревкой на шее он выглядел откровенно жалко. Жилет расстегнут, галстук трепещет на ветру… Вот рука Барни поползла вверх, схватилась за веревку, обвив плечи, резко отдернулась, будто кончики пальцев коснулись раскаленного железа…
Толпа зашлась гоготом, и все тот же зычный и грубый голос воскликнул:
– Что, Барни, не нравится? Погоди, скоро мы ее затянем!
– Да где эти клятые лошади?! – крикнул кто-то из толпы.
– Давайте сами оттолкаем фургон! – предложил другой голос. – Народу хватает, мы точно справимся!
Калвера пробила дрожь, и он скривился от отвращения. Шайка трусливых псов, сказал он себе. Отребье, такое смелое и громогласное, потому что их много, потому что знают: они могут учинить с Барни Брауном что угодно и никто им не помешает.
Он шагнул вперед.
– Джентльмены, – сказал он громко, – вы схватили не того человека.
Толпа умолкла, воцарилась потрясенная тишина. Все головы разом повернулись к Калверу.
Раздалось утробное рычание, в котором ярость мешалась с разочарованием. Это было разочарование стаи, у которой отняли загнанную добычу.
Из-за фургона выступил какой-то верзила ростом повыше всех остальных, и толпа поспешно расступилась, освобождая ему проход.
Калвер неподвижно стоял на дощатых мостках и наблюдал. Здоровенный, косматый, широкоплечий верзила носил густую бороду, а его длинные волосы падали на ворот плотной шерстяной рубахи подобием конской гривы.
Мгновенно стало ясно, что это горлопан с зычным голосом. Тот, что вопил громче всех, потешался над Брауном, тот, кого другие называли Майком.
В шести футах от Калвера Майк остановился и упер руки в бока.
– Что ты там говорил, чужак? – спросил он, и его голос раскатился над улицей барабанным боем.
– Я сказал, что вы схватили не того человека, – ровно повторил Калвер. – Это я поджег бар.
Толпа зашумела, всколыхнулась было, но волнение тут же улеглось. Ни дать ни взять волчья стая…
– Ладно, – согласился Майк, – тогда мы тебя вздернем, а не Брауна.
Он сделал шаг вперед, и толпа пришла в движение. Кто-то принялся выкрикивать угрозы, а за воплями Калвер отчетливо различал шорох множества ног.
Из-за его спины вдруг выросла фигура в распахнутом пальто. Пронеслась вихрем, выхватила шестизарядник из кобуры у него на поясе, прицелилась… Калвер попытался отнять револьвер, но горячее от выстрела дуло обожгло ему ладонь.
Майк плюхнулся в грязь с громким рыком, прижимая пальцы к окровавленному плечу.
Калвер все-таки отнял револьвер у воинственной Нэнси Этвуд.
– Я же велел вам… – начал было он, однако девушка его перебила, слова хлынули из нее стремительным потоком:
– Ах вы, бестолковая орясина, стоите и не шевелитесь, хотя у вас при себе оружие! Да вы хоть понимаете, что они с вами сделают, если вы им сдадитесь?!
Ее голос дрогнул, Нэнси замолчала и поежилась, словно только теперь осознала весь ужас этого мгновения. Она запахнула пальто.
Калвер взвесил револьвер в ладони и поглядел на толпу.
– Ребята, вы по-прежнему хотите меня повесить? – уточнил он почти ласково.
Никто не отважился ни ответить, ни шелохнуться.
Калвер перевел взгляд на Майка. Тот продолжал держаться за плечо, сквозь пальцы сочилась кровь.
– А ты что скажешь, Майк? – спросил Калвер.
Верзила переступил с ноги на ногу:
– Наверное, мы чуток погорячились, мистер. Наверное, надо было спросить, зачем вам понадобилось поджигать бар.
Калвер ухмыльнулся:
– Вот это правильно. Нельзя никого вешать без суда. Если решите устроить суд, я всегда к вашим услугам.
Что-то с жужжанием пролетело возле его уха. Со стороны пустующего места между домами донесся кашель выстрелившего ружья.
С револьвером в руке Калвер резко развернулся. Ружье кашлянуло снова, и ребра обожгло болью от скользнувшей по ним пули.
Кэлвин Хэмилтон широкими скачками улепетывал в направлении оседланной лошади, что стояла перед гостиницей. Калвер метнулся вперед, револьвер в его руке заговорил. Хэмилтон споткнулся, но все же сумел устоять на ногах. С воплем он вскочил в седло, и лошадь сорвалась в галоп, в мгновение ока скрывшись за углом.
Дыхание с присвистом рвалось из груди. Калвер обогнул угол и замер. Где-то впереди громыхнуло ружье, тяжелая пуля прогудела над его головой.
В пространство между гостиницей и лавкой цирюльника, бешено стуча копытами, внезапно ворвалась перепуганная лошадь.
– Эгей, лошадка! – воскликнул Калвер.
Он бросился к животному, явно намеренному поскорее удрать, и одним прыжком ухватился за гриву, вцепился в нее стальной хваткой. Ноги волочились по земле, но затем Калвер изловчился и взметнул тело вверх. Лошадь встала на дыбы, и он снова повис, цепляясь за гриву.
Но вот животное опустилось на все четыре ноги и помчалось прочь, унося Калвера в нужном направлении, именно туда, куда ускакал Хэмилтон.
6Конец дороги
Ни седла, ни уздечки, лишь голая лошадиная спина и грива… Должно быть, это одна из тех лошадок, которых выпустили из конюшни, когда испугались, что на ту может перекинуться пламя пожара.
Лошадь скакала в нужном направлении, словно по наитию – наискосок от главной и единственной улицы города в сторону проселка, и мчалась как ошалелая; ее подгонял страх.
Далеко впереди Калвер различал Хэмилтона верхом на коне – призрачная фигура в сером рассветном сумраке. Грант припал к лошадиной гриве и нашептывал ласковые слова, пытаясь успокоить возбужденное животное. Ему подумалось, что так он, пожалуй, сумеет нагнать Хэмилтона, даже без уздечки обойдется. Главное – вовремя поворачивать руками голову лошади и при необходимости подгонять животное пятками в бока.
Ветер свистел в ушах, громко стучали копыта, лошадиная спина под Грантом выгибалась в такт сокращениям могучих мышц.
Хэмилтон скрылся в овраге, но вскоре появился снова. Калвер прищурился. Если зрение не подводит, расстояние между ними сократилось. В сердце затеплилась надежда.
– Может, мы его нагоним, а, лошадка? – проговорил он. – Может, у нас с тобой все получится?
Рука потянулась к поясу, легла на рукоять шестизарядника. Стоило этому произойти, как Калвера пронзила неожиданная мысль, от которой он на мгновение перестал дышать. Перкинс выстрелил дважды, Нэнси один раз. Выходит, оставалось три патрона. А что дальше? Сердце упало, стоило Гранту вспомнить, сколько раз он сам давил на спусковой крючок, когда гнался за Хэмилтоном по городу.
Дрожащими пальцами он повернул барабан и облегченно вздохнул. Один патрон еще остался! Значит, там, в городе, он выстрелил всего дважды. Один патрон, одна пуля… Против множества ружейных патронов в карманах Хэмилтона!
Дорога пошла вверх, принялась вилять и кружить, чего раньше, на выезде из города, не было. Слева возвышались зубчатые утесы и каменистые насыпи, у подножия которых отчаянно цеплялись корнями за клочки земли щуплые сосенки, а справа склон и вовсе резко уходил вниз.
Калвер знал, что и вправду нагоняет Хэмилтона. Всякий раз, когда тот вновь появлялся в поле зрения, становилось заметно, что расстояние уменьшается. Хэмилтон обернулся в седле, приподнял ружье, но передумал стрелять и опустил ствол.