– Когда сделают банку для Арчи? – спросил он. – Новому наблюдателю от института Солнца не терпится поскорее приняться за работу.
– Еще пара часов – и готово, – ответил Мак. – Много времени ушло на расчеты, но теперь с ними закончено, и за дело взялись роботы.
– Как только управитесь, сразу сообщите. Мы пытались установить контакт с радоном в машинах, но без толку.
– Есть только одна загвоздка, – добавил Мак.
– Что еще? – Гаррисон резко повернулся к нему.
– Мы не совсем точно рассчитали углы в этой банке. Ты ведь знаешь, в ней есть чрезвычайно сложные компоненты. Но мы решили поторопиться, чтобы этот стукач из института сразу, как только приедет, принялся за дело. Но когда роботы…
– Ну?.. – поторопил его Гаррисон.
– Когда роботы добрались до того места, где мы запутались, они просто отбросили чертежи в сторону и продолжили работу. Подумать только, даже не замялись.
Гаррисон и Мак обменялись озадаченными взглядами.
– Не нравится мне это, – заявил Мак.
– Мне тоже, – мрачно вздохнул Гаррисон.
Он повернулся и медленно побрел к станции, а Мак отправился обратно к шахтам.
А в это время в кабинете Гаррисона док знакомился с Роджером Честером, новым наблюдателем от института.
– В институте скопились горы отчетов, – говорил Честер, – я изучал их перед отлетом на Венеру. Читал их дни и ночи напролет, с тех пор как мне сообщили, что я должен лететь на смену Буну.
Док аккуратно разрезал новую сигару, одну половину положил в карман, вторую сунул себе в рот.
– И что же ты искал? – спросил он.
– Ключ к разгадке. Дело в том, что я хорошо знал Буна. Мы дружили много лет. Он был не из тех, кого можно так просто сломать. Одной Венере с ним было бы не справиться. Но я ничего так и не обнаружил.
– Может, у Буна в бумагах что-нибудь осталось? – предположил док. – Ты читал его отчеты?
– Я их сто раз перечел, – признался Честер, – в них ничего нет. Некоторые отчеты вообще исчезли – те, что за последние дни…
– Последние дни можно в расчет не принимать, – сказал док. – Парень был уже явно не в себе. Я бы не удивился, если бы он вообще ничего не писал в те дни.
– На него это не похоже, – упрямо проговорил Честер.
– Так что-нибудь ты все-таки накопал? – Док беспокойно толкнул сигару в другой уголок рта.
– Мало. После Мастерсона мы почти не сдвинулись с места. Даже сейчас, спустя столько лет, не верится, что радон – разумный.
– Из всех газов радон лучше всего приспособлен для жизни. Это тяжелый газ. Вес молекулы – двести двадцать два. Он в сто одиннадцать раз тяжелее водорода и в пять раз – углекислого газа. Молекулярное строение у него довольно простое, а вот строение атома – одно из самых сложных. Настолько сложное, что в нем и вправду могла зародиться жизнь. А если говорить о неустойчивости – а для жизни это условие просто необходимо, – так это его радиоактивность. Химически он, пожалуй, инертен, но физически – это потрясающе неустойчивый, невероятно активный газ.
В кабинет вошел Гаррисон.
– Опять об Арчи треплетесь? – хмыкнул он.
Начальник станции подошел к своему столу и достал бутылку и стаканы.
– Уже две недели, как Арчи сбежал, – проворчал он. – И ничего! Мы сидим тут как на вулкане и ждем, когда он взорвется и пошлет всех нас в тартарары. Но все тихо. Что он задумал? Чего ждет?
– Это непростой вопрос, Гаррисон, – ответил Честер. – Представьте себе форму жизни, у которой нет никаких орудий труда, никаких инструментов, просто потому, что она не умеет их делать. Да и зачем они ей, если она все равно никогда не смогла бы ими воспользоваться. Не забывайте, что человек обязан своему развитию во многом, а может, и исключительно, орудиям труда. Началось-то все с того, что однажды ему пришлось поработать собственными руками…
Вдруг пронзительно зазвенел телефон. Гаррисон схватил трубку и услышал голос Мака.
– Шеф, эти проклятые роботы разбегаются, – орал главный инженер, – а за ними и машины из шахт…
Лицо командира перекосилось, будто чья-то ледяная рука сжала его горло.
– Тут настоящий ад. – Мак почти рыдал. – Но банку Арчи они оставили. Забыл сразу сказать.
– Мак, – заорал Гаррисон, – быстро в трактор и поезжай за ними! Мы должны знать, куда они направились.
– Но, шеф…
– Быстро за ними! – рявкнул Гаррисон.
Он швырнул трубку, тут же снова поднял ее и набрал номер.
– Спаркс, свяжись-ка с Землей.
– Связи нет, – отрезал Спаркс.
– Черт побери, сделай же что-нибудь! Это вопрос жизни и смерти.
– Не могу я никак, – запричитал Спаркс, – мы с другой стороны Солнца. Как тут свяжешься?
– Тогда пошли корабль.
– Какой смысл? – удивился Спаркс. – Корабль все равно полетит вокруг Солнца. Сколько дней пройдет…
– Ладно, – вяло откликнулся Гаррисон, – оставим это.
Он положил трубку и посмотрел на Честера.
– Так что ты там говорил про инструменты? Теперь у Арчи их целая куча. Он просто взял и украл их прямо у нас из-под носа.
Несколько часов спустя в кабинет ввалился Мак.
– Ничего не нашел, – доложил он, – как сквозь землю провалились.
Гаррисон внимательно посмотрел на него мутными, полными тревоги глазами.
– Все ясно, Мак. Честно говоря, я и не надеялся. Удались от станции на пять миль – и ты черт знает куда попадешь.
– Что же делать, шеф?
– Не знаю. – Гаррисон покачал головой. – Спарксу все-таки удалось отправить сообщение. Он успел зацепить Меркурий, когда тот выходил из-за Солнца. Надеюсь, оттуда сообщение передадут на Марс, а с Марса – на Землю.
Честер вернулся из лаборатории и сел на стул.
Док пошевелил во рту свою сигару.
– Ну, что сказал Арчи? – поинтересовался он.
– Я наполнил банку радоном, – заговорил Честер, покраснев до ушей, – но ответа не получил. Если можно так сказать, он послал меня к черту.
Доктор усмехнулся, глядя, как смутился парень.
– Не обращай внимания на выходки Арчи. Так же он обращался и с Буном. Постоянно доставал, пока тот совсем с катушек не съехал. Понимаешь, Арчи нужно было как-то выбраться на свободу. Он не мог действовать, сидя взаперти в этой банке. Вот он и заставил Буна выпустить его. У Буна совсем крыша поехала, а Арчи, это жук еще тот, он свою линию держит твердо.
– Как думаешь, что у него теперь на уме? – не выдержал Гаррисон.
– Думаю, будет мотать нам нервы, пока мы не примем его условия, – ответил док. – Он хочет довести нас до состояния, когда мы будем готовы принять любые его условия.
– Какие условия? Что ему от нас надо?
Сигара дока проехала справа налево и вернулась назад.
– Откуда я знаю? Может, нам вообще никогда не понять, за что он воюет, а может, это просто борьба за существование. Его жизнь зависит от радия. Нет радия – конец радону, а значит, и Арчи.
– Чепуха, – вмешался Честер. – На Венере его столько, что хоть миллион лет копай, никто и не заметит.
– Кто знает, – возразил док, – может, для Арчи миллион лет – что пара минут для нас.
– Черт возьми, док, – рявкнул Гаррисон, – чему вы ухмыляетесь? Что здесь смешного?
– Просто забавно, – объяснил док. – Я частенько думал, что бы сделали земляне, если бы столкнулись с противником, который одной левой уложил бы их на обе лопатки.
– Он нас еще не уложил, – не согласился Мак, – по крайней мере пока.
– Все, что может помешать радию попасть на Землю, представляет для нас реальную угрозу, – заявил док. – И не забывайте, Арчи это вполне по зубам. Нечего себя обманывать.
– Но ведь он так развалит всю Солнечную систему, – возмутился Гаррисон. – Машины встанут. Шахты и фабрики закроются. Прекратятся космические полеты. Придется эвакуировать с планет людей…
– То есть ты хочешь сказать, – поправил его док, – что Арчи развалит корпорацию «Радий», но не Солнечную систему. Система может обойтись и без корпорации. И даже без радия. Ведь жили же мы без него тысячи лет. Единственная проблема в том, что система привязана к радию. Не будет радия – рухнет экономика, либо придется искать радию какую-то замену. А если замены не найдется, надо будет начинать с нуля и привыкать к новому образу жизни – кто знает, может, он окажется гораздо лучше…
– Это измена! – взвизгнул Честер, вскочив на ноги.
Гнетущая тишина повисла в комнате. Три пары глаз пристально уставились на Честера. Казалось, воздух так наэлектризовался, что еще немного – и произойдет разряд.
– Сядь, – резко приказал док.
Честер медленно опустился на стул. Руки Мака судорожно сжались, будто он сдавил чью-то глотку.
– Агент Р. С., – покачал головой док. – Мне сразу показалось, что он не похож на парня из института. Помните, он признался, что ему с трудом верится в разумность радона. Сотруднику института не нужно в это верить, он это знает.
– Ах ты подлый шпион, приехал вынюхивать! – гаркнул Мак. – Значит, тебя послали разузнать, что тут происходит у нас на Венере.
– Правда, как оказалось, никудышный шпион, – проговорил док, пристально глядя на Честера. – Все еще пылает энтузиазмом, все еще предан корпорации. Ну да, всех нас в школе пичкали этой туфтой. Только мы повзрослели и выросли из нее.
Честер облизал пересохшие губы.
– То, что корпорация сунулась в институт, – продолжал док, – означает одно из двух: либо Р. С. совсем зарвался, либо его загнали в угол. Институт был единственной организацией, которая могла дать ему отпор. Он никогда раньше не смел совать туда свой нос.
– Честер, надеюсь, ты понимаешь, что нам придется тебя уничтожить, – наконец заговорил молчавший до этого момента Гаррисон.
– Вы не посмеете, – прокаркал Честер внезапно охрипшим голосом.
– А какая разница? – спросил Гаррисон. – Если не мы, так кто-нибудь из людей Р. С. шлепнет тебя. Ты допустил промашку. А тебе ведь известно, что Р. С. не дает своим людям шанса промахнуться дважды.
– Но то, что вы тут сейчас говорили, – измена, – не унимался Честер.
– Можешь называть это изменой, если тебе так нравится, – огрызнулся Гаррисон. – Только в каком уголке Солнечной системы ты бы ни оказался, везде говорят одно и то же. Повсюду, где люди работают на износ и заглушают голос своей совести, везде, где питаются крохами, упавшими со стола корпорации, идут одни и те же разговоры.